Но никаких мыслей в голове не было.
Так ничего и не придумав, я сняла телефонную трубку и набрала внутренний номер горничной.
– Да, – ответила хамка-Рита.
– Завтрак принеси, – коротко велела я. И добавила:
– Быстро!
Рита помешкала, удивленная несвойственной мне повелительной интонацией, и послушно ответила:
– Сейчас.
– Быстро! – повторила я и положила трубку.
Пошла в ванную, неторопливо привела себя в порядок. Сегодня я еду в город. Правда, под надзором телохранителей, но это ерунда. Если я решу вырваться, я вырвусь.
Только я пока не решила, как должна поступить.
Паспорта нет. Вот что плохо. Я не смогу взять билет ни на один вид транспорта.
А, ладно! Что-нибудь придумаю!
Я растерлась махровым полотенцем, вышла в гардеробную и, не раздумывая, влезла в собственные джинсы, которые висели на вешалке, отстиранные и отглаженные.
Нашла свою же старую майку, облачилась в нее с таким удовольствием, словно это был прикид от Кардена.
Как, оказывается, приятно, носить собственные вещи!
После чего сунула в карманы кредитные карточки, которые были припрятаны за обогревателем в стене, и всю рублевую наличность. Если бы передо мной стояла необходимость придумать жизненный девиз, то я бы сходу предложила несколько вариантов.
«Готова к выходу». «Готова к борьбе». «Готова ко всему».
Хотя больше всего мне нравится девиз прекрасного города Парижа: «Качается на волнах, но не тонет».
Мне бы эту чудесную способность!
В комнате послышалось звяканье посуды, и я сделала вывод, что Рита накрывает на стол.
Рита, действительно, занималась сервировкой. На журнальном столе стояла дымящаяся чашка, несколько тарелок были накрыты фарфоровыми колпаками, чтобы пища не остыла.
Я подошла к столу, приподняла колпаки и осмотрела сегодняшнее меню. Осмотрела просто из любопытства, не из осторожности. Травить меня до дня рождения никто не станет.
– Что-то еще нужно? – спросила Рита скорее деловито, чем почтительно.
– Ничего, – ответила я.
Она продолжала стоять столбом и пялиться на меня.
– Сгинь, – сказала я, надкусывая бутерброд.
Она ухмыльнулась и пошла к выходу.
А я уселась в кресло и воздала должное мастерству нашей поварихи. Вернее, поварихи Елены Борисовны.
После завтрака я вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Навстречу мне с дивана поднялся дворецкий.
Интересно, что он тут делает? Впрочем, смешной вопрос. Меня караулит, что же еще?
– Где Елена Борисовна? – спросила я, не здороваясь. Оказывается, приобрести хамские замашки значительно легче, чем от них избавиться.
– Она у себя, – ответил дворецкий почтительно.
Надо же, хоть один человек в этом проклятом доме разговаривает со мной почтительно!
Я кивнула и пошла обратно.
Стукнула в дверь тетушкиной комнаты, услышала короткое «да» и толкнула дверь.
Тетушка сидела за рабочим столом и просматривала какую-то компьютерную программку, напоминающую бухучет. При моем появлении она моментально выключила экран и развернулась на стуле.
– Добрый день, – сказала я вежливо.
– Здравствуй, – ответила тетушка равнодушно. И, опережая дальнейшее, сказала:
– В город хочешь?
– Хочу, – призналась я.
– Зачем?
Вопрос поставил меня в тупик, но я не растерялась.
– Надоело в тюрьме сидеть.
Тетушка показала зубы в холодной безрадостной улыбке.
– Всем бы такую тюрьму…
– Да ее хоть сахаром обмажь, все равно когда-нибудь надоест, – не сдержалась я.
Тетушка пожала плечами.
– Что ж… Я обещала, можешь ехать.
Мое сердце подпрыгнуло от радости.