– Вот именно, – подтвердила тетушка.
– Благородно! – похвалила я.
– Что он тебе сказал? – повторила тетушка свой вопрос.
Осторожно, Лерка! Не стоит откровенничать с врагом!
Я пожала плечами.
– Ничего особенного он мне сказать не успел. Только спросил, как дела.
Тетушка усмехнулась и тут же снова посерьезнела.
– Не пори чепуху! – велела она сурово. – О чем вы говорили?
– Ни о чем, – ответила я, снова пожимая плечами. – Я даже рот раскрыть не успела, чтобы ему ответить. Налетели твои церберы, он убежал. Вот и все.
– Понятно, – констатировала тетушка. – Не желаешь откровенничать.
Я промолчала. Меня охватила такая душевная усталость, что притворяться просто не было сил.
– Ладно, – сказала тетушка. Поднялась с кровати и повторила:
– Ладно.
Подумала и добавила:
– В город ты больше не поедешь.
Я подняла глаза и посмотрела ей прямо в лицо.
– Не дави на меня, – сказала я, чувствуя, как душу охватывает холодное бешенство.
– А то что?
– А то я поломаюсь, – ответила я, не отводя взгляда. – А тебе ведь нужно, чтобы я была целенькой?.. До шестнадцатого ноября?
Тетушка заметно смутилась и отвела взгляд. Впрочем, тут же взяла себя в руки.
– Не будем горячиться, – сказала она примирительно.
– То есть последняя реплика не считается?
– Не считается, – подтвердила тетушка. – Можешь ездить на прогулки, когда захочешь.
– Хорошо.
Я снова улеглась на подушку и закинула руки за голову. Тетушка немного помедлила и направилась к двери. Я присела на постели и сказала:
– Кстати!
Тетушка обернулась и остановилась.
– Когда заходишь в мою комнату – стучи, – сказала я.
Тетушка не ответила. Опустила голову и покинула помещение. Дышать стало значительно легче.
Остаток дня я провела в своей комнате. Включила телевизор, пересмотрела несколько фильмов из Жениной видеотеки. Смотрела невнимательно, в голове бродили разрозненные мысли, тревожные, как солдаты, потерявшие свою часть. Я попыталась собрать их воедино, но потерпела неудачу.
Что ж, нет так нет.
Я выключила телевизор и отправилась спать.
Ночью я проснулась от тревожного четкого сигнала, посланного мне мозгом:
– В комнате кто-то есть!
Я присела на постели. Сердце заколотилось, как у испуганной птицы.
Дыхание. Я совершенно отчетливо почувствовала чужое дыхание прямо напротив моего лица.
Не раздумывая, потянулась к тумбочке, на которой стояла лампа, но мою ладонь перехватила чья-то холодная сухая рука.
Я хотела закричать, но вторая рука плотно закупорила мой рот. И в ухо мне понесся раздраженный шепот:
– Тихо, тихо! Это я!
Я не видела говорившего, но узнала его по запаху хорошей туалетной воды, смешанной с запахом хорошего табака.
Дядюшка.
Я оторвала чужую ладонь от своих губ. Почему-то ее прикосновение вызывало у меня омерзение.
– Что вам надо?
– Не включай свет, – ответил дядюшка. – Если она узнает, что я здесь, – я пропал.
Подумал и поправился:
– То есть мы пропали.
Я вылезла из-под одеяла, подошла к темному окну и распахнула шторы. В комнате стало немного светлей.
Дядюшка сидел на моей кровати и смотрел на меня. Белки его глаз блестели, как будто были фаянсовыми.
– Зачем пришли? – спросила я шепотом.