Я оттащил Анджело подальше от лестницы, выпустил его ноги и вернулся в кухню. Он орал мне вслед что-то непотребное. Его было слышно даже из-за двери. «Ничего, пусть поорет», - бессердечно подумал я, но лампочку все же оставил включенной - выключатель был в кухне.
Я накинул щеколду и запер ее, просунув в отверстие ручку кухонного ножа, а для верности еще загородил дверь стремянкой, столом и парой стульев, заклинив все это между холодильником и дверью чулана, так что открыть ее наружу, в кухню, стало невозможно. Я не спеша вошел в гостиную и сказал:
- Ну, ребята, пора решать. - Я поглядел на Банана. - Впрочем, тебя это дело не касается. Так что, если хочешь, можешь спокойно вернуться к своим тарелкам и забыть про это.
Он уныло оглядел комнату.
- А ведь я обещал, что в доме все останется как было. Чуть ли не головой ручался!
- Что смогу - исправлю. За остальное заплачу. И извинюсь. Идет?
Банан покачал головой.
- С этим скотом тебе одному не управиться. Долго ты собираешься его тут держать?
- Пока не разыщу человека, которого зовут Питтс.
Я объяснил им с Касси, что я собираюсь делать и почему. Банан вздохнул и сказал, что в данных обстоятельствах это кажется вполне разумным и что он поможет, чем сможет.
Мы осторожно усадили Касси в мою машину, и я повез ее в Кембридж, а Банан со своей обычной энергией взялся за расчистку гостиной. С разбитой и незакрывающейся входной дверью пока ничего сделать было нельзя, и Банан пообещал остаться в доме до нашего возвращения.
В конце концов вернулся я один. Я долго сидел вместе с Касси в молчаливой больнице, пока медики разыскивали кого-нибудь, кто может сделать рентгеновский снимок руки. Но время было за полночь, рентгенкабинет был закрыт, все рентгенологи крепко спали у себя дома и пробудились бы лишь в случае крайней необходимости.
Касси наложили шину от кисти до плеча, вкололи еще одну дозу болеутоляющего и уложили в постель. Когда я поцеловал ее и собрался уходить, она на прощание сказала: «Не забудь быка покормить!» Сиделки списали это на легкий бред, вызванный наркотиком.
Когда я вернулся, Банан спал, растянувшись на диване. Должно быть, ему снились пальмы. Оставленный мною бардак исчез, словно по волшебству.
Никаких обломков не было и в помине. Конечно, многих вещей не хватало, но в целом комната обрела более или менее приличный вид и, по крайней мере, не должна была напугать хозяев. Я на цыпочках прошел в кухню и обнаружил, что моя баррикада переделана и укреплена четырьмя досками, которые валялись в гараже, так что дверь теперь загорожена сверху донизу.
Свет был выключен. Значит, темницу Анджело освещали теперь только скупые лучи, падающие в вентиляционные отверстия. Я старался не шуметь, но все же разбудил Банана.
Он сел на диване, потирая переносицу и мигая тяжелыми веками.
- Обломки все в гараже, - сказал он. - Я не стал их выкидывать. Подумал, а вдруг они тебе пригодятся.
- Ты молодец! - сказал я. - Анджело выбраться не пытался?
Банан сделал гримасу:
- Ужасный тип!
- Ты с ним говорил?
- Он орал через дверь, что ты слишком затянул веревку и у него руки онемели. Я вошел посмотреть, но все было нормально, руки у него были теплые. Он дополз до ступенек и пытался сбить меня с ног, бог весть, чего он надеялся этим добиться.
- Возможно, хотел запугать меня и заставить отпустить его.
Банан почесал себе бок.
- Я вернулся в кухню, закрыл дверь и погасил свет. Он, не переставая, кричал о том, что он с тобой сделает, когда выберется.
«Подбадривает себя», - подумал я. Я посмотрел на часы. Пять утра.
