А потом пришел вечер и потихоньку Сергей Александрович с помощью жены Алены и, немного, домашней обслуги, начал собираться в Кремль. Вроде бы мелочь — одеться, почиститься, если надо подшить, прихорошиться, а вторую половину дня только этим и занимался.
Благо ведь если б только внешний вид! Еще больше председатель готовил аналитический отчет о положении в Комитете (материальная база, кадры, перспективы в ближайшее время и на будущее). Поневоле приходилось уходить в масштаб, когда касался таких тем, как Комитет и СССР, Комитет и окружающий мир.
Конечно, не только сам писал и рисовал картинки. Помимо Королева в Комитете появились еще несколько заместителей из НКИД и НКВД, пока в общих чертах — один занимался деятельностью Комитета в нашей стране, другой из дипломатов, в современном мире. И.В. Сталин, следя за развитием Комитета, на расстоянии корректировал формирование организации.
Теперь вот он, как председатель и как великий князь, уже сам ехал в Кремль с собственными видениями и представлениями.
А виделось ему очень вдруг многое. Как попаданец вообще и как председатель Всеславянского Комитета в статусе великого князя он, оказывается, уже много что умел!
С тем и приехал в Кремль. Он ведь не на безлюдном острове, любая его деятельность прямо или косвенно касалась теперь уже тысяч и миллионов (!) человек. В свою очередь и он сам зависел от многих людей. В первую очередь от И.В. Сталина и в меньшей степени от множества представителей его аппарата. С первым из них он должен был встретиться с соратником секретаря ЦК — все еще с председателем Совнаркома В.М. Молотовым. В прошлой реальности И.В. Сталинсделал его в 1939 году наркомом иностранных дел, а в 1941 году, наоборот, освободил от поста председателя СНК СССР.
Но это было в прошлой реальности, а этот мир, хотя и очень похож, но отнюдь не идентичен. Сам видел, как внезапно умер Ежов. Внезапно узнал, что, оказывается, здесь почти не было К.Е. Ворошилова. Погиб в Гражданской войне, как и Н.С. Хрущев. И если его отсутствие заметно сказалось уже в 1930-е годы, а гибель Хрущева уже после смерти Сталина, но ведь и то и это накапливалось и делало этот мир другим.
Не говоря уже о том, что в этой реальности был попаданец в лице великого князя Романова-Советского. Что-то он не слышал о таком в прошлой реальности. Вернее, о великом князе в СССР знали компетентные органы и совсем чуть-чуть историки. В итоге осталось немного информации, мол, жил когда-то, воевал в Великую Отечественную войну. Даже умер когда и от чего неизвестно.
Сергей Александрович только покачал головой. В этой реальности он оставит куда больший след, но тогда ведь и мир еще больше изменится. О-хо-охеньки! И, кажется, ему уже самому не вырваться. Хочешь — не хочешь, а вспоминаешь песню В. Высоцкого «Чужая колея» с весомой корректировкой — колея действительно чужая, но выбираться ему отсюда не хочется. И не потому, что здесь тепло и приятно, и даже не потому, что интересно. Нет, его деятельность здесь принесет стране много полезного, а, значит, он должен продолжать жить и работать!
Усмехнулся, вошел в помещение. Сейчас по коридору он попадет через несколько помещений в приемную к А.Н. Поскребышеву, а потом к Самому. Как говорили все приближенные — к Хозяину. В принципе, действительно Хозяин.
— Здравствуйте, товарищ Сталин! — поздоровался он с диктатором, войдя в его кремлевский кабинет. А уже потом, как всегда, увидел весь кабинет и всех остальных. Точнее, еще двоих — В.М. Молотова и В.П. Чкалова — председателя Совнаркома и наркома НКВД. Первый весьма известный, второй, как нарком, совсем неизвестен даже попаданцу.
В прошлой реальности И.В. Сталин тоже имел в виду, когда убирал с поста наркома НКВД Ежова (там пока перемещал на другой пост). Но там был жив Л.П. Берия, а В.П. Чкалов, наоборот, разбился и погиб. Так какой он будет — тоже подлец и негодяй или уже иной?
Во всяком случае, рука у него оказалась большая и теплая, когда здоровался. И протянул он ее заметно охотно, не боится пока, что посетитель придет с ножом или револьвером.
И.В. Сталин для рукопожатия руку не протянул, но ласково улыбнулся, что для него заменяло весь этот ритуал. В.М. Молотов тоже не спешил подойти к великому князю, но когда он сам подошел, руку пожал охотно.
— Рассказывайте, товарищ Романов, с какими проблемами встретились, как формируется перспективы Комитета? — предложил добродушно И.В. Сталин, дымя, как обычно, трубкой.
Что же он готов к этому вопросу.
