– Эусебио? – недоверчиво спросил дипломат. – Эусебио, Эусебио…– забормотал он. – Черт возьми, а ведь он действительно мог это сделать!
– Нет, вы что! – возразил побледневший любитель пауков. – Как я мог? Я вообще ничего не знал ни про документы, ни про автомат, ни про Захара!
– Неправда! – воскликнула я. – В кармане одежды, которую ты снял с Росарио, был листок из документов Захара с характеристиками оружия.
– Ну и что! – вскинулся Чепо. – Я не шарил у него по карманам. Да и мало ли что там написано. Я вообще ничего не понимаю в оружии. И откуда я мог узнать, где Чайо спрятал документы?
– Очень просто, – сказала я. – С помощью магии вуду.
– Я не верю в магию, – заявил Муньос.
– Я тоже в нее не верю, – сказала я. – Но есть такая штука, как наркогипноз. Я читала о том, как жрецы вуду оживляют покойников и превращают их в зомби. Чтобы создать иллюзию смерти, человеку дают порошок, который вводит его в состояние каталепсии. Но есть еще и другое вещество, которое отчасти возвращает мышцам способность двигаться, но эта способность ограниченна. Человек входит в трансовое состояние, и жрец вуду может разговаривать с ним, давать ему гипнотические установки и сделать так, чтобы человек ничего не помнил об этом.
Эусебио засунул Росарио в багажник «Мерседеса» Аделы около четырех часов утра. До того он только обездвижил Чайо и спрятал его в шкаф. Потом, когда гости разошлись по своим комнатам и все успокоилось, Чепо достал Росарио из шкафа, раздел его догола и, пошарив в карманах, обнаружил листок с описанием автомата.
Тут ему пришла в голову идея потренироваться в зомбировании. Эусебио дал Росарио состав, после которого тот частично вышел из каталептического состояния и смог говорить, а пока Чавес был в полубессознательном состоянии, Эусебио выяснил у него, как он достал документы Захара, сколько они стоят и где тот их спрятал.
Затем Эусебио дал Росарио установку забыть все, о чем они говорили, вновь дал ему обездвиживающего состава, а затем шутки ради нарисовал у него на груди рану с тоненькой струйкой крови. Скорее всего, рисуя ее, Чепо думал о своей собственной навахе. То, что раны на телах Захара и Чайо были идентичны нарисованной ране, лишний раз доказывает вину Эусебио.
– Но Росарио не знал, кто такой Захар, и он не знал, где тот живет, так что он не мог рассказать об этом Эусебио, – возразил Иррибаррен. – Так как же Эусебио мог убить Захара, если он не имел представления, где его найти?
– Сейчас мы это выясним, – сказала я. – Басилио, когда именно вы попросили Уго достать для вас документацию на автомат? – обратилась я к дипломату.
– Вечером того же дня, когда вы с Аделой приехали в «Каса де брухос» – ответил он. – Вернее, это было поздно ночью, после того, как закончилась церемония поклонения кубинской святой деве Каридад дель Кобре. Должен признаться, что у стен моего дома «есть уши». По роду моей деятельности мне было необходимо знать, что происходит вокруг. Не буду объяснять, каким образом, но я подслушал разговор Варелы и Муньоса и узнал об изобретении Захара и о том, что несколько часов назад у них украли чертежи автомата. Муньос велел Уго на следующее утро снова встретиться с Захаром и попросить его сделать копию чертежей.
Я улучил момент, когда Варела был один, и предложил ему полмиллиона долларов за чертежи автомата. Уго согласился. А потом он сказал, что Захара убили.
– Вы встречались с Захаром на следующий день? – спросила я у Варелы.
– Да. Я встретился с ним утром, – кивнул тот. – Захар пообещал сделать копии, если я заплачу ему еще пятьдесят тысяч долларов. Я согласился. Захар сказал, что чертежи будут готовы к вечеру, мы договорились о встрече, и я ушел.
– Я же велел тебе следить за ним! – в сердцах рявкнул Муньос. – Глаз с него не спускать!
– У меня были кое-какие дела, – покаялся Уго. – Кроме того, Захар сказал, что до самого вечера просидит дома, работая над чертежами. Он бы не стал никуда исчезать, раз я пообещал ему пятьдесят тысяч долларов!
– Вот все и разъяснилось, – сказала я. – Эусебио сообразил, что Муньос и Варела попросят Захара сделать новые чертежи. Поэтому он проследил за Уго, возможно, даже подслушал его разговор с Захаром. Потом, когда Варела ушел, Эусебио вошел вслед за Захаром в подъезд и нанес ему удар навахой в печень. Затем забрал документы из тайника, в который их положил Чайо, и перепрятал в статую святой девы Каридад дель Кобре.
– Но почему в таком случае Эусебио сразу не убил Росарио, а только нарисовал у него на груди рану и подложил его в багажник к Аде-ле? – спросил Гандасеги.
– Чтобы отвести от себя подозрения, – ответила я. – Многие люди знали, что в тот вечер Росарио был с Эусебио, и после этого его никто не видел. Если бы Эусебио сразу убил Росарио, подозрения неминуемо пали бы на него. Более того, Муньос мог заподозрить, что Эусебио убил Росарио, чтобы забрать у него документы Захара. Муньоса Эусебио боялся больше, чем милиции.
