— Но вы ведь сказали, что никаких справок не наводили.
— Конечно, мне все это выложил один словоохотливый швейцар.
— Так что же тогда во мне подозрительного, мистер Райен? — В глазах ее снова были слезы.
— Крошка, ты послала пятидолларовый венок.
Она опять не мешкала с ответом:
— Он как игрок большего не стоит, мистер Райен.
— А ты очень сентиментальна?
— Нет, это было просто жестом.
— Такие жесты часто означают месть.
— Мертвому безразлично. Это было просто жестом. А сейчас я об этом жалею.
— Не нравится мне это, крошка, — ласково сказал я ей.
Она взглянула на меня, и видно было, что вице-президент испарился, между нами был обыкновенный стол, и мы могли находиться где угодно. Она была обыкновенной женщиной и смотрела на меня холодно, с явным желанием поскорее от меня отделаться. Это длилось, может, секунду, но было ясно, что это чувство неподдельное.
— Мой отец был хорошо известен в Монте-Карло, — сказала она. — А еще лучше — в Лас-Вегасе. Его звали не Смит. И однажды какой-то сумасшедший, проигравший ему своей собственной колодой крапленых карт, его застрелил.
— И какая же судьба постигла этого сумасшедшего?
— Девятилетняя дочь убитого с десяти футов размозжила ему череп из охотничьего ружья.
— Ты? — тихо переспросил я.
— Я.
— Скажи, а ему ты тоже послала пятидолларовый венок?
— Нет. — Она смотрела на меня прямо, хотя и с улыбкой. — Это, правда, сделала женщина, с которой жил мой отец.
— Этот жест мне нравится, — холодно заметил я.
— Я думаю, что он был уместен. — Тон ее голоса совпадал с моим.
— Ты имеешь в виду последний?
— Интересно получилось с Биллингзом. Он убит, и ты сюда пришел. Не полиция, а ты. Почему?
— Когда-то Биллингз сдал меня за десять штук, — сказал я. — И похоже, что он сделал это еще раз. И мне интересно найти всех действующих лиц этого спектакля.
— Думаешь, я могу быть одним из них?
— Не знаю... но, крошка... В общем, скоро я это узнаю.
— Мне его не жалко, — сказала она. — Мне, собственно, все равно, жив ли он, мертв ли. Отчасти я, может, этому и рада, а в общем, мне все равно. При чем здесь ты, мне тоже никакого дела нет. Ну, это все?
Я ухмыльнулся, выпрямил спину и облокотился на стол.
— Нет, крошка, — сказал я. — Еще кое-что. Тебе уже, наверное, не раз говорили, что ты — интересная девочка. Так что мы с тобой не соскучимся.
До этого она по-настоящему не улыбалась. Теперь я заметил, что у нее влажный рот и белые зубы. Что-то с ней все-таки случилось. Я вдруг заметил, что у нее карие глаза и каштановые волосы. Она была крупной женщиной. Ниже меня, но все равно крупная. Она подняла голову, посмотрела мне в глаза и сказала:
— Нет. Это что-то новое. Так меня еще никто не называл.
— Как “так”?
— Просто интересной.
— Приношу извинения.
— Я не принимаю извинений здесь, мистер Райен. — Она посмотрела на часы и снова улыбнулась мне. — Уже почти полдень. Придется вам принести свои извинения за ленчем.
— А ты вновь становишься сообразительной, крошка.
Она вопросительно улыбнулась, но затем поняла, в чем дело, и свободно рассмеялась:
— Действительно, мистер Райен, есть основания, по которым мне хотелось бы еще некоторое время побыть с вами. Понимаете, у меня много знакомых мужчин, но мне ни разу не доводилось перекусывать с гангстером. Ну, мы идем?
Я повел ее к Пэту Шейну. Мы ели в самом дальнем углу, вдали от людских глаз и сигаретного дыма. К тому времени как бифштексы были съедены, мало что осталось в истории жизни Кармен Смит, чего бы я еще не знал. Наконец, она испытующе посмотрела на меня и положила свою ладонь на мою руку.
— Райен, как ты думаешь, тебе удастся узнать, кто убил Биллингза?
Я перевернул кисть руки и взял ее ладонь в свою.
— Я обязательно их найду.
— А это... опасно?
Я не мог удержаться от смеха:
— Да уж точнее не скажешь. Пара парней уже убиты.
— Пара?
— Ну вот, например, был такой Хуан Гонзалес. Слышала о нем?
— Нет... имя знакомое.
И тут одна мысль пришла мне в голову.