- Так точно, сэр.
- Паровозы... Они ведь обычно ездят по рельсам, а не летают по воздуху?
- Так точно.
- Ив любом случае систем наведения у них нет?
- У этого тоже не было.
- И боеголовок.
- Этот конкретный паровоз совершенно безопасен, сэр, Если только не упадет кому-нибудь на голову.
- Тогда за каким дьяволом ему понадобилось сваливаться с небес, если он, по вашим словам, безобиден, как агнец?
- Ну... если бы он приземлился на сто ярдов севернее, то полностью уничтожил бы Белый дом.
- Но это же крохотная мишень по сравнению с энергией, затраченной на его запуск. Придумать такое мог только законченный идиот.
- Этого я не могу объяснить, сэр.
- Каким образом он вообще оказался в воздухе? Это, по крайней мере, вы должны знать?
- Я много бы отдал за это, сэр. Но... я не знаю. Передняя часть цилиндра обгорела при вхождении в атмосферу, но сзади, где должен был бы быть реактивный двигатель, нет ничего... обычная задняя часть паровоза.
- Нет, что-то еще быть должно. Что-то, что вы пропустили.
- Есть еще нечто странное, сэр.
- Показывайте.
Стоя на месте, генерал следил, как майор подошел к аккуратно разложенным на полу частям паровоза. Поддев носком ботинка какую-то железку, он пододвинул ее чуть ближе к стоявшему у стены колесу. Неожиданно железка словно подпрыгнула и намертво приклеилась к спице.
- Все намагничено, - объяснил майор. - Буквально каждый кусок железа.
- Но мы же выяснили это еще там, в парке. Чуть ли не с самого начала, майор.
- Уровень намагниченности необычайно высокий. Чтобы достичь его, нужно колоссальное количество электроэнергии.
- Что еще?
Майор Чикс развел руками.
- Пока все, сэр.
Генерал Лейбер с минуту молча рассматривал окружавшие их с майором кучи покореженного металла. Внезапно он почувствовал себя маленьким-маленьким, будто его окружают не железяки, а неведомо как восставшие из тьмы веков кровожадные ящеры. А он - единственный кусок мяса, оказавшийся у них на виду.
- И как прикажете мне объяснить это все президенту? - произнес он дрогнувшим голосом.
Майор только пожал плечами.
- Думаю, что лучше рассказать ему все как есть, сэр. Конечно, это не очень-то приятно, но все же лучше, чем баллистическая ракета... в любом случае.
- Баллистическая ракета! - взревел генерал. - Ракета! С ракетой мы бы за пять минут справились! Вычислили бы по серийному номеру, кто ее запустил! А с этой хреновиной? Кому это понадобилось, скажите?!
- Попытаемся узнать, как только прибудут справочники по локомотивам.
- А как его запустили, черт возьми?!
- Это мы вряд ли сможем узнать из справочника.
- Уж это конечно.
- Но... я не вижу проблемы, сэр. Если даже такая штука попадет в цель - что без системы наведения в принципе невозможно, - наземные повреждения будут крайне незначительны.
- Наземные! На земле больше не воюют, мистер! Войны ведут в отдельных кабинетах. На приемах с коктейлями. На дворе двадцатый век, милый мой! Вы думаете, Россия и Америка еще не передрались только потому, что сидят и высчитывают, у кого больше шансов победить на полях сражений? Черта с два, дражайший вы мой!
- С теорией равновесия сил я знаком, генерал. Но этот... предмет никак не вписывается в нее. Это ведь не ядерное устройство.
- Этот - нет. Но кто знает, каким будет следующий?
- Но мы же даже не знаем, будет ли он вообще.
- И вы осмелились бы взять на себя ответственность и уверить в этом президента? Осмелились бы, я вас спрашиваю?
- Никак нет, сэр.
- Теперь я объясню тебе кое-что, сынок. В национальной обороне есть две абсолютные вещи. Это - возможность отследить потенциальную угрозу и предотвратить ее. И возможность достойно ответить в случае атаки. Так вот, против этой штуки никакой защиты у нас нет. Просвистела она с такой скоростью, что ее не засекли даже спутники. Мы едва успели эвакуировать в убежище президента. И самое главное - мы не знаем, кто эту чертову фигню запустил. Мы не можем признать, что она приземлилась на нашей территории: тем самым мы выкажем свою слабость. А следовательно - не можем обратиться к миру с заявлением, что больше не потерпим подобных штук. А если это повторится - шансы наши становятся совсем, совсем невеликими.
- Я думаю, вы все же преувеличиваете, сэр.
- Преувеличиваю? Да мы же становимся просто мишенью в тире. Сколько таких вот паровиков в России? В Китае? В странах третьего мира? Тысячи! Может, даже десятки тысяч. И каждый из них - потенциальная угроза, усек? Как нам теперь защищать себя? Грохнуть ракетами по всему миру - дескать, тогда уничтожим и противника?
- Но второго все же может и не быть, - майор неуверенно пожал плечами.
- Может. Но я должен быть уверенным на все сто. Кто вообще знает о существовании этого паровоза?
- Кроме вас и меня, еще трое моих людей.
- Предупредите их как следует - об этой штуковине ни ползвука. Никаких поездов, паровозов или чего там еще. Что сказать президенту - это я сам придумаю. А вы в это время проштудируете эти ваши справочники. Я хочу знать, когда эта штука была построена, кем, сколько их всего существует в мире - и все это не позже, чем сегодня вечером. Поняли меня? Есть вопросы?
- Так точно, понял, генерал Лейбер, сэр.
- Я буду у себя в кабинете - кому-то нужно держать в руках эту страну. Ну, удачи!
И, повернувшись на каблуках, генерал Мартин Лейбер направился к выходу из ангара. Едва он перешагнул порог, как налетел порыв холодного ветра. На лбу генерала выступили капли пота, седеющие усы покрылись инеем. Вытерев лицо платком, Лейбер открыл дверцу своей машины.