Скоро светать будет. Впереди была пятница со всеми ее проблемами.
- Ты знаешь, - сказал я зевая, - думаю, нам невредно будет пару часов соснуть.
- А этот? - он кивнул в сторону кухни.
- Ничего, не задохнется.
- Ты меня удивляешь! - сказал Банан. Я усмехнулся. Наверно, ему я казался таким же жестоким, как наш непрошеный гость. Но Банан ошибался. Я был совершенно уверен, что Анджело пришел убивать, довершить то, что начал вчера. Он уже знал, кто я такой, но не ожидал встретить здесь Касси. Так что по сравнению с ним я был само милосердие.
Банан вернулся домой, к своей немытой посуде, а я улегся на его место на диване: в спальню тащиться не хотелось. Несмотря на бурную ночь, уснул я мгновенно и в семь утра неохотно пробудился, чтобы задавить назойливый будильник. На Поле сейчас гоняют лошадей. Симпсон Шелл обещал устроить испытание двум запоздавшим в развитии трехлеткам, чтобы решить, что с ними делать, и, если я не приеду посмотреть, он напишет Люку Хоустону, что я бездельник… И вообще, я хочу посмотреть на этих трехлеток, и к черту Анджело!
Я любил бывать на Поле ранним утром и смотреть, как развеваются на скаку конские гривы. Моя любовь к лошадям была такой глубокой и давней, что я просто не мог себе представить жизни без них. Лошади - это чужая, но дружественная нация, живущая рядом с нами и позволяющая своим соседямлюдям ходить за собой, кормить себя, быть господами и слугами. Быстрые, завораживающие, никогда до конца не покоряющиеся человеку, они для меня все равно что знакомый пейзаж, все равно что старые уютные туфли, все равно что родной дом, к которому вечно стремится мое сердце. Они необходимы мне, как моряку необходимо море.
И даже в то утро они подняли мне настроение. Я следил за ними с вниманием, которого не мог бы отвлечь никакой Анджело. Один конь показал действительно хорошую резвость, Симпсон явно надеялся, что я напишу Люку об успехах жеребчика.
- Я напишу, что вы с ним сотворили настоящее чудо! Помните, каким неустойчивым он был в мае? Как вы думаете, он выиграет на следующей неделе?
Он, как обычно, глянул на меня исподлобья. Симпсон нуждался в моей похвале и тем не менее терпеть не мог, когда я его хвалил. Я улыбнулся про себя, расстался с ним и поехал туда, где Морт гонял своих лошадей.
- Все о'кей? - спросил я.
- Н-ну… да, - ответил Морт. - Дженотти по-прежнему хорошо готовится к Сент-Леждеру. - Он шесть раз подряд щелкнул пальцами. - Не могли бы вы зайти ко мне позавтракать? Кобылка Бангей все еще плохо ест, и мне хотелось бы обсудить, что делать. У вас иногда бывают блестящие идеи. И еще этот счет Люка. Я хотел бы объяснить пару пунктов, прежде чем вы станете спрашивать.
- Морт, - с сожалением перебил его я, - а нельзя ли отложить это на пару дней? У меня проблема, с которой надо срочно разобраться.
- Да? Ну ладно… - Морт выглядел разочарованным. Обычно я никогда не отказывался с ним побеседовать. - А точно никак нельзя?
- Мне очень жаль… - сказал я.
- Ну, может, после обеда увидимся, - сказал он, неловко переминаясь с ноги на ногу.
- Э-э… да. Конечно.
Он с удовлетворением кивнул и милостиво отпустил меня. А я подумал, что, возможно, не успею сегодня на скачки в Ньюмаркет, несмотря на то, что сегодня должны были скакать три лошади Люка.
Проезжая через город, я остановился у нескольких магазинов и купил для своего пленника еду и еще кое-какие необходимые вещи. Потом я вихрем пролетел шесть миль, отделявших мою деревню от Ньюмаркета, и для начала заехал в паб.
