– Надеюсь, подохну… До шестнадцатого ноября.
– Еще чего!
Тетушка даже подскочила на месте от такой наглости.
– Не позволю! – сказала она решительно.
Я прикрыла рукой воспаленные глаза и тихо засмеялась. И смеялась до тех пор, пока окружающая меня комната не провалилась в темноту.
Вместе со мной.
Обратно меня вернул приятный негромкий мужской голос.
– … сильный нервный стресс.
– Это опасно? – спросил взволнованный голос тетушки.
– Возможно, – уклончиво ответил мужчина. – Иногда стрессы провоцируют серьезную болезнь.
– И что делать?
– Нужно успокоиться, – ответил врач. – Не раздражайте ее. Пускай делает все, что хочет.
– Вы же знаете, чего я боюсь, – сказала тетушка со скорбной интонацией любящей родственницы.
– Знаю, – ответил мужчина. – Но можно контролировать как-то незаметно… не так откровенно…
Я открыла глаза и спросила:
– Вы врач?
Надо мной склонилось приятное круглое лицо. Симпатичное лицо. Глазки добрые.
– Я врач, – ответил мужчина. – Ты меня не узнаешь, Женя?
– Я не Женя, – сказала я отчетливо.
Врач нахмурился.
– Не Женя? А кто?
– Меня зовут Лера, – начала я, но тетушка меня перебила:
– Я же вам говорила!
Врач выпрямился, переглянулся с моей родственницей и задумчиво скривил рот.
– Снова то же самое? – спросил он.
Тетушка скорбно качнула головой.
– Не представляю, где она берет эту отраву!
Я приподнялась на локте.
– Неправда!
Меня одолевала страшная слабость, и я свалилась на кровать.
– Я не наркоманка! – сказала я. Но врач уже не обращал на меня внимания.
– Забрать ее к нам? – предложил он. – Обследуем, немного подлечим…
Он наклонился ко мне и мягко спросил:
– Как ты думаешь, милая? Ляжешь к нам на недельку?
Я из последних сил вцепилась в его руку.
– Заберите меня! – попросила я.
– Хочешь в больницу? – удивился врач.
– Хочу!
– Нет-нет, – быстро наложила тетушка свое вето. – В больницу не пущу. Я сама буду за ней ухаживать.
– Заберите меня отсюда! – попросила я врача с надрывом. – Она меня убьет!
– Ну-ну!
И врач освободил свою руку из моих слабых пальцев.
– Не надо волноваться! – сказал он чуть ли не по складам, как будто разговаривал с умственно неполноценной. – Все будет хорошо! Это твоя тетя, она тебя любит…
– Она не моя тетя! – закричала я. Попыталась приподняться, но не смогла этого сделать.
– Укол, – быстро сказал тетушка. – Ей нужно хорошенько отоспаться.
Врач отошел от кровати и направился к журнальному столу, на котором лежал раскрытый саквояж. Порылся в нем, произвел какие-то невидные мне манипуляции и вернулся назад со шприцем, на четверть полным прозрачной жидкостью.
– Нет, – сказала я и повторила попытку подняться с кровати. Железная рука тетушки прижала меня к подушке. Врач подошел ближе и наклонился надо мной.
– Все будет хорошо! – повторил он ласково.
– Не надо, пожалуйста, – попросила я. Слезы размыли комнату и людей, находящихся в ней, как дождь размывает акварельную картинку. Врач не обратил на просьбу никакого внимания. Мое предплечье ужалила пчела, я громко всхлипнула.