Был слышен скрип веревок - шериф тщетно пытался разорвать путы. Он все еще был примотан ими к стулу. Его изрытое глубокими морщинами лицо пылало от ненависти; глаза и рот напоминали прорезанные ножом щели.
- Ты кретин, - сказал он. - Молодой и самонадеянный кретин. Ты не должен был возвращаться сюда. И тащить ее с собой. Зачем было сюда являться...
- Он был должен, папа, - еле слышно ответила вместо меня Кэрол.
- Болван, актеришка...
- Он - не актер, - засмеялся старик.
Все мы уставились на него, и я покачал головой. Я хотел было сказать ему, что не стоит, но его уже ничто не волновало. Он предвидел, что-то должно случиться, и ждал этого.
- Папа...
- Ты - не актер, каким он тебя считает. Не так ли, сын? Ты - не мэр, и ты - не актер. - Он помолчал немного. У него опустились уголки рта. - Но может быть, ты просто чертовски хороший парень.
Раздался громкий металлический щелчок взводимых бойков. Я повернулся к двери, у которой застыл Курок.
- Что ты там о себе воображаешь, приятель?
Я посмотрел на часы. Вроде время. Теперь уж скрывать нечего.
- Сюда направляется группа вооруженных людей и отряд полиции, Джейсон. Они полны дикого желания добраться до нас. Сейчас, пока твои дружки дерутся из-за денег, они уже идут по нашему следу, сбиться с которого невозможно. Они не будут задавать никаких вопросов. Они их просто пристрелят на месте, что ждет и тебя.
По выражению его глаз я понял, что он начал что-то осознавать.
- Только не меня. У дома стоит джип. Меня не пристрелят. - Он обвел комнату беспокойным взглядом, из которого опять исчезло осмысленное выражение, уступив место звериному голоду. - Пристрелят всех вас...
Шериф не отрывал от меня глаз. В нем чувствовалось предельное напряжение, которое мне не нравилось.
- Значит, ты - не актер, сынок.
- Значит, не актер.
- Рич?..
Старик не дал мне ответить:
- Он совсем не таков, каким ты его себе вообразила, Кэрол.
- Рич...
- Я - не Тербер, Кэрол. - (С растущим изумлением она смотрела на меня.) - Просто я похож на него, вот и все. Я - не киноактер. Но порой это сходство помогает мне в жизни.
- Рич... я люблю тебя.
- Не надо, - коротко остановил ее старик.
- Я всегда буду любить тебя, Рич.
- Не надо, - упрямо повторил старик.
Ушло время, исчезло расстояние, и остались только мы вдвоем. Два человека, смотревшие глаза в глаза, безмолвно говорившие слова, которых никто в мире не мог понять. То были и любовь, и желание, и нежное понимание, родившееся при единственной встрече, и внезапное осознание конца, который нас ждет... Ее глаза недоверчиво расширились и вдруг наполнились слезами.
Наступила тишина, в которой было слышно лишь гулкое тиканье часов. Стоящий у дверей киллер переступил с ноги на ногу.
- Вы назвали меня Джейсоном, мистер!
- Именно так, Джейсон.
- Вы сошли с ума, мистер!
- Не я, Джейсон. А ты. Только ты.
Его губы стянулись в странный плотный овал.
- Мне плевать, что там делается снаружи, мистер. Это понятно?
- Не важно. Все кончено.
- Ясно, кончено. И сейчас я приступлю к делу. Как приказал мистер Огер. - Он облизал губы и, не отрывая от меня взгляда, вытер их о плечо. Теперь-то я займусь делом, как давно хотел. Их-то я ждать не стану.
Голос старика донесся, словно эхо из туннеля:
- Почему ты не предупредил толстяка?
Джейсон улыбнулся, решив, что старик обращается к нему.
- Я его предупреждал, - хмыкнул он.
Часы снова тикнули, в них что-то зашипело, и надреснутый колокольчик отбил четверть часа.
Откуда-то издалека донесся приглушенный треск автомата. Ему ответил другой, потом присоединился грохот сдвоенных выстрелов из охотничьих ружей и резкие щелчки пистолетных выстрелов. Перестрелка длилась пару минут и еще до того, как до нас донеслись пистолетные выстрелы, там уже все было кончено.
Здесь тоже все было ясно. Абсолютно все. И все это понимали, даже Джейсон. Очень тихо, так, что я еле расслышал ее, Кэрол сказала:
- Я люблю тебя, Рич...
Я повторил за ней:
- Я люблю тебя, Кэрол.
Я сказал это, глядя на старика. Он покачал головой.
- Не стоит...
Киллер уставился на меня безумными, налитыми кровью глазами, и я понял, что наш конец близок. Он ухмыльнулся до ушей, и его лицо перекосилось от радости при мысли, что наконец-то всех прикончит.