Банан выглядел совершенно как обычно. Он успел вымыть посуду, протереть стойку и до глубины души оскорбить Бетти, заявив ей, что она слишком стара, чтобы учиться ездить верхом.
- Эта старая корова отказалась делать сельдереевый соус к обеду!
Это, видите ли, противоречит ее идиотским правилам!
Он мрачно приготовил себе завтрак. На этот раз он посыпал мороженое молотым имбирем и щедро полил все это бренди.
- Я ходил в дом. Наш приятель помалкивает. - Он не спеша помешивал мороженое, предвкушая удовольствие. - Да, кстати, снаружи его совсем не слышно, я ночью проверял. Так что если будешь принимать посетителей в саду, все будет нормально.
- Спасибо.
- Когда я тут управлюсь, я зайду и помогу тебе.
- Отлично.
Мне не хотелось просить его об этом, но я был от души благодарен ему за предложение. Я приехал домой и отнес покупки в кухню. Когда я упаковывал еду в пакет, появился Банан в своих теннисных туфлях. Он окинул взглядом кучку приготовленных мною вещей, сваленных на полу у двери.
- Ну, пошли, - сказал он. - Давай я понесу это. Я кивнул.
- Поначалу свет ослепит его, так что, даже если ему удалось развязаться, у нас все равно будет преимущество.
Мы принялись убирать баррикаду от двери, и, когда разобрали ее настолько, что дверь стало можно открыть, я вынул нож из проушины щеколды, взял пакет, включил свет в чулане и шагнул внутрь.
Анджело лежал ничком посреди пола, связанный, как был: руки за спиной, и белая бельевая веревка тянется от запястий к лодыжкам.
- Доброе утро! - доброжелательно приветствовал его я.
Анджело не шевельнулся, но пробормотал несколько слов, из которых я разобрал только «дерьмо».
- Я вам еды принес, - сказал я, ставя на пол пакет. В пакете было две нарезанные буханки хлеба, несколько пакетов молока, вода в пластиковой бутылке, две большие копченые курицы, несколько яблок и куча шоколадных батончиков. Банан молча опустил на пол свою ношу, состоявшую из одеяла, дешевой подушки, нескольких книг в мягкой обложке и двух одноразовых ночных горшков с крышкой.
- Я не собираюсь вас выпускать, - сказал я Анджело, - но я вас развяжу.
- Твою мать!… - ответил он. - Вот ваши часы.
Я снял их с него накануне, чтобы удобнее было его связывать. Я достал их из кармана и положил рядом с ним.
- Свет погасят в одиннадцать. Я счел разумным обыскать его, но в карманах у Анджело не оказалось ничего, кроме денег - ни ножа, ни спичек, ни ключей, - ничего, что могло бы помочь ему бежать.
Я кивнул Банану, и мы вдвоем принялись распутывать веревку, я на запястьях, а Банан на ногах. Дергаясь, Анджело так сильно затянул узлы, что развязать их удалось далеко не сразу. Освободив Анджело, мы смотали веревку и отступили к двери. Я смотрел с порога, как он неуклюже поднимается на колени. Конечности его не слушались.
Воздух в чулане был вполне чистый. Я закрыл дверь, запер щеколду, и Банан методично восстановил баррикаду.
- Сколько еды ты ему дал? - спросил он.
- Дня на два - на четыре. Зависит от того, сколько он ест.
- Ну, ничего, ему не привыкать сидеть взаперти.
Банан, видимо, боролся с последними угрызениями совести. Он вставил на место четыре доски, заметив между прочим, что ночью подпилил их, чтобы они точно вписывались между дверью и холодильником.
- Так надежней будет, - сказал он.
- Теперь ему нипочем не выбраться.
- Будем надеяться, - ответил я. Банан отступил назад, уперев руки в бока, чтобы полюбоваться плодами своего труда. Я действительно был практически уверен, что Анджело не удастся выбить дверь, тем более что делать это ему придется, стоя на ступеньках, ведущих вниз.