— Товарищ Сталин, товарищи! — начал он торжественно, но потом продолжил уже обыденно, — материальная база Комитета сформирована, кадры готовятся, так что, я считаю, организация готова к активной деятельности.
— Да, — согласно кивнул И.В. Сталин, — мы тоже помогли, и людьми и материальными ценностями. И впредь будем помогать, в первую очередь со стороны НКВД и НКИД. Товарищ Чкалов здесь и согласен. Литвинов…, - он задумался, — нет, он, наверное, не поймет. Вообще, такие лица, как нынешний нарком НКИД, уже вчерашний день. Приходится заменять его потихоньку Вячеславом. И вам советую, Сергей Александрович, не работайте с современным НКИД. Гнилая организация.
Попаданец задумался. Литвинов с его излишней ориентацией на англо-французский блок с учетом роли Германии действительно становится анахронизмом. Нет, он, конечно, не станет излишне опираться на фашистские страны, как одно время делал И.В. Сталин, но и Антанта слишком слабая и неустойчивая опора. А его национальность (еврей) не позволяла ему даже подходить к немецкому посольству.
— Слушаюсь, товарищ Сталин, — отрапортовал он перед Вождем и сразу понял, что сделал что-то не то. Собеседники увидели, он не согласился, а просто выполнил приказ. А что он будет делать сам?
— А каковы ваши политические взгляды на текущую международную обстановку? — вкрадчиво спросил Молотов.
О-оп, осторожно! Во-первых, ему не надо вставать между М.М. Литвиновым и В.М. Молотовым, это не его война. А во-вторых, пошли на фиг все эти западные политики. Они или очень скользкие или совсем чужие для СССР.
— Товарищ Молотов! — твердо сказал попаданец, опираясь на не только настоящее будущее в ХХ веке, но и в довольно далекое будущее XXI века, — среди западных стран у нас нет друзей. И, более того, ряд государств занимали и занимают враждебную позицию.
— Правильно, товарищ Романов, — удовлетворенно кивнул Молотов. Подозрительность и неясная враждебность сразу у него исчезла.
И.В. Сталин еще раз решил уточнить:
— А как вы относитесь к доктрине коллективной безопасности, товарищ Романов?
Плохо он относился к ней даже без подталкивания его высокопоставленного собеседника. Запад и СССР (Россия), к сожалению, всегда были враждебными сторонами. При чем, Запад когда оказывался полностью негативно настроен, а когда частично. В любом случае наша страна должна было постоянно сторожиться удара с Запада. Сказал, что искренне думал много лет:
— Коллективная безопасность сейчас — это просто неясная кажимость. Англия и Франция взяли на себя слишком большую ответственность и, в случае опасности, скорее всего, будут пассивны и не помогут жертвам.
— Гм, а что же нам делать? — логично подошел к важному в нашей стране вопросу Молотов, потом уточнил, смягчив его: — как вы думаете, товарищ Романов?
Ага, от него уже требуют не анализ текущей обстановки, а просто смотрят на его аналитические взгляды. Что же, он не против.
— Сложно сказать, товарищ Молотов, — сделал попаданец задумчивое лицо, — но, в любом случае, если даже мы и захотим встать на чью-либо сторону, нам это не позволят.
— То есть? — даже откровенно удивился И.В. Сталин, — что вы хотите этим сказать, товарищ Романов?
— А так, товарищ Сталин, — твердо резюмировал попаданец, — в рамках договора коллективной безопасности нас только будут придерживать рядом да около, но каких-то серьезных шагов англо-французские империалисты сделать нам не дадут, сразу будут отсекать от всех стран.
Ну а страны фашистского блока… они ведь с первых шагов четко обозначали советские, а я бы даже сказал, антироссийские настроения. Не буду сейчас излишне прогнозировать, слишком много неясных факторов, но мне кажется, что рано или поздно со всеми этими государствами — нацистской Германией, фашистской Италией и даже империалистической Японией — нам придется воевать. Причем первыми нападут они!
— Что же, — подытожил И.В. Сталин, — ваши мысли в целом сходятся с нашими. Ну а если в мелочах вы и ошибетесь, мы вас поправим, то без далеко идущих выводов. Не ошибаются только те, кто ничего не делает.
А теперь, товарищ Романов, все же вернемся к работе Комитета, а то Вячеслав, — он посмотрел на Молотова укоризной, но не сердито, — нас несколько увел в сторону. Что вы видите в работе самым важным?
Сергей Александрович заметно оживился. Или он хотя бы сделал вид, что оживился, ему надо было показать, что общеполитические вопросы он понимает, но не любит. Его уровень — конкретные проблемы и желательно в рамках сферы деятельности Комитета. Пусть понимают это.
