«Интересно, во сколько позвонит Адела, – подумала я. – Судя по тому, как началась для нее ночь, она проспит по меньшей мере до вечера».
В этот момент зазвонил телефон.
«Помяни черта, а он тут как тут», – улыбнулась я, снимая трубку.
Это действительно оказалась моя любвеобильная подруга.
– Я ненавижу его, ненавижу! – вместо ожидаемого приветствия поведала мне Адела. – Ты даже представить себе не можешь, как я его ненавижу! Убила бы гада!
– Кого, Росарио или Бобчика? – осведомилась я.
– Да Бобчика, конечно, кого же еще! Если б он вовремя не смылся, собственными руками прикончила бы этого тупого папенькина сынка!
– Он что, тоже назвал твои родинки бородавками? – с невинным видом спросила я.
– Хуже! – мрачно ответила подруга.
– Что же может быть хуже? На это у меня уже воображения не хватает. Может, просветишь меня?
– Просвещу, – пообещала Адела. – Срочно бери мою машину и приезжай ко мне в Пестяки. Этот недоумок бросил меня одну и уехал, так что без тебя мне отсюда не выбраться. Ничего, что у тебя нет документов. Ты запросто доберешься сюда проселочными дорогами, тем более что раз ты жила здесь, то знаешь округу. Так что с гаишниками ты не встретишься.
– Но у меня же нет ключей, – возразила я.
– Ключи в замке зажигания, – нетерпеливо сказала Адела. – А дверца не заперта. Машина же стоит за забором на частной территории, и никто ее оттуда не угонит.
– Ладно, – пообещала я. – Приеду за тобой. Надеюсь только, что сослепу ни во что не врежусь.
– Да не прикидывайся, ты все прекрасно видишь! – воскликнула Адела. – Наш дом сразу узнаешь по башенкам на ограде и синему мозаичному орнаменту на фасаде вокруг окон.
Я решила уехать по-английски, не беспокоя хозяина. Ключи действительно оказались в замке зажигания, а в бардачке, к своему удовольствию, я обнаружила плитку горького шоколада и баночку кока-колы.
Использовав их в качестве завтрака, сразу повеселев, я вывела «Мерседес» за ворота особняка, не подозревая, что меня ждет впереди. И вот теперь, срезая путь, ковыляла в вечернем платье и модельных туфлях на высоком каблуке по еле заметной лесной тропинке, размазывая по лицу пот и нервно отмахиваясь от комаров.
Наконец лес расступился, сменившись полем, и на горизонте замаячили Пестяки. Среди срубленных по-черному хат и щитовых домиков гордо вздымали в небо черепичные крыши двухэтажные особняки «новых русских». Безошибочно определив по синей мозаичной отделке и остроконечным башенкам ограды коттедж малахольного Бобчика, я с облегчением оперлась о створку ворот и нажала на кнопку звонка.
В домофоне послышались скрежещущие звуки, ворота распахнулись, и я прошла внутрь, с удовольствием отметив, что закрываются ворота тоже автоматически. Просто подарок для лентяя.
Яростным пинком распахнув входную дверь, во двор выскочила Адела, облаченная в очень короткий полупрозрачный пеньюар.
– Где тебя черти носили?! – завопила она. – Я уже три часа торчу в этом проклятом доме, который даже в кошмарах видеть не желаю. Ненавижу их всех, всю эту проклятую фармацевтическую семейку.
– Приятно, что ты так беспокоишься обо мне, – заметила я. – Тебе, конечно, и в голову не приходило, что со мной могло что-то случиться.
– Разве с тобой что-то случилось? – одарила меня прозрачным взглядом Адела. – А, кстати, где мой «Мерседес»? Надеюсь, ты его не разбила?
– Хуже, – сказала я. – Но прежде, чем я тебе что-то расскажу, мне нужно поесть, принять душ и сжечь одежду и обувь.
Подруга недоверчиво уставилась на меня.
– Ты собираешься сжечь английское вечернее платье и модельные итальянские туфли? – уточнила она. – И после этого жалуешься, что издательства тебе мало платят?
Я безнадежно махнула рукой.
– Так всегда поступают, когда речь идет об убийстве, – объяснила я. – Только дай мне сначала поесть!
– Ладно, пойдем на кухню, – сдалась Адела. – Кажется, в холодильнике есть копченый угорь и черная икра. Это подойдет или сосиски сварить?
– Подойдет, – сказала я, плюхаясь на кухонный диванчик.
– А ты что, действительно убила кого-либо или просто сюжет для детектива придумываешь? – поинтересовалась Адела, ловко нарезая угря и щедро намазывая икру на тост. – Надеюсь, с моей машиной ничего не случилось, а то после ссоры мне Бобчик новую вряд ли купит.
– С машиной все в порядке, если не считать того, что у нее проколота шина, а в багажнике покоится труп Росарио Чавеса Хуареса.
Рука Аделы, собиравшейся налить мне в бокал минеральной воды, застыла в воздухе.
– Ты шутишь? – спросила подруга.
– Хотелось бы, – вздохнула я. – А ты можешь представить себе, чтобы я протащилась восемь километров пешком по тридцатипятиградусной жаре, чтобы пошутить таким образом?
Адела окинула меня оценивающим взглядом.
– Вряд ли, – сказала она. – По крайней мере, не в таких туфлях.
– Вот и я о том же, – вздохнула я. – Теперь придется платье и туфли сжечь, чтобы нельзя было доказать, что я находилась в машине.
– Но ведь все и так знают, что ты ездишь со мной на машине, – заметила подруга. – Это естественно, что в ней можно обнаружить следы твоего пребывания.
– Ворсинки платья могли случайно упасть на труп, – объяснила я. – Конечно, это маловероятно, но исключать такую возможность нельзя. А туфлями я наследила около машины с трупом, кроме того, на них, даже если их помыть, все равно останутся микрочастицы почвы с просеки. Я не хочу рисковать.
– А как Чайо попал в багажник? – поинтересовалась Адела.
– Если бы я знала, то не стала бы жечь вещи, – пожала плечами я. – Еще не хватало, чтобы это убийство мне пришили.
Внезапно Адела вздрогнула и побледнела.
– Что с тобой? Тебе что-то известно? – спросила я.
– Это Бобчик, – прошептала Адела, неуклюже опускаясь на диванчик рядом со мной. – Вот уж, чего не ожидала – того не ожидала.
– Бобчик? – удивилась я. – Да вроде он был с тобой.
Некоторое время Адела пребывала в задумчивости, а затем лицо подруги озарила блаженная улыбка.
– Только настоящий мужчина способен на убийство из ревности, – торжественно произнесла она. – За это я могу многое простить.
– А я не могу, – сказала я. – Просто невероятно, что все это доставляет тебе удовольствие.