Миллиарды мелких иголок впились в тело свирепым холодом. Резким, внезапным, настоящим!
Глотка взорвалась диким воплем, я захлебнулась и ушла под воду.
При виде дна сработал инстинкт самосохранения, который дремал все это время в забытых ячейках с уникальными способностями организма. Ему стало истинно начхать на душевный припадок, едва не вогнавший мозг в анабиоз.
Все рефлексы ожили разом.
Бултыхаясь в воде, я бессильно и хаотично гребла к камню, на котором Кирилл стоял столбом, безучастно, даже не шевельнувшись, чтобы помочь мне выбраться из воды.
Долго, очень долго я карабкалась наверх, мышцы почти не двигались, тело онемело, кожа стянулась, стала похожа на фиолетовый панцирь. Живот скрутило и меня вырвало водой, которую я успела наглотаться при своем отрезвляющем купании.
Я беззвучно зарыдала…
Кирилл приблизился ко мне не сразу, внимательно изучая мои действия. Но когда я принялась бормотать что-то вроде: «У меня повредился рассудок. Это конец…», – снова одним махом подбросил меня на руки. Но уже для того, чтобы вернуться в дом.
Там он усадил меня перед камином, предварительно завернув в несколько толстых одеял, и занялся топкой.
– Как часто такое происходит, – спросил он, доставая сигарету.
– Не знаю, не помню, – призналась я растерянно и напугано. – С тех пор, как не стало Егора, я не понимаю, почему я все еще здесь. А бывают особо острые моменты…
– Так было, когда я чуть не разъехал тебя на мотоцикле?
– Не знаю, возможно… Это трудно описать.
– Так было, когда ты вскрывала себе вены?
Внутри все замерло.
– Кирилл… Сегодня ты оказался рядом, но однажды это случится снова и мое сознание замкнется. Я навсегда останусь беспомощной узницей в собственном теле, на долгие годы помещенной в свои кошмары.
– Что ты говоришь? – Оборвал мужчина. – В тебе столько силы, что хватит на армию!
– Кирилл, ты не понимаешь, – воскликнула я.
– В эту самую минуту, – не дал он мне договорить, – я очень здорово все понимаю! Ты та девушка, что догоняла меня под проливным дождем, стоя по колено в луже и упорно гнувшая свое? Девушка, что в обморочном состоянии твердила, что ей не нужна «скорая». Ты слаба и беспомощна? Кому угодно можешь втолковывать подобное, но мне – не стоит!
Я отчаянно замотала головой.
– Мой отец прославленный психоаналитик, к нему люди приезжают из далека … Почти два года он бился на до мной, но так и не достиг желаемого результата.
– Потому что видел в тебе дочь, а не пациентку. Ему следовало поручить твое выздоровление другому специалисту, но ни в коем случае не заниматься тобою лично. Наверное, он и сам понимал это, только не сумел пересилить страх и опасения.
– Теперь все равно слишком поздно…
– Нет уж, не поздно! Ты же можешь все контролировать!
– Я не знаю. Что, если это сильнее меня? Что, если я сумасшедшая?
– Сама себя послушай!
– Ты видел, что со мною происходит.
– Этого больше не повториться. – Кирилл неожиданно склонился надо мною, чтобы я видела его глаза и всю серьезность его намерений. Он взял в руки мои запястья, задержав взгяд на едва заметных тонких шрамах. – Только ты мне кое-что пообещай.
Я смотрела на него неуверенно. Он же, напротив, был полон решимости и, можно сказать, отваги. Казалось, в такой момент он без труда пожертвовал бы собственной жизнью ради этого обещания.
– Как только снова почувствуешь, что с тобою твориться что-то неладное, или вдруг начнут атаковать опасные мысли, ты сразу же будешь вспоминать обо мне и… обещании!
– Каком обещании?
– Никогда не сдаваться! Не позволять таким моментам брать верх!
– Но, – начала я сбивчиво, – во имя чего, какой смысл…
– Смыслом будет само обещание, – постановил молодой человек.
Я немного подумала и кивнула.
– Хорошо. Хорошо… Обещаю!
Странная просьба.
Еще более странным было то, что давая это обещание, я не сознавала всей его важности и глубины.
И уж тем более не могла предположить, какую решающую роль оно сыграет в ближайшем времени.