Нет, он не то что не хотел бы поговорить, но выглядеть болтуном без четкой концепции и авторитета знатока, боже упаси! Лучше уж тогда выглядеть молчальником и даже скромником!
Так что поговорим о своем учреждении
— Товарищ Сталин, работа Комитета будет организоваться согласно предоставленному вам плану. При этом главное внимание выделяется:
А) пропагандистско-агитационной пропагандистской работе внутри страны. Ближайшие конкретные мероприятия:
— Праздник Великой Октябрьской Социалистической Революции и
— День памяти полководца и князя Александра Невского.
Внешне великийкнязь сказал это невозмутимо и даже скучно, мол, рядовые и уже надоедливые акции, но внутренне сжался и замер. А как Вождь отреагирует на совсем разные праздники. Точнее, даже праздники враждебных лагерей. Двадцать лет назад, в годы Гражданской войны их сторонники, как правило, нещадно резали и вешали друг друга. И хотя историческая эпоха была уже другая, но это объективно, когда смотришь далеко, с расстояния XXI века.
А субъективно, с точки зрения И.В. Сталина? С его-то возможностями он сейчас делал-то, что любая женщина только мечтала — превращал субъективное впечатление в объективную реальность. Разумеется, не все так было просто, природные (божественные) законы ни одному человеку не преодолеть. А вот мечтания и желания других людей и даже многочисленных социальных слоев он мог преодолеть и создавать реальность, как он хотел.
Так как? В монархическо-социалистической аллюзии или же нет? И он останется в физической форме или будет лишь в виде неясных воспоминаний? Попаданец Сергей Логинович тревожно, и, как ему казалось, незаметно, посмотрел на всесильного диктатора.
И.В. Сталин все же перехватил его взгляд, усмехнулся, не торопясь подошел к великому князю и в упор глядя не мигающими глазами, сказал:
— Я, в принципе, конечно, «ЗА», но как отреагирует на это советское общество? Не отлетит ваша задница от такой реакции?
Фу-ух, первый, самый главный и очень опасный шаг сделан! Теперь еще немножечко шажочков и картина реальности будет воссоздана. Так, товарищ Сергей Александрович? Давай дерзай, все равно никто, кроме как тебе!
— Для смягчения реакции различных социальных слоев населения мы как раз и проводим эти праздники почти вместе. При этом упор делается на то, что не какой праздник, а против кого он. Против немцев и за наше Отечество! Таким образом, общая канва — патриотическое воспитание и большевистская идеология. Да здравствует Великий Сталин, ВКП (б) и Страна Советов!
— Ха! — удивился такому пассажу И.В. Сталин, взял, наконец, трубку, сделал затяжку. Потом сделал вывод: — мне кажется, вы сделали правильный шаг, товарищ Романов. Или, вернее, так — вы сделали шаг в правильном направлении. А вот на сам шаг надо еще тщательно посмотреть. Но хорошо, мероприятия мы одобрим и поможем провести. За вашим Комитетом общее руководство. Теперь дальше…
Вождь выжидательно посмотрел, словно намекая, что председателю Всеславянского Комитета нужно договорить по плану. Попаданец охотно заговорил. Пока И.В. Сталин в этом настроении и одобряет, почему же нет?
— пункт Б) внешнеполитическая деятельность Комитета. Идеологическая база здесь такая же — большевистско-патриотическая. Мы будем прославлять Великого Сталина и нашу прославленную Родину. Конкретно же предлагается два главных направления:
— Деятельность с современными империалистическими государствами. Надо иметь в виду, что, с одной стороны, все эти режимы нам враждебные и радуются нашим недостаткам, горюют позитивным успехам. С другой стороны, империалистические противоречия отдельных стран, большие экономические возможности СССР заставляют их сотрудничать с нами. Не зря они вынуждены были прекратить дипломатическую блокаду и работать с нами. Ненавидят, но сотрудничают. Так будет и дальше и нам обязательно это учесть.
В этом отношении СССР надо обязательно сближаться с Германией, но по-прежнему оставлять союзниками Англию и Францию.
— У вас хитрая позиция, товарищ Романов, — то ли похвалил, то ли обругал его Вождь. Хотя вроде бы все же похвалил…
— Работая с западными странами, мы постоянно должны иметь в виду, что все они, к сожалению, наши враги, кто больше, кто меньше. Но все эти страны держат против нас нож и готовы без промедления пустить его, если видят, что мы ослабели, — пояснил попаданец, — дружить нам с ними нельзя, все равно обманут, но сотрудничать, по возможности, необходимо и нужно.
— Правильно, товарищ Романов, — на этот раз точно похвалил его И.В. Сталин, — СССР — единственное социалистическое государство и нам не с кем в современном мире искренне дружить.
— Тем более, — подхватил Сергей Александрