- Анджела, а мне этот негр начинает нравиться. Посмотри, как он стойку держит. Любой наш новый русский уже давно штаны бы обмочил и стал торговаться, только чтобы жизненку свою и бабки сохранить, а этот косит под дурака, и ни в какую. Явно не фраер.
- Ну-ну, посмотрим как с ним адвокат договорится.
- Адвокат - мужик толковый. Котелок у него варит и язык подвешен прилично. Если сейчас сделает все, как надо, я думаю, есть резон сотрудничать и с ним. Дорогая, скоро весь этот город будет лежать у твоих ног. Верь мне.
- Поживем - увидим, - философски закончила разговор женщина.
Непродолжительная беседа с адвокатом произвела на американца должное воздействие. Он преобразился и теперь сидел с важным видом, напоминая "отца русской демократии" Кису Воробьянинова, изредка кивая в подтверждение слов Морева, говорящего от его имени.
Когда принципиальный вопрос о сотрудничестве был решен, собравшиеся перешли к обсуждению стратегии совместных действий. По стратегии так же был в целом достигнут консенсус, но у американца имелся ряд вопросов. Во всяком случае, задававший эти вопросы, Морев сослался на интерес своего клиента. Обращаясь к Анжелике Потаповне и Владлену Владленовичу, он сказал:
- Господин Янкелевич недавно у нас в стране и почти не знаком с обстановкой, сложившейся в Горноуральске. Поэтому он желал бы подробнее ознакомиться с раскладом сил здесь. Какие группировки у вас пользуются наибольшим авторитетом и влиянием, каковы их сферы деятельности? В частности его интересует ситуация на рынке наркотиков.
- Этим бизнесом у нас занимаются три основные группировки: выходцы с Кавказа и Средней Азии, которых именуют "южными", так называемые "синие", которыми руководит авторитет по кличке "Насос" и некая группировка под началом президента Торгово-промышленной компании Эдуарда Анциферова. Кавказцы через своих воров в законе поддерживают дружественные отношения с "синими", поэтому тесно сотрудничают и мирно уживаются в этом бизнесе. Наркотики небольшими партиями поступают с Кавказа, но в основном идут с Таджикистана. Эта республика стала самым надежным и дешевым каналом поставки. Раньше оттуда привозили преимущественно ханку, которую наркоманам необходимо было еще смешивать с ангидридом и варить, а теперь, говорят, там настроили лабораторий на границе с Афганистаном, и поступает вполне нормальная по качеству синтетическая наркота, типа героина, которую достаточно просто развести водой и можно закачивать в шприц. В общем, в Горноуральске притоны и уличную торговлю наркотиками держат совместно "синие" и "южные". Как уж они конкретно делят свои сферы влияния, сие мне неведомо. Что касается Анциферова, то это очень влиятельный человек у нас в городе. Я его знаю с тех пор, когда он еще работал в аппарате обкома комсомола. Очень идейный был товарищ. С началом перестройки начал предоставлять свою комсомольскую крышу разным кооперативам. Сошелся со спортсменами, объединил их под своим крылом и получил реальную силу, способную противостоять разным преступным группировкам. А вскоре его организация уже сама ничем не отличалась от этих группировок. Его спортсмены также занимались рэкетом, обкладывали данью торговцев и ломали челюсти должникам коммерсантам. Сейчас Анциферов - уважаемый человек, депутат Облдумы, спонсор крупнейших общественных акций. В то же время его люди чуть ли не официально торгуют наркотой на дискотеках и в спорзалах. Они специализируются на дорогих качественных наркотиках, амфетаминах и психотропных препаратах. Доставляют их, говорят, из Голландии, но точно не знаю.
- Великолепно, Анжелика Потаповна! Ваши познания в столь деликатной сфере просто безграничны. Вы так здорово обрисовали ситуацию, что у меня просто нет слов,- искренне восхитился Морев.
