– Никаких неприятностей не будет, – заверила я. – Все под контролем.
– Vale, habнame por esa boquita, que Dios te ha dado! – издевательски пропела Адела.
Меня всегда восхищали испанские идиоматические выражения. На русский язык пожелание Аделы можно было перевести приблизительно следующим образом: «Валяй, продолжай вешать лапшу мне на уши этим ротиком, который дал тебе господь бог».
Я засмеялась.
– Уверяю тебя, все будет в порядке, – сказала я. – Мне действительно очень нужно. Мы же подруги.
– Ладно! – не слишком охотно согласилась Адела. – Я постараюсь достать для тебя их телефоны. Только имей в виду: я ничего не желаю знать о том, что ты еще там задумала. Я перезвоню тебе в течение часа.
Меня охватило воодушевление. Мой план начинал воплощаться в жизнь.
Я взяла записную книжку и отыскала номер Леши Фурунжева.
– Привет китаеведам, – сказала я. – Мне снова нужно поговорить с тобой о японском ресторане «Харакири».
– Ну как, ты встретилась с Мао Шоу Пхаем? Узнала то, что тебе нужно? – спросил Леша.
– Хилосёку-сан осень холёсий китайса, – ответила я. – Осень мне помогай!
Леша рассмеялся.
– Вижу, акцент ты уже освоила, – заметил он. – Осталось только выучить китайский язык. Что ты хочешь на этот раз?
– Ты говорил, что во многих китайских ресторанах есть отдельные кабинеты, куда пускают только своих, богатых китайцев. Ты не знаешь, в ресторане «Харакири» есть такой кабинет?
– Должен быть, – сказал Фурунжев. – Хуэй Цзин Гунь говорил, что есть, но туда допускаются лишь китайцы и, естественно, в кабинете подают китайские, а не японские блюда.
– А ты не знаешь, у китайцев есть какое-нибудь вещество, которое, если его добавить в вино, заставляет человека опьянеть гораздо быстрее и отчасти потерять контроль над своими действиями или словами? – спросила я.
– Ты имеешь в виду наркотики?
– Не обязательно наркотики. Скорее, психоделики. Эффект не должен быть чересчур сильным. Просто человек должен начать откровеннее выражать свои мысли.
Леша немного помолчал, размышляя.
– Есть один старинный состав сравнительно мягкого действия, – наконец сказал он. – Этот состав называется «Лепестки хризантемы». Это настой нескольких растений, произрастающих только в Юго-Восточной Азии. Несколько капель настоя, добавленные в вино, заставляют человека «раскрыться» подобно цветку, стать более откровенным, но в то же время усиливаются и его эмоциональные реакции. Так, радость может превратиться в эйфорию, а раздражение может перейти в агрессию.
– То, что надо, – обрадовалась я. – А у местных китайцев можно достать «Лепестки хризантемы»?
– У местных китайцев можно достать все, вплоть до атомной бомбы, если за это заплатить, – сказал Фурунжев.
– Я заплачу, – сказала я. – Но мне потребуется еще кое-что сделать. Ты сможешь организовать это для меня?..
Я выбрала телефон-автомат в районе метро «Кунцевская». Мне пришлось отъехать от дома достаточно далеко, но я не хотела, чтобы, вычислив, откуда я звоню, Муньос или Иррибаррен вышли на мой след. Адела так и не смогла раздобыть домашний телефон Муньоса, но она дала мне телефон клуба. Я молилась, чтобы Муньос и Иррибаррен оказались на месте, иначе осуществление моего плана пришлось бы отложить на неопределенное время.
Я достала из кармана небольшую прямоугольную коробочку преобразователя голоса. Жизнь с несостоявшимся разведчиком имела свои преимущества. Приятели из охранных предприятий или бывшие сотрудники спецслужб периодически баловали моего бывшего мужа очаровательными сувенирами, облегчающими жизнь шпионов и частных детективов. Со временем мы оказались обладателями внушительной коллекции «жучков» – миниатюрных подслушивающих устройств, «антижучков», миниатюрных записывающих устройств и прочих приятных прибамбасов, среди которых завалялся и преобразователь голоса. С этой штучкой по телефону я вполне могла сойти за мужчину.
Я набрала номер клуба «Кайпиринья». Трубку взяла женщина. Ее приятный молодой голос наводил на мысль о том, что секретарша Муньоса должна быть очень красивой.
– Мне нужно поговорить с управляющим клубом, – сказала я.
– Кто его спрашивает? – спросила секретарша.
– Захар Ильин. По очень важному делу, – ответила я.
– Подождите минутку.
Мне пришлось ждать как минимум минуты три.
– Кто это? – раздался, наконец, в трубке низкий мужской голос с сильным латиноамериканским акцентом.
– Захар Ильин, – сказала я.
– Прекрати болтать чушь, или я повешу трубку, – раздраженно сказал Муньос.
– Не повесите. Вам будет интересно узнать то, что я собираюсь вам сказать.
– А нельзя ли ближе к делу?
– Речь пойдет о документах, которые вы купили у Захара Ильина и которые были похищены из вашего кабинета.
– Quien eres? – В голосе управляющего зазвучала сталь.
– Я не говорю по-испански.
– Кто ты такой?
– Скажем, человек, который готов продать вам документацию на автомат Захара.
– De puta madre!
– Я, кажется, уже объяснил, что не понимаю вашего языка. Так вы хотите обсудить со мной условия сделки или нет?
– Я хочу знать, кто ты такой, мать твою! – прорычал Муньос.
– До свиданья, – сказала я и повесила трубку.
Затем я набрала номер Иррибаррена.
– Клаудио Иррибаррен? – спросила я, услышав в трубке мужской голос.
– Да, это я.
– У меня есть нечто, что вы, возможно, захотите купить.