- Садовником на конном заводе... Что у вас еще? Я спешу.
- Пожалуй, все.
- Куда мне зайти, чтоб узнать, как у вас дальше с Георгом пойдет, отыскали или нет? - спросил Иегупов.
- Я вам сообщу, обещаю. К тому же письмо его к вам, которое вы не получили, у меня. Хотите прочитать?
- Да что мне теперь? Он мне его пересказал. И поболе того.
- Про наследство?
- Да. Брать он его не хотел, наследство это. А зря.
- Почему?
- "Ни к чему оно мне, - сказал. - И дом этот, и деньги. Помирать скоро. И не хочу, чтоб Сашку сманило оно". Так и сказал, - Иегупов взял свою тяжелую палку с отполированной ручкой...
Вышли вместе, у подъезда попрощались и разошлись в разные стороны.
- Некогда мне, Иван, еще и в ваши дела встревать. Ты посмотри, Остапчук показал на письменный стол, заваленный бумагами. - Без продыху сижу. Возьми вон сводку за сутки, прочитай: два угона за минувшую ночь, в дискотеке подрезали какую-то девку, три квартирные кражи залепили. А ты мне еще своего немца подвешиваешь.
- Как бы он не стал твоим, - подмигнул Михальченко.
- Не каркай, не цыганка. Да и транспорта у меня нет сейчас, забрали, погнали куда-то склад опечатывать, там недостача миллионов на двадцать.
- Я на колесах, это у нас час займет, не больше, обещаю. Спортсмен уже в машине сидит.
- Ну зачем я тебе там? - взмолился Остапчук.
- Как-никак, это уже следственное действие. А при тебе мы вроде ничего не нарушаем, все в рамках закона, мы как бы не сами по себе, а при власти, при тебе, значит. Так Левин научил.
- Этот еврей тебя законам обучит.
- А ты как хотел? - засмеялся Михальченко. - Он прокурорский.
- Смотри, какой ты законник стал, как ушел от нас, - Остапчук сгреб бумаги, запер в сейф. - Пошли, что ли? Зараза ты, Иван, липучая.
- Отслужу, Федорович, ей-богу за мной не пропадет.
- Отслужишь! Как бы ни так! Живым немца отыщешь - бабки огребешь, а мертвым - мне его спихнешь: заводи дело, Остапчук, труп - это по твоей части...
Они спускались по лестнице, вышли из подъезда. У бровки тротуара стоял "уазик", за рулем сидел Стасик, а на заднем сидении спортсмен-радист, нашедший паспорт Тюнена...
Подъехали к роще со стороны, которую указал спортсмен, пошли по просеке. Роща была старая, березы толстые, с посеревшей корой, с отслоившейся на многих стволах берестой и шелухой тонкой пленки. Спортсмен вел их уверенно, ни разу не сбился с маршрута, углубившись в березняк, то и дело подсказывал:
- Налево, прямо, опять налево. Вон ту башню видите? Держите на нее.
Они продирались сквозь заросли. Иногда в просветах меж деревьями проглядывали кирпичи далекого здания. Это была высокая круглая водонапорная башня, возведенная еще в конце прошлого века. Она пережила революцию и войны, отслужила свое: сложенная из крепкого красновато-сизого кирпича, заброшенная, так и осталась она торчать в роще недалеко от просеки ничейным строением, - никому не приходило в голову рушить ее, бесхозную, пустую, или выдалбливать кирпичи для какой-нибудь стройки, намертво слитые в блоки могучим цементом...
Прошло минут двадцать, прежде чем спортсмен вывел их на едва приметную тропинку, а затем свернув с нее метров на десять в сторону, остановился и указал на куст:
- Вот здесь. Паспорт лежал не под кустом на земле, а на нижних ветках.
- Похоже, его не положили, а швырнули. Он за ветки и зацепился, заметил Михальченко.
- Тот, кто это сделал, не пришел сюда специально. Паспорт можно было выбросить и в мусорную урну, и в решетку водосточного люка, и куда угодно, чтобы сразу от него избавиться, - сказал Остапчук.
- Что ты имеешь в виду? - спросил Михальченко.
- А то, что он попал в руки этому человеку где-то здесь, и по дороге отсюда он его и зашвырнул в кусты.
- Куда ведет эта тропинка? - спросил Михальченко и у спортсмена.
- Она соединяет шоссе с просекой.
- А просека?
- С одной стороны начинается у сквера, пересекает всю рощу и другим концом тоже выходит к шоссе.
- Которое ведет к аэропорту? - спросил Остапчук.
- Да.
- Ну и что? - Остапчук посмотрел на Михальченко.
- Покумекаем, - ответил тот. - Поехали.
Тем же путем возвращались к машине.
- Что у тебя с этим делом? С Басиком? - тихо спросил Михальченко Остапчука.
- Вроде видели его в Боровичах.
- Далеченько. Чего он туда махнул?
- Разберемся...
- Остапчук прав, - сказал Левин. - Если не соврал мне Иегупов, что проводил Тюнена до начала просеки, значит Тюнена кто-то настиг на ней где-то посередине, по пути к шоссе. Вряд ли этот "кто-то" пришел бы в рощу из города специально, чтоб избавиться от паспорта Тюнена. Это можно было сделать в городе в любом месте. Паспорт попал к неизвестному нам человеку в руки там, в роще. Там он его и выбросил, возможно, забрав из него авиабилет. Да, Остапчук прав. Когда ломбард откроют?
- Я справлялся. Сказали "на днях". Наша точность! Простой у нас получается, - огорченно сказал Михальченко.
- Не будет простоя, Иван Иванович. Звонил отставной полковник Кукин. Откликнулся на объявление в газете. Из "Комиссионторга" его переадресовали к нам. Плащ купил он. Надо выяснить, тот ли этот плащ. Вот так.
- Смотри-ка! А я ведь на этом поставил крест! - оживился Михальченко.
- Ты уж забери этот крест, нам с тобой его еще нести и нести. А пока что связывайся с Кукиным. Вот координаты, - Левин протянул Михальченко листок бумаги...