- Мои девочки меня просвещают понемножку. Знаете, бедняжки в постели чего только не наслушаются,- смущенно потупилась хозяйка.
- А не шепнули ли вам девочки какие еще есть у "синих" и "южных" точки соприкосновения интересов. Например, производство и реализация спиртных напитков?
- Да, этим они занимаются. Кавказцы раньше возили водку из Владикавказа, а в последнее время переключились на доставку спирта из Грузии. "Синие" контролируют подпольные цеха по розливу поддельной водки и продажу ее через сеть киосков.
- Нам очень нужна информация об этих цехах и торговых точках.
- Хорошо, я поспрошаю девочек,- кивнула Анжелика Потаповна.
Совещание затянулось на несколько часов, но, в целом, прошло очень продуктивно. Стороны разошлись удовлетворенные и одухотворенные. Особенным энтузиазмом светился Крот. Все прежние мошеннические занятия теперь казались ему детскими забавами, он чувствовал, что наконец-то ухватился за рычаг, которым можно перевернуть мир, и жаждал свершить это.
Г Л А В А XX
В Горноуральске мирные честные граждане жили так же, как и прежде, в суете и заботах, в ожидании зарплат и пенсий. Зато граждане нечестные с тревогой ощущали, что атмосфера в городе электризуется, словно перед грозой.
А началось все с малого. Парочка автотранспортных средств, прозванных в народе "крокодилами", подкатила днем к овощной базе при железной дороге. Из чрева машин быстро десантировались крепкие парни с нашивками ОМОНа на рукавах камуфляжных курток. Словно вражеский стратегический объект, они атаковали овощебазу и быстро просочившись с разных сторон на ее территорию, одновременно ворвались в склады. Обширные складские помещения кишмя кишили разными товарищами с юга и востока, которые к числу штатных сотрудников базы не относились и, соответственно попадали в разряд посторонних. Всех их ОМОНовцы принялись строить вдоль стен для досмотра, даже не догадываясь, что по существу вторглись на территорию суверенного государства и сейчас подвергают репрессиям его жителей.
Впрочем, даже важные государственные мужи Горноуральска не догадывались, что уже давно в их городе существует некое микрогосударство. Границами ему служил забор, огораживающий овощебазу от остального мира, а население составляли приезжие из солнечных республик Средней Азии и Закавказья. У властей не доходили руки до контроля за мигрантами из государств ближнего зарубежья, и очень многие из гостей нашего города незаметно оседали в этой маленькой стране, где находили поддержку земляков, кров, стол и работу. Глобальные российские проблемы и политические перетурбации почти не касались маленького мирка овощебазы. Здесь действовали свои законы и правила. В чем-то даже более гуманные, чем общероссийские. Например, прибывшему из какой-нибудь горячей точки и бросившему там все нажитое имущество, соотечественнику тут помогут обустроиться и не дадут помереть с голода. Но, в целом, уклад этого минигосударства очень напоминал феодальный. Тех из его граждан, которым удалось ухватить в аренду складские площади, можно сравнить с мелкопоместными князьками или эмирами. Каждый из них имел свою свиту, боевую дружину и многочисленных работников. На своих квадратных метрах феодал мог казнить и миловать, обратить в рабство или же, приблизив к себе, наделить привилегиями и слугами.
