- Нет. А тебе звонил какой-то Гукасян. Просил связаться.
- Когда? - встрепенулся Левин.
- Перед моим уходом на работу, сразу после того, как ты ушел.
- Готовь, есть хочется, а я позвоню пока, - он заторопился к телефону...
- Гукасян слушает, - отозвался где-то далеко голос, прорвавшийся через коммутатор.
- Здравствуй, Гарник. Это Левин.
- Ты, конечно, поносил меня и в гроб, и в доску, и в мать? Думал, что я забыл о твоей просьбе? Уезжал я, Ефим, в срочную и длительную командировку. Как живешь, что нового?
- Жив. Вот это и есть главная новость.
- У меня для тебя сюрприз, если в нем еще есть нужда.
- Есть.
- Тогда пиши.
- Подожди, возьму бумагу и ручку.
- Готов?
- Да.
- Пиши. Цурканов Тимур Георгиевич. Он работал военфельдшером в те годы в Старорецком лагере. Сейчас подполковник медслужбы в запасе. Увольнялся из нашей санчасти. Мне его наши финансисты разыскали. Правда, полгода назад, после смерти жены он переехал во Львов к дочери. Запиши его львовский адрес и телефон, - Гукасян продиктовал. - Ну, а как твое дело? Движется?
- С Божьей помощью. Сейчас с твоей может чуток продвинусь.
- У меня как-будто все.
- Тогда спасибо.
- Рад был помочь. Будь здоров...
Обедали молча. Левин думал о своем, быстро хлебая перловый суп.
- Что-нибудь случилось? - не выдержав, спросила жена.
- Нет, ничего.
- Почему же ты все время молчишь?
- А что говорить?
- Можно подумать, что в нашей семье уже нет тем для разговоров.
- Я спешу.
- Ты всю жизнь спешил. Я хочу в воскресенье поехать к детям.
- Поедем.
- Сколько туда километров?
- Километров семьдесят.
- Автобусом или электричкой?
- Посмотрим. Выберем, что удобней, - он доедал второе.
- Компот, Фима.
- Не хочу, - он посмотрел на часы. В ванной прополоскал рот, причесался. - Так я пошел, - крикнул уже из коридора. - Возьми дверь на цепочку.
Посещение ломбарда ничего не дало: на забеленном мелом витринном стекле кто-то изнутри вывел пальцем "ремонт", а на дверях висел замок. Ругнувшись про себя, Михальченко вернулся в бюро, через управление торговли выяснил, что в связи с ремонтом работники ломбарда отправлены в отпуск, ремонт продлится еще дней десять.
- Ну что, выпьем с горя? - спросил Михальченко после того как они обменялись с Левиным информацией, которую каждый добыл за день.
- Какое горе? - Левин поднял на него глаза.
- У меня были большие надежды на ломбард. Плащ-то оттуда.
- Это еще не горе, Иван. Не гневи Бога. Ты еще не знаешь, что такое горе. А пива выпьем. На объявление в газете пока никто не откликнулся?
- Пока глухо.
Михальченко достал из холодильника две бутылки "Жигулевского".
Попивая, Левин стал куда-то звонить. Судя по количеству цифр, которые он набирал, Михальченко понял: звонит по коду в другой город.
Левин долго ждал, пока не пришел обратный сигнал. Наконец услышал женский голос:
- Алло, слушаю!
- Это квартира Цуркановых? - спросил Левин.
- Да.
- Звонят из Старорецка. Будьте добры, Тимура Георгиевича, если можно.
- Папа, тебя, - позвала женщина. - Быстрей, междугородка.
- Слушаю, - сказал мужской голос.