Мила гладила его по голове и лицу, стараясь успокоить.
— Виктор, — сказала она, — пора уходить, он очень нервничает, не дай бог, ему будет очень худо.
— Пока, Андрюша, — я высыпал ему на тумбочку оставшиеся яблоки. — Я приду еще к тебе. Обещаю, что не забуду тебя.
Когда мы с Милой ехали в машине, она, после длительного молчания, задала вопрос.
— Виктор, а что будет с нами? Я не хочу, чтоб ты был таким вот, как он. Я не хочу, чтоб ты валялся и гнил под каким-нибудь кустом. Я хочу чтоб мы жили.
— Я тоже хочу. Скорей бы кончилась эта проклятая война. Я даже не задумываюсь, что будет потом, но если выживу, то постараюсь жить по новому.
— А ты в Россию вернешься, если все будет в порядке?
— Нет, для меня дороги туда закрыты.
— Ты сделал так много плохого?
— Наверно. Россия меня сделала таким. Я в восемнадцать, впервые убил человека в Афганистане. В девятнадцать, мои нервы были настолько железными, что я, без угрызения совести, мог истребить всех, кто попался под руку. После Афгана я был никчемный человек. Без профессии, без работы, я чувствовал, что ни кому не нужен и… пошел учиться военному делу дальше. Потом всевозможные приключения и финал — я здесь.
— Виктор, я подумала, может быть ты здесь будешь хорошим полицейским или военным.
— Может быть. Если даже для этого нужно подучиться, я не против.
— А кем бы ты хотел сам стать?
— Врачом.
— Для этого надо иметь призвание. Я работаю в этой области, я знаю.
— Наверно. но врач мне ближе.
— Ты думаешь так потому, что не испытываешь отвращение к трупам и рваным ранам.
— Все-таки испытываю отвращение, но я видел этого добра в таком количестве, что во мне возникло какое- то равнодушие.
— Витя, я тебя очень люблю. Только не смей целовать меня сейчас, — она уловила, как я потянулся к ней, — а то сейчас мы, до конца войны, точно не доживем.
Она переключила скорость и от рывка машины, я чуть не разбил лбом ветровое стекло.
Декабрь 1993 г. Сербия. Белград.
Меня опять отозвали с фронта в штаб округа. Теперь уже в своем кабинете, полковник встретил меня как старого знакомого.
— Здравствуйте, заходите. Кофе или чай, — спросил он меня, пожимая руку.
— Если вас не затруднит, чай.
— Не затруднит. — засмеялся он и, наклонившись к селектору, попросил- Два чая, пожалуйста, с лимоном.
Нам принесли два чая и два тощих бутерброда с беконом.
— Мы начнем с вами разговор, вот о чем, — завязал разговор полковник, — изучив все данные о вас, любезно представленные друзьями из России, а так же собранные из наших источников, нам бы хотелось предложить работу у нас. Работа связана с вашей профессией и в наших органах.
— Хочу спросить вас полковник Вы об этом проинформировали Россию?
— Вы хотите сказать, МВД и МБ? С ними все согласовано.
— Если это так, то у меня нет, выходит, выхода.
— Почему же. Вы можете возвратится на фронт и честно воевать дальше.
— А потом, что будет со мной потом, когда кончится война или контракт.
— Это ваше дело. Найметесь куда-нибудь еще. Войны, пока, идут везде.
— А Россия для меня закрыта на вечно?
— Сейчас, да. Но ничего нет вечного и когда-нибудь вам, может быть и разрешат вернуться на родину, если, конечно, вы захотите туда сами.
— Что я буду делать у вас?
— Защищать безопасность нашей страны. Поймите, лейтенант, не всякому иностранцу мы можем доверить такую работу. Прежде чем поговорить с вами, мы изучали вас тщательно, знаем, что вы можете и что нет, в какой ситуации вы находитесь и чем вы можете привязаться к нам.
— Хорошо. Не буду спрашивать у вас отсрочки на размышление, полковник, потому что связывая свое будущее с вами, я, действительно, вынужден кое с чем рвать. Я согласен.
— Я так и предполагал, что вы так скажете. Я рад за вас. Теперь к деталям. Служить будете в Белграде, в оперативном управлении армейской контрразведки, которая расположена не далеко от нас. Вам дается на устройство и сдачу дел двое суток. И еще, вам разрешена встреча с Калниш. Сегодня вы можете ее увидеть в центральной тюрьме в два часа. Можете ее поздравить. Ей сохранили жизнь, дали двадцать пять лет. Поздравляю и вас лейтенант, с вступлением в новую жизнь.
— Спасибо полковник, не разрешите мне еще съездить в больницу, в город…… попрощаться со знакомыми.
— Не стоит лейтенант. Шипова мы отправили в санаторий, в Сплит, а потом отправим на родину. Ну а Мила…, у нее кончилась практика и она вчера приехала в Белград. Кстати, у вас есть ее адрес и телефон?
Действительно они все знают.
— Да.
— У вас есть отпуск два дня, действуйте, лейтенант.
— Разрешите идти.
— Да. До свидания лейтенант, — и он протянул мне руку.
С Гердой я встретился в центральной тюрьме, в комнате встреч. Нас разделяла толстая витая сетка и тень от нее, падала на лицо Герды и делала его совершенно незнакомым. Волосы были собраны в пучок и от этого, и от тени решетки лицо казалось старым.
— Здравствуй, Герда. — сказал я.
— Вик, как я была уверена, что ты придешь ко мне. Я так тебя ждала.