Только ОМОНовцам, проводившим операцию по захвату овощебазы, сложившаяся на ней иерархия была глубоко по барабану. Они быстро и решительно согнали в кучу всех. И князей, и вольных труженников, и рабов. Вскоре с овощебазы вышли человек двести смуглых товарищей с юга и под конвоем, колонной, словно пленные немцы, зашагали по направлению к ГОВД по мирным улицам города. Граждане застывали в удивлении на тротуарах, глазели на это шествие из окон и принимались гадать - чем вызвано начало репрессий: то ли войной, то ли появлением во власти чьей-то железной руки. Колонна задержанных, словно гигантская змея, вползла во двор ГОВД. Гостей города провели на территорию автостоянки и, согнав в кучу, усадили на корточки. Происходящее напоминало создание фильтрационного лагеря, а по сути им и было. Из горотдела на улицу быстренько вынесли несколько столов за которыми расположились сотрудники паспортно-визовой службы. ОМОНовцы десятками выдергивали задержанных из кучи и подводили к столам для паспортного контроля. Тут же находились опера из ОУР и ОБЭП, выбиравшие из массы южных товарищей по каким-то известным им одним признакам личности, представляющие оперативный интерес и уводили их с собой в здание. Несмотря на обилие доставленных, обработка их велась довольно быстро. После изучения документов задержанных отпускали на все четыре стороны. Некоторых, правда, еще дактилоскопировали и фотографировали, но в целом двор ГОВД разгрузили довольно быстро, всего за несколько часов.
На следующий день операм из ОБЭП и ОМОНу опять пришлось усиленно поработать. Одновременно в разных концах города накрыли сразу три подпольных цеха по розливу фальсифицированной водки и две базы, где хранилась их продукция. На специально выделенный Администрацией города склад потянулись грузовики с изъятой водкой. Среди тех, кто был завязан на данном виде нелегального бизнеса, царила большая паника. Неожиданное резкое повышение активности милиции представлялось им малопонятным и они искали этому свое объяснение. Обращались к знакомым ментам, но те только пожимали плечами и ссылались на то, что ОЭПовцы свои планы держат в секрете. Действительно, инициатором массированной атаки на производителей поддельной "огненной воды" был ОБЭП, а мозгом и движущей силой проводимых мероприятий являлся Пустовалов. Он успевал везде: вместе со своими ребятами вламывался в подвальные цеха и на закрытые базы, оперативно решал вопросы с транспортом и погрузкой, контролировал проведение сотрудниками обысков и решал еще массу мелких, но насущных проблем. Пустовалов был вездесущ и в то же время неуловим. Вездесущ для жуликов, неуловим для руководства.
Среди жуликов кипели страсти. Больше всех бушевал Насос. Он буквально рвал и метал.
- Пидоры "пиковые"! Значит, им вчера задницу на овощебазе прищемили, так они не нашли ничего лучше как мои цеха сдать! Загнали, значит, нам свой спирт, получили бабки и слили информацию ментам. Давить их сук надо, в натуре, за такие подлянки! - гремел его бас по всему офису.
А причины для возмущения у него имелись вполне обоснованные. Разветвленная сеть его организации терпела огромные убытки. И ущерб грозил вырасти еще за счет расходов на подогрев и адвокатов для братвы, влипнувшей с водочными делами. Ярость Насоса требовала выхода и незамедлительно. Быстро собрав ударную группу, он отправил ее на центральный рынок, который, кстати, охранялся его бригадой. Боевики Насоса действовали в полном соответствии со своими жаргонными названиями. Они словно торпеды промчались по торговым рядам южан, сметая на землю все дары природы теплых краев, подобно быкам, бросались на каждое лицо кавказской национальности, как на красную тряпку. Яркие сочные помидоры безжалостно втаптывались в грязь, а потом по этой мешанине грубо возились лица южных торговцев, подвергшихся расправе. Если не обращать внимание на такие несоответствия, как то, что дело происходило днем, а не ночью, в Горноуральске, не в Париже и что избиения производились по национальной принадлежности, а не религиозной, то, в целом, все происходящее очень напоминало Варфоломевскую ночь. Приезжие торговцы, словно гугеноты, затравленно метались по территории рынка, огороженной сетчатым забором, а орда опьяненных кровью молодчиков гонялась за ними, подвергая жестокой расправе каждого настигнутого. Впрочем, погром продолжался недолго. В отдалении послышались сирены милицейских машин, при звуке которых боевики из группировки Насоса быстро попрыгали по своим тачкам и дали деру.