Специалист по афро-антильской магии сидел, кусая губы. Его руки дрожали.
– Не зря ты меня боялся, – ласково сказал Муньос. – Что мне нужно в данный момент – так это подходящий козел отпущения. Для душевного спокойствия мне просто необходимо кого-нибудь убить!
– Я хотел вернуть документы вам, – сломался Эусебио. – Клянусь вам. Может быть, я попросил бы за них пару тысяч долларов в качестве вознаграждения – для вас ведь это не деньги, а может быть, даже отдал бы их бесплатно. И Росарио Чавеса я не хотел убивать. Он позвонил мне после того, как побывал у себя в квартире и обнаружил, что там все перевернуто вверх дном. Росарио съездил туда, где он спрятал документы, но в тайнике их не оказалось. Тогда он заподозрил меня. Не знаю, может быть, гипноз не подействовал до конца, и он неожиданно вспомнил, что я расспрашивал его о документах. Росарио угрожал расправиться со мной, он сказал, что, если я не верну документы, он анонимно настучит на меня Муньосу. Кроме того, сказал, что для страховки собирается рассказать все Аделе.
Тут я запаниковал и, прихватив наваху, помчался к дому Аделы. У меня не было определенного плана. Я просто хотел помешать Росарио все рассказать ей, потому что то, что знает Адела, знает весь мир.
Я позвонил в квартиру Аделы, но там никого не было. Затем я услышал, как останавливается лифт. Я спрятался за дверь, ведущую на лестничную клетку.
Из лифта вышел Чайо. Он долго звонил в дверь, но ему тоже никто не открыл. Тогда он наклонился, осмотрел замок, достал из кармана перочинный ножик, сунул лезвие в щель между дверью и косяком, надавил, и дверь открылась. Росарио вошел и захлопнул ее за собой. Я очень удивился, потому что был уверен, что у такого богача, как Аделин ухажер, квартира должна запираться, как сейф.
Я немного подождал, прислушиваясь. Росарио включил магнитофон. Он слушал меренги. Я с помощью навахи открыл дверь точно так же, как до меня это сделал Чайо, на цыпочках прошел в квартиру. Росарио я обнаружил в спальне Аделы. Он лежал на кровати с закрытыми глазами, подергиваясь в такт грохочущей музыке. Я неслышно приблизился к нему с ножом в руке. В момент, когда я занес руку для удара, Чайо открыл глаза, но не успел ничего сделать. Я запомнил только выражение ужаса на его лице. Я ударил его ножом в грудь. Чавес умер мгновенно.
Тут мне пришла в голову неожиданная идея. Я решил заставить милицию поломать голову, оставив Чавеса в таком же виде, каким он был в багажнике «Мерседеса» Аделы. Я раздел его, забрал одежду и обувь, стер отпечатки пальцев с дверного косяка и ушел. Никто меня не видел.
– Зря ты это сделал, – сказала я. – Автомат не стоил таких жертв.
– Много ты в этом понимаешь! – фыркнул Уго.
– Очень хорошо, – сказал Гандасеги. – Мы докопались до истины. И что мы будем с этой истиной делать?
– Для начала я прикончу мерзавца, – кровожадно сказал Муньос.
– Только не в моем доме! – возразил Басилио. – И вообще, если ты его прикончишь, у нас у всех начнутся неприятности. Милиция будет непрерывно допрашивать и меня, и тебя, и его пациентов-импотентов. Это никому не доставит удовольствия.
– А мне плевать, – сказал представитель Медельинского картеля. – Преступник должен быть наказан.
– В твоих устах подобное высказывание звучит довольно забавно, – усмехнулся Иррибаррен.
– У меня есть идея, – вмешалась я. – Я знаю, как наказать преступника и в то же время избежать неприятностей.
– Боже упаси нас от твоих идей, – проворчал Уго.
– Нет, вы все-таки послушайте, – настаивала я. – Пусть Эусебио отправится в милицию и добровольно признается в убийствах Захара и Росарио. Чтобы не упоминать об автомате, он может сказать, что убил Захара с целью грабежа, а Росарио – из ревности к Аделе, и всем будет хорошо.
– Я не согласен, – быстро сказал Эусебио.
– В таком случае Муньос убьет тебя, – пожала плечами я.
– А я еще тебя помучаю перед смертью, – мрачно добавил Уго.
– А что, великолепное, просто Соломоново решение, – потер руки от удовольствия Гандасеги. – У меня в милиции есть один знакомый майор, я могу с ним созвониться, и Эусебио даст ему показания. Этот майор вполне удовлетворится версией об убийстве с целью ограбления и из ревности и не станет копать дальше.
– Ладно, я могу и подождать, – согласился Муньос. – Прикончить его я всегда успею. Говорят, российские лагеря хуже смерти. Может, ему даже разрешат пауков в камеру взять в качестве домашних животных. Будет там зеков от импотенции лечить.
Все выжидающе посмотрели на Эусебио.
– Ладно. Я согласен, – печально склонил голову он. – Дон Басилио! – Эусебио обратил умоляющий взор к гайанскому дипломату. – Пожалуйста, пообещайте мне заботиться о Луизе и Орфее!
Гандасеги тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой.
– Ладно, позабочусь о твоих пауках, – сказал он.
В углу засопел и заворочался Луис. Я подбежала к нему.