- Тут где-то должна стоять его машина, - сказал я. - Пойду позвоню в больницу, а потом поищу машину.
- Ты звони, а я поищу, - сказал Банан и вышел. Мне сказали, что Касси будут вправлять руку под наркозом. Если все пойдет хорошо, я могу забрать ее в шесть вечера.
- А можно с ней поговорить?
- Минутку.
Голос Касси звучал сонно.
- Меня тут накачали наркотиками, - сказала она. - Как наш гость?
- Счастлив, как кенгуру с чирьем на заднице.
- Что, скачет?
- Твои наркотики не действуют, - сказал я.
- Действуют-действуют! Тело будто плывет, а в голове искры вспыхивают. Так странно!
- Мне сказали, что я могу тебя забрать в шесть.
- Только не опаздывай, ла-адно? - Она зевнула.
- Могу и опоздать.
- Ты меня не любишь…
- Ни капельки.
- Милый Вильям! - пропела она. - Нежный цветочек!
- Спи, Касси.
- Угу.
Она явно засыпала.
- Пока, - сказал я, но, похоже, она меня уже не услышала.
Потом я позвонил в ее контору и сказал боссу, что Касси упала с лестницы в чулане и сломала себе руку и что она вернется на работу где-нибудь на следующей неделе.
- Как некстати! - воскликнул он. - То есть, в смысле, для нее, конечно…
- Конечно.
Когда я положил трубку, вернулся Банан и сообщил, что машина Анджело мирно стоит у начала проселочной дороги, там, где асфальтовое шоссе сменяется грунтовкой, разъезженной телегами. Ключи от машины Анджело оставил в зажигании. Банан бросил их на стол.
- Если что-нибудь понадобится, покричи, - сказал он. Я с благодарностью кивнул, и Банан зашагал прочь, электровеник в обличье медузы.
А я принялся разыскивать Теда Питтса. Сперва позвонил в школу, где раньше работал Джонатан. Резкий женский голос ответил, что среди их сотрудников такого нет и что никто из их нынешних сотрудников мне помочь не может, потому что в школе никого нет: до начала семестра еще целая неделя.
Единственный учитель, который работал в школе еще четырнадцать лет назад, это, видимо, Ральф Дженкинс, помощник директора, но он в конце летнего семестра уволился на пенсию, и к тому же вряд ли кто-то из его бывших подчиненных поддерживал с ним отношения.
Дама, видимо, поколебалась, потом ровным тоном ответила:
- Мистер Дженкинс такого не поощрял.
«Другими словами, - подумал я, - этот мистер Дженкинс был сварливый старый ублюдок». Я поблагодарил ее за оказанную ею посильную помощь (большего я и не ожидал) и попросил дать мне адрес профсоюза учителей.
- А телефон вам нужен?
- Да, пожалуйста.
Она дала мне адрес и телефон, и я перезвонил в профсоюз. Питтс? Тед?
Эдуард, значит? Да, наверное, ответил я. Меня попросили подождать.
Через некоторое время мой собеседник, на этот раз мужчина, сообщил мне, что Эдуард Ферли Питтс в членах профсоюза более не числится. Он вышел из профсоюза пять лет назад. Последний известный им адрес Питтса - где-то в Миддлсексе.
- Вам его дать?
- Да, пожалуйста.
Мне снова дали телефон и адрес. По указанному телефону ответил женский голос. На заднем плане звучали музыка и детские голоса.
- Чего? - сказала женщина. - Не слышу!
- Тед Питтс! - крикнул я в трубку. - Не можете ли вы сообщить мне, где он живет?
- Вы ошиблись номером.
- Он раньше жил в вашем доме.
- Чего? Погодите минутку… заткнитесь, вы, горлопаны! Что вы говорите?
- Тед Питтс…
- Терри, выключи ты этот проклятый проигрыватель! Я собственных мыслей не слышу! Выключи его. Выключи, говорю!