"Южные" не заставили себя ждать с ответными действиями. Едва милиция, осмотрев место происшествия и опросив потерпевших, отбыла, как они собрались с силами и отмолотили официальную охрану рынка, которая пренебрегла своими основными обязанностями по дружбе с братвой. Пропустив беспрепятственно насосовских боевиков на территорию рынка, хотя велосипедные цепи в руках последних не давали повода усомниться в их агрессивных намерениях, охранники молча наблюдали за погромом. Теперь гоняли по рынку и жестоко били их самих. Когда никто из охранников уже не был в силах не только сопротивляться, но и попросту стоять на ногах, "южные" всех их свалили в кучу у ворот и позвонили в офис Насоса. Обозвали его ишаком и сказали, чтобы приехал забирать своих шакалов.
Для урегулирования конфликта в Горноуральск потянулись разные криминальные аксакалы, занимающие высокие посты в иерархии преступного мира. Для местных авторитетов тоже наступили горячие деньки. В поте лица они целыми днями мотались по городу: организовывали стрелки, что-то с кем-то перетирали, кого-то разводили. Открытой войны между группировками удалось избежать, но ростки недоверия друг к другу прочно пустили корни.
Г Л А В А XXI
Поступив на службу в адвокатскую контору, Морев вновь лишился свободы действий. Соответственно отсутствие на службе несколько дней повлекло получение серьезного нагоняя от начальства. Руководитель адвокатской конторы господин Плеханов отчитывал его, словно мальчишку. Александра подмывало послать его куда подальше и уйти, хлопнув дверью, но проклятая проза жизни, определяемая отсутствием денежных знаков в карманах и на сберкнижке, заставила подчиниться правилам игры и, виновато потупив голову, покорно внимать начальству. Плеханов в выражениях не стеснялся, хотя они и были облечены в личину пристойности:
- Скажу вам прямо, Александр Юрьевич, я взял вас на работу из милости. В любой другой адвокатской конторе у нас в городе, вам, прежде чем приступить к работе, пришлось бы выложить от 15 до 50 тысяч рублей за лицензию. Я не стал брать с вас денег в надежде, что ваш богатый опыт практической работы в органах окажется для нас полезным. Но, кажется, серьезно в вас ошибся. Правда, сначала вы приятно удивили меня, когда в первый же день сумели подцепить американского клиента. Однако, вся дальнейшая ваша деятельность не вызывает у меня ничего, кроме нареканий. Вы где-то пропадаете целыми днями, не ставя меня в известность о своем местонахождении. В офисе вас практически не видно. И самое главное то, что до сих пор вы не принесли в копилку нашей конторы ни копейки. Такое положение вещей меня не устраивает. Запомните и уясните себе: здесь не милиция, вы работаете не на государство, а на меня. Я ваш хозяин. И мне глубоко наплевать на ваши моральные принципы и жизненные обстоятельства. Мне важно только одно: чтобы ваша деятельность приносила деньги моей конторе. Вы поняли меня Александр Юрьевич?
- Понял, - глухо отозвался Морев.
- Тогда докажите это на практике. В коридоре сидит мужчина. На него ваши бывшие коллеги завели уголовное дело по какому-то хозяйственному преступлению. Бывший адвокат из юридической консультации его по каким-то причинам перестал устраивать. Он хочет нового и толкового адвоката, который сможет ему помочь. Дерзайте. Это ваш шанс. Возможно последний.
