Пройдя в отсек, злоумышленники замерли, оглушенные гулом гигантских вращающихся шестерен, в чьем движении сквозила всесокрушающая мощь.
Сенчук принял лом от помощника. Охолодев сосредоточенным лицом, примерился - и сунул его, как копье, в крутящуюся в бешеном вихре сталь, тут же отпрянув в сторону.
Визг и скрежет возмущенного металла буквально просверлили барабанные перепонки обомлевшего Крохина.
Затем раздался глухой удар, и лом, испытавший ужасающее воздействие круговерти многопудовых шестерен, свалился у переборки. Впрочем, теперь он более походил на изжеванную уродливую кочергу.
Технические звуки заметно ослабли, гул перешел в иную октаву, где звучала какая-то визгливая нотка, сопровождаемая нерегулярным, но явственно-тревожным стуком.
- Против лома нет приема! Пословица права! - прислушавшись к стуку, произнес с ноткой озабоченного уважения Сенчук. - Привет подшипнику!
- Пламенный привет!.. - пробормотал Крохин.
- Да, эту лебединую песню черта с два исполнишь на бис! - сказал старпом. - Гребем отсюда! Сейчас грянет аврал! Ты видел, как бегают тараканы от мора? Нет? Значит, впечатлишься зрелищем... О! - Поднял к подволоку голову, различив ослабленный переборками истерический вопль сирены.
Выйдя на палубу, они услышали доносящийся со всех сторон торопливый топот матросских башмаков.
- И что теперь? - спросил Владимир, вглядываясь в антрацитовую ночную пучину, поглотившую инструмент диверсии. Все мысли и чувства тонули в гуле и звоне, еще стоявших у него в голове.
- Теперь нам срочно надо ковылять на малом ходу в гостеприимный ближайший порт, - сказал Сенчук, и в глазах его мелькнули шальные огоньки. Доложу тебе с прямотой хирурга-вредителя: судну предстоит охрененный ремонт... А ближайший порт находится - тебе это и дитя без запинки доложит, на глобус не глядя, - на территории США, Вова. Такие дела.
- А... доковыляем? - озабоченно спросил Крохин.
- Не на фелюге плывем и не на пачке "Беломора", до Америки дотянем! уверил его Сенчук.
КАМЕНЦЕВ
Каменцев проснулся от нахлынувшего, как ветер в распахнувшееся окно, беспокойства, толчком разрушившего непрочный, путаный сон. Приподнявшись на локте, всмотрелся в темень ночной каюты, ощущая колющую сердце тревогу, ставшую как бы неотъемлемой частью его существа.
Потикивал, фосфоресцируя стрелками, будильник, стоявший в изголовье, изредка потрескивали переборки, наполненные ровной монотонной дрожью от работавших дизелей, звякал еле слышно от перепадов в вибрации стоявший на откидном столике пустой стакан.
Некоторое время он оторопело размышлял о причинах своего внезапного пробуждения, а потом облегченно и нервно хохотнул, мотнув головой: невроз... Подсознательное беспокойство о невыключенной, кажется, электроплитке в санчасти, на которой он кипятил чай.
Так выключил он плитку или же нет? Может, и забыл. В любом случае волноваться нечего, пожара не будет. Плитка стоит на широкой мраморной подставке, проводка надежная... С друтой стороны, если судно тряхнет или еще что-нибудь... А там -- беспомощный Филиппов, накануне пришедший в сознание, но все еще недееспособный, а присмотра за ним уже нет.
Определенно невроз!
Горестно вздохнув, он присел на постели, провел ладонью по лицу, словно стирая остатки сна. Затем торопливо оделся и вышел из каюты.
В коридорах, застланных однотонным серым линолеумом, в пугливой ночной тишине мутно и ровно тлели матовые толстостенные плафоны.