Музыка внезапно прекратилась.
- Так что вы говорите? - повторила женщина. Я объясил, что ищу своего старого знакомого, Теда Питтса. - Это мужика с тремя дочками?
- Да, да!
- Мы у него этот дом купили. Терри, если ты еще раз стукнешь Мишель головой об стенку, я тебе все зубы пересчитаю! Так о чем я? Ах да. Тед Питтс. Он дал нам адрес, чтобы мы переслали вещи, но это было несколько лет назад, и я не знаю, куда муж его сунул.
Я сказал, что это очень важно.
- Да? Ну погодите, я сейчас погляжу. Терри! Терри!!!
Послышался звук оплеухи и детский рев. «Радости материнства», - подумал я.
Я целую вечность висел на телефоне, слушая возню ссорящихся детишек.
Я уже успел решить, что про меня просто-напросто забыли, но в конце концов женщина вернулась.
- Извините, что я так долго, но в этом доме такой бардак. Но я таки нашла адрес.
- Вы чудо! - сказал я, записывая адрес.
Она рассмеялась, явно польщенная.
- Хорошо, что вы позвонили. А то сидишь тут с этими проклятыми ребятами…
- Ничего, через неделю в школу.
- И то верно!
Я нажал на рычаг и набрал номер, который она мне дала, но там никто не отвечал. Я подождал десять минут и попробовал еще раз. Ничего.
Я вышел на кухню. В чулане все было тихо. Я поел кукурузных хлопьев, походил взад-вперед и позвонил еще раз. Тишина.
Я подумал, что надо пока что-то сделать с входной дверью. Сейчас она даже не входила в раму, но если поработать рубанком и наждачкой… Я достал указанные предметы из ящика с инструментами, что стоял в гараже, застругал торчащие щепки, и в конце концов мне удалось закрыть дверь, вынув сломанный замок. Снаружи дверь выглядела нормально, но распахивалась от любого тычка, а у нас были приятные, но несколько навязчивые соседи, которые то и дело заглядывали к нам, предлагая купить меда.
Я снова набрал номер, по которому предполагал найти Теда Питтса. Никого.
Я пожал плечами, загородил входную дверь небольшим комодом и вылез на улицу через окно столовой. Доехал до паба и сообщил Банану, как проникать внутрь.
- Ты что, думаешь, что я…
- Нет. Просто на всякий случай.
- А ты куда? - спросил он.
Я показал ему адрес.
- Это шанс, - сказал я.
Адрес был в Милл-Хилле, на северной окраине Лондона. Я ехал туда, изо всех сил стараясь не думать ни о Касси, которая лежит под наркозом, ни об Анджело, который сидит в чулане, а только о дорожном движении. Не хватало еще разбить машину!
По указанному адресу был расположен особнячок средних размеров. Сад, тишина, запустение.
Я прошел по дорожке и заглянул в окна. Голые стены, голые полы, занавески сняты.
Упав духом, я позвонил в соседний дом. Этот был явно обитаем, но на звонок никто не откликнулся. Я сунулся еще в несколько домов, но все, с кем я говорил, знали о Теде Питтсе только то, что да, в этом доме вроде бы жила семья с тремя девочками, но тут так много зелени, что совершенно не видно, что делается у соседей.
Лишь в одном из домов наискосок, из которого был виден лишь угол палисадника Питтсов, мне наконец повезло. Входную дверь приоткрыла на фут пышная дама в розовых бигуди. Под ногами у дамы вертелась целая стая разномастных собачонок.
- Я ничего не покупаю! - сообщила она. Я изложил ей сочиненную мною историю о том, что Тед Питтс - мой брат, что он прислал мне свой новый адрес, а я его потерял, а он мне срочно нужен. Я повторил ее раз шесть и уже сам начинал верить ей.
- Я с ним не знакома, - ответила дама, продолжая придерживать дверь. - Он тут жил совсем недолго. Я его, кажется, даже ни разу не видела.
