Тетушка подошла к двери и плотно прикрыла ее. Двери в столовой оказались не простые, а двойные. Знаете, одна дверь, потом небольшой промежуток, и вторая дверь. А между ними воздушная подушка. Очень хорошее средство от любопытных ушей.
– Поговорим, – сказала тетушка, возвращаясь к столу.
– Поговорим, – согласилась я.
Тетя Лена уселась на свое прежнее место.
– Видишь ли, Женя, – начала она после небольшой паузы. – Как ты, наверное, уже поняла, нам от тебя нужны определенные услуги.
Я молчала.
– Боюсь, что в Москве я не совсем правильно тебя… сориентировала, – продолжала тетушка, с некоторым усилием подбирая слова. – Мы думали, что тебе придется только время от времени показываться на публике, и все. Но…
Она беззвучно вздохнула и переглянулась с мужем. Тот ответил ей многозначительным взглядом.
– Но обстоятельства… сложились несколько иначе.
Я молчала. Внутри меня клокотал просыпающийся вулкан страха и ярости, но я молчала. Только бесконечно повторяла про себя: «Раз, два, три, четыре, пять. Раз, два, три, четыре, пять…»
Очень медленно.
Тетушка еще раз побарабанила пальцами по столу, потом положила передо мной лист бумаги. Сначала мне показалось, что он чистый. Он и был чистым, если не считать ксерокопии чьей-то подписи, сделанной в верхнем левом углу.
– Что это? – спросила я спокойно. Счет меня удивительно успокаивал.
– Это Женина подпись, – ответила тетушка.
– И?..
Супруги Володины снова переглянулись. Тетушка повернулась ко мне, ее лицо стало каменным.
– Ты должна научиться подписываться, как она, – сказала тетушка с какой-то грубой прямотой.
Только страшным усилием воли мне удалось сдержать себя. В разворошенном мозгу вспыхивали и догорали цифры, я автоматически твердила про себя:
– Раз, два, три, четыре, пять…
Надеюсь, твердила медленно.
– Зачем? – спросила я, наконец.
– Неважно, – ответила тетушка очень быстро. – Я тебе потом объясню.
– Ты собираешься выдать мою подпись за Женину? – поинтересовалась я. – Это называется подлог. Это уголовно наказуемо. Ты в курсе?
– Не умничай, – отозвалась тетушка. Ее глаза не отрывались от моего лица. – Я в курсе.
– А если я откажусь? – спросила я.
На губах тетушки заиграла мрачная ухмылка. По коже у меня поползли ледяные колючие мурашки.
– Понятно, – сказала я и в свою очередь побарабанила пальцами по скатерти.
«Раз, два, три, четыре, пять»…
– На обучение у тебя есть ровно две недели, – сказала тетушка.
Я молчала.
– Постарайтесь, пожалуйста, – заискивающе попросил меня дядюшка.
Я подняла глаза и осмотрела их обоих.
– Постараешься? – спросила тетя Лена. И небрежно добавила:
– Разумеется, дополнительные труды будут дополнительно оплачены…
Как же, «оплачены»! Наверное, купит еще один венок на мою могилку! Щедрая такая!
Все это я подумала, но вслух, разумеется, не сказала. Я, не переставая, твердила про себя первые пять чисел математического счета.
– Ты постараешься? – нетерпеливо повторила тетушка.
Я разомкнула губы, откашлялась и спросила:
– А у меня есть выбор?
Никто мне не ответил. Ну, разумеется! Вопрос-то риторический!
– Забери.
Тетушка подтолкнула ко мне лист.
– Это образец. Когда испишешь лист, отдашь его мне. Я дам тебе другой, – коротко и точно проинструктировала она меня.
Я не удержалась и изобразила наивность.
– А если я его потеряю?
Тетушка мгновение сверлила меня мрачным взглядом исподлобья.
– Не советую, – сказала она негромко. По моей коже снова побежали ледяные мурашки.
– Начнешь прямо завтра, – скомандовала тетушка. – Вечером покажешь мне, что получилось.
И она небрежно кивнула мне головой. В смысле, «свободна».