Морев поднялся и отправился исполнять указание. Настроение после начальственной нотации было препаршивым и он еще раз подумал не послать ли всю эту контору в задницу. Но вспомнив как сам учил молодых оперов, что лучшее лекарство для уязвленного самолюбия это доказать себе и другим, что ты чего-то стоишь, решил послать ее потом. Вышел в коридор и пригласил ожидавшего там мужчину в общую комнату, отведенную адвокатам. Посетителю было лет 50. Годы наложили отпечаток на его голову, которая блистала большой отшлифованной лысиной. Зато во всем остальном его облике не ощущалось накапливающихся с возрастом болезней. Товарищ выглядел кругленьким пышущим здоровьем колобком-бодрячком, отчего складывалось впечатление, что солнце, воздух и вода его лучшие друзья, а все невзгоды обходят стороной. Однако, впечатление оказалось обманчивым. Жизнь посетителя, который преставился Скаченко Юлием Антоновичем, была отнюдь не радостной и беззаботной, а последнее время вообще дала серьезный крен в сторону тюрьмы. Юлий Антонович поведал весьма грустную историю о перипетиях своей судьбы. О том как, не жалея сил и здоровья, ударно трудился в кресле начальника небольшого ремонтно-строительного участка, ни о чем так сильно не радел, как о производственных успехах своего участка и технике безопасности на нем, но при этом регулярно критиковался вышестоящим руководством и урезался в премиях. А тут еще прицепились зловредные менты, которые в один прекрасный день повязали Юлия Антоновича на глазах трудового коллектива, как последнего жулика, и увезли к себе в отдел. И светит теперь ему вместо доски почета позорное пятно в биографии, связанное с отбытием наказания в местах не столь отдаленных. А причина, приведшая товарища Скаченко в адвокатскую контору, заключалась вот в чем. По его делу уже начался суд, и женщина-адвокат представлявшая его интересы, сказала, что процесс складывается для Юлия Антоновича неудачно и если она скинет для него в приговоре пару годочков лишения свободы, то должен будет он ей сказать за то большое спасибо. Тут Скаченко осознал, что избежать отсидки ему не удастся и запаниковал. А в соответствии со своим мировозрением посчитал единственным выходом найти такого человека, который бы дал на лапу судье и отмазал его от зоны. В поисках такого человека он и приехал в частную адвокатскую контору Плеханова.
Выслушавший за свою оперскую жизнь немало исповедей жуликов самых разных мастей, Морев отлично знал, что, как бы искренне они не звучали, полностью верить им нельзя. Скептически глядя на посетителя, он терпеливо дождался, пока тот выговорится, после чего снял трубку телефона. Пустовалов оказался на месте и дело Скаченко отлично помнил. Пятиминутный телефонный разговор с ним дал Мореву гораздо больше необходимой информации, чем получасовое выслушивание Юлия Антоновича.
Дело по обэповским меркам не представляло чего-либо особенно выдающегося. Будучи начальником ремонтно-строительного участка Скаченко через бригадиров выплачивал зарплату наемным строителям. Только расписывались работяги в одной ведомости, а в бухгалтерию Юлий Антонович представлял совершенно другую, на значительно большую сумму, в которой подписи строителей подделывал. Слепили его пустоваловские ребята очень качественно. Изъяли при задержании обе ведомости, денежную разницу, черновые записи и даже авторучку, которой производилась подделка росписей. Доказательств расхитительской деятельности Скаченко были воз и маленькая тележка.
Положив телефонную трубку, Морев посидел, помолчал и, горько усмехнувшись чему-то своему, начал говорить:
- Значит так, Юлий Антонович, скажу вам прямо. Положение у вас аховое. И это правильно. Как говорил Анатолий Папанов Андрею Миронову:"Тебя посодют, а ты не воруй". С книжкой под названием Уголовный Кодекс Российской Федерации, вероятно, вас уже знакомили. По вашей 160 статье части третьей ни штрафа, ни исправработ не предусмотрено, только лишение свободы. Пятерик по низшему пределу. И если вы, Юлий Антонович, не желаете получить больше, то выбросите мыслишку о подкупе судьи из своей головушки.
- Что же тогда делать? - растерянно развел руками Скаченко.