- Но разве вы не видели, как они въезжали и уезжали?
- Видела. Я как раз гуляла с собачками. - Она ласково поглядела на свою стаю. - Я каждый день хожу мимо того дома.
- А вы не помните, давно ли они уехали?
- Ой, лет сто тому назад! Странно, что ваш брат вам не сказал. Дом несколько месяцев продавался. Его вот только что продали. Я на той неделе видела, как агенты снимали объявление о продаже.
- А вы случайно не помните фамилий агентов? - осторожно спросил я.
- О господи! - сказала она. - Я ведь, наверно, раз сто проходила мимо этого объявления. Дайте-ка я подумаю…
Она наморщила лоб, глядя на своих питомцев. Я видел ее только наполовину. Не знаю, зачем она придерживала дверь: то ли чтобы собаки не вырвались наружу, то ли чтобы я не ворвался внутрь…
- Хантблич! - воскликнула она наконец.
- Как-как?
- Хант, запятая, Блич. Фамилии агентов. Такая желтая доска с черными буквами. Такие доски тут висят по всему району, вы их увидите.
Я горячо поблагодарил ее. Она кивнула розовыми бигуди и закрыла дверь, а я поехал дальше и ездил до тех пор, пока не нашел желтую дощечку с черными буквами. На дощечке был указан адрес: «Бродвей, Милл-Хилл».
История об утраченном брате, как обычно, вызвала множество сочувственных и жалостливых взглядов, охов и вздохов, но в конце концов дала свои плоды. Мрачноватая девушка сказала, что с тем домом, кажется, работал мистер Джекмен, но только он сейчас в отпуске.
- А вы не могли бы посмотреть в записях?
Она посоветовалась со своими многочисленными коллегами, те поразмыслили и наконец пришли к выводу, что в таких чрезвычайных обстоятельствах можно и посмотреть. Девушка ушла в соседний кабинет и принялась выдвигать и задвигать ящики.
- Вот, мистер Питтс, - сказала она, вернувшись. Я не сразу сообразил, что, раз я брат Питтса, значит, я тоже Питтс. - Ридж-Вью, Оуклендс-Роуд.
А города не назвала. Значит, Тед Питгс живет здесь!
- А вы не подскажете, как туда добраться? - спросил я.
Она покачала головой, но один из ее коллег сказал:
- Прямо по Бродвею, потом на кругу направо, в сторону Лондона, потом первый поворот налево, в гору, и там будет поворот направо. Вот это и есть Оуклендс-Роуд.
- Замечательно! - сказал я с искренним облегчением, которое все сочли вполне уместным. Строго следуя указаниям, я нашел этот дом. Дом был маленький и коричневый: коричневые кирпичи, коричневая черепичная крыша, узкие окошки по сторонам дубовой входной двери, остального почти не видно за разросшимися кустами. Я остановил машину на широкой дорожке перед запертым двойным гаражом и неуверенно позвонил.
В доме было тихо. Я слышал только отдаленный шум трассы да гудение пчел в купах темно-красных цветов. Подождал, позвонил еще раз.
Никакого результата. Если бы мне не был так нужен Тед Питтс, я бы сейчас развернулся и уехал. Здесь даже соседей не порасспрашиваешь: дома стояли только по одной стороне улицы, по другой стороне был крутой лесистый склон, а дома были расположены далеко друг от друга и прятались за деревьями, словно скрываясь от посторонних взглядов.
Я не мог решиться, что мне делать: то ли подождать, то ли потом вернуться еще раз, то ли оставить Питтсу записку с просьбой позвонить и на всякий случай нажал кнопку еще раз.
Дверь открылась. На пороге стояла приятная молодая женщина: уже не девушка, но еще не средних лет. На ней был свободный, развевающийся сарафанчик с широкими лямками на загорелых плечах.
- Да? - вопросительно произнесла она. Темные вьющиеся волосы, голубые глаза, лицо, коричневое от летнего загара.