Он открыл дверь санчасти. Филиппов мирно спал, выключенная плитка стояла на месте, и Каменцев, укоризненно качнув головой, отправился восвояси обратно. Однако у трапа, ведущего на палубу, решил переменить маршрут, вдохнуть на сон грядущий свежего воздуха и поднялся наверх,
Океан был спокоен и темен. Огромная прозрачная луна висела в чутком черном небе - отчего-то совершенно беззвездном. В рубках уютно горели лампы. Палубы были пусты. В следующий миг Каменцев заметил две согбенные тени, крадущиеся вдоль нижней палубы. Машинально он последовал за ними.
Таинственные фигуры скрылись в каком-то неизвестном тех ническом отсеке, закрыв за собой стальную дверь. Таясь в тем ноте, Каменцев замер, ожидая невесть каких событий.
Внезапно по корпусу судна пробежала дрожь, за дверью отсека различился невнятный звяк, а вскоре на верхней палубе вспыхнули прожектора и оглушительно завыла сирена.
Из отсека вышли двое. Полоса неверного света скользнула по их лицам, и Каменцев неожиданно признал в незнакомцах Сенчука и Крохина.
Сбросив за борт нечто, похожее на огромный искореженный лом, парочка опрометью скользнула прочь от входа в отсек.
С полминуты Каменцев ошарашенно соображал, что делали в отсеке старпом и его бывший приятель Вова, а после также двинулся прочь, однако, едва ступил несколько шагов, в глаза ему ударил свет мощного фонаря и чей-то язвительный голос констатировал с издевкой:
- Тебе же, Ахмед, говорили, что за этим лекаришкой надо следить круглосуточно, а ты его проморгал...
В следующее мгновение в одежду Каменцева вцепились сильные руки, и, не успел он сообразить, куда его тащат, очутился уже на верхней палубе, где перед ним предстала свирепая физиономия второго помощника Еременко.
- Тащите его в санчасть, - распорядился тот в сторону матросов.
- Я ничего не понимаю... - промямлил Каменцев.
- Поймешь, сука! - многообещающе рявкнул второй помощник.
Дверь санчасти была раскрыта. На койке лежал Филиппов, болезненно жмуря глаза на суетящихся в помещении людей.
Люди, как без труда понял Каменцев, производили в подведомственном ему хозяйстве подробный обыск. Бородатый парень, со свисающими до плеч сальными лохмами, с узкой и сутулой спиной, затянутой в тельняшку, заправленную в протертые до явственных проплешин на заднице грязные джинсы, энергично шуровал в шкафу, где хранились медикаменты.
- Вот, нашел! - повернувшись, объявил он присутствующим, демонстрируя две ампулы. Блеснули свирепо и радостно безумные, с покрасневшим белком, глаза.
В следующую секунду взгляд парня приобрел бескомпромиссную озлобленность устремленного к жертве хорька. Он даже оскалил выжидающе зубы, глядя на Каменцева.
- И что? - спокойно произнес тот. - Это всего лишь инсулин. В санчасть вошел Еременко. Следом за ним - Ассафар.
- Ты - сволочь! - ударив Каменцева по лицу ладонью, прошипел второй помощник, и на губах его выступили пятна белой плотной слюны. - И с тобою пора разобраться!
- Успокойся... - Каменцев примирительно выставил перед собой ладони. - В чем я, в конце концов, виноват?
- Тебе рассказать?! - взвизгнул Еременко, дрожа всем телом.
- Да, мне интересно послушать.
- Он еще издевается! - Еременко внезапно полез в карман джинсов и вытащил оттуда выкидной нож.
Щелкнула пружина, и блеснуло узкое граненое лезвие.
- Я все понял! - медленно приближаясь к Каменцеву, проговорил он. - Это все ты! Ты убил штурмана! Я все понял!
- Да тихо ты! - Прикрикнул на него Каменцев.
- Кто твои подельнички, говори?! - повысил голос Еременко. - Иначе, клянусь, твои гнилые потроха увидят солнечный свет!
- Убери нож, - внезапно раздался сухой и ровный голос Ассафара.
- Сволочь, - уже спокойно повторил второй помощник, подчиняясь приказу.