- Что делать, что делать? Это сложнейший вопрос в России. С тех пор, как его поставил ребром Чернышевский, никто в нашей стране еще не нашел на него ответа.
- Получается, что мое положение безвыходное? - окончательно пал духом Скаченко. - Неужели придется сидеть?
- Наверняка придется. Казенный дом в этой ситуации я вам без всякой гадалки предскажу. А что вы хотели? Умел воровать, умей и ответ держать. Раньше нужно было думать. О Ленинском принципе неотвратимости наказания вам, наверное, учительница в школе рассказывала. А теперь уже поздно слезы лить. Потерявши голову, по волосам не плачут!- изрек Морев и тут же осекся, посмотрев на большую лысину посетителя.
- Значит, никаких шансов нет? - обреченно вздохнул Скаченко.
- Шанс есть всегда! - твердо заявил Морев. - Из ста, из тысячи, из миллиона, но есть. В данном случае ваш шанс - это я!
Скаченко взбодрился и с надеждой уставился на Морева, не подозревая, что сам является последним шансом для продолжения адвокатской практики Александра.
- Я ничего не обещаю и не гарантирую, - продолжал Морев. - Но попробовать стоит. Судьи тоже люди, которым не чужды нормальные человеческие чувства: милосердие, жалость, сострадание. Особенно наши. Посмотрите, например, какие сроки дают американские судьи - 20, 50, 100 и больше лет. А наши, если за умышленное убийство десяточку выпишут, то это считается очень строго. На это мы и сделаем основной упор нашей защиты - на жалось и сострадание.
Пока Морев решал свои производственные проблемы, Венька и Николай снова определились на постой в коттедже Анжелики Потаповны. Только теперь вполне официально, в соответствии с ее личным желанием. По принципу кнута и пряника мудрая Анжелика Потаповна приставила к ним вооруженную охрану и домработницу. Охрану, чтобы дать понять им свое подневольное положение, а домработницу, чтобы эту неволю подсластить. Экономная Анжелика Потаповна не стала нанимать специальную женщину для обслуживания гостей в коттедже, а использовала для этого своих штатных девочек. В связи с установленными природой циклами критических дней у женщин, каждая из сотрудниц борделя ежемесячно имела несколько дней краткосрочного отпуска. Однако, поскольку трудовым законодательством нигде более отпуска по менструации для женщин не предусмотрены, Анжелика Потаповна решила, что в эти дни девочки будут отдыхать в ее коттедже, попутно исполняя обязанности домработниц.
Янкелевич и Морев-младший после СИЗО и предыдущего житья на нелегальном положении наслаждались безразмерным сном, завтраком, обедом, полдником и ужином по расписанию, словно в доме отдыха. Можно сказать, катались как сыр в масле. Их охраняли, кормили, а чтобы не скучали обеспечили видяшкой и приставкой "Сега". Сменяющиеся путаны, узнав, что Николай - холостой американец, сразу вспомнили свою мечту - выйти замуж за иностранца, поэтому держались с ним очень ласково и предупредительно. Несмотря на критические дни, они регулярно оставались на ночь в комнате Янкелевича, хотя в их обязанность входило только застелить ему кровать. Само собой денег с него они не спрашивали, а уж на обещания жениться он не скупился. Только одна из путан устояла перед перспективой укатить в Америку. Это Рублевая в очередной раз противопоставила себя коллективу. Но остальные девчонки на нее не обиделись, а даже жалели. У них была надежда, а у Рублевой нет.
Зашедший поздним вечером на кухню, Венька с удивлением обнаружил там миловидную девушку с книгой в руках. Дежурившие до нее женщины обычно в это время уже кувыркались в постели с Янкелевичем. Не отрывая глаз от строчек она маленькими глотками потягивала холодное молоко и отправляла в рот печенье из вазочки на столе.
- Добрый вечер, - поздоровался Венька.
Девушка вздрогнула от неожиданности и посмотрела на него.