- Я ищу Теда Питтса, - сказал я.
- Это его дом.
- Он мне нужен. Я брат его старого знакомого. В смысле, они были знакомы много лет назад. Не могу ли я повидать его?
- Его сейчас нет дома. - Она посмотрела на меня с сомнением. - А как зовут вашего брата?
- Джонатан Дерри.
После мгновенного замешательства ее лицо из настороженного вдруг сделалось приветливым, и на губах появилась улыбка, с какой люди обычно вспоминают былые дни.
- Джонатан! Мы про него много лет ничего не слышали.
- А вы - миссис Питтс?
Она кивнула.
- Джейн. - Она распахнула дверь и отступила назад.
- Проходите!
- Я - Вильям, - сообщил я.
Она задумчиво нахмурилась.
- Вы ведь вроде бы учились в школе?
- Да, но с тех пор я успел подрасти.
Она взглянула на меня снизу вверх.
- Как много лет прошло!
Она повела меня прохладным темным коридором.
- Сюда, пожалуйста.
Мы вышли к широкой лестнице с невысокими ступеньками, застеленными зеленым паласом, ведущей вниз, и я увидел то, что было совершенно незаметно сверху, с дороги: что дом на самом деле был большой, ультрасовременный, встроенный в склон холма и совершенно потрясающий.
Лестница вела вниз, в огромное помещение, наполовину под открытым небом. Половину помещения занимал бассейн, а другая половина была застлана все тем же зеленым паласом. Ближе к лестнице стояли диваны и кофейные столики, а вокруг бассейна, на солнышке, были расставлены бамбуковые кресла-качалки с розовыми, белыми и зелеными подушками; по сторонам бассейна тянулись два крыла дома, обещающие уютные спальни и приятную жизнь. Оглядев комнату с бассейном, я подумал, что ни один учитель на свете себе такого позволить не может.
- Я сидела вон там, - сказала Джейн Питтс, указывая на солнечную сторону. - Ужасно не хотелось отвечать на звонок. Я иногда не отвечаю.
Мы прошли мимо белых ниш с решетчатыми перегородками. В нишах стояли горшки с растениями и бамбуковые диванчики, на которых были раскиданы купальные полотенца. Вода в бассейне была зеленая, как в море. После утомительных поисков меня так и потянуло искупаться.
- Две младшие девочки где-то тут, - говорила Джейн. - Мелани, старшенькая, уже замужем. Скоро у нас с Тедом будет внук.
- Невероятно!
Джейн улыбнулась.
- Мы поженились еще в колледже.
Она предложила мне сесть, и я присел на краешек одной из качалок, а сама Джейн привольно раскинулась в другой. За домом была травянистая лужайка, а дальше - широкая панорама северо-западного Лондона, уходившая в туманные сиренево-голубые дали.
- Фантастика! - сказал я.
Джейн кивнула.
- Нам так повезло с этим домом! Мы здесь живем всего три месяца, но, наверно, останемся здесь навсегда. Это все закрывается, - она указала на открытый потолок. - Там солнечные батареи, которые выдвигаются. Говорят, в доме тепло всю зиму.
Я выразил искреннее восхищение и спросил, продолжает ли Тед преподавать. Она, не смущаясь, ответила, что он иногда читает в университете курсы по компьютерному программированию и что дома он будет не раньше завтрашнего вечера. Она сказала, что Тед будет очень жалеть, что не повидался со мной.
- У меня к нему довольно срочный разговор.
Она мягко покачала головой.
- Я действительно не знаю, где он сейчас. Где-то в районе Манчестера. Он уехал сегодня утром, но где остановится - не сказал. В каком-нибудь мотеле.
- А когда он будет завтра?
- Поздно. Я точно не знаю.
Видимо, лицо у меня сделалось таким озабоченным, что Джейн виновато произнесла:
- Если это так важно, приезжайте в воскресенье утром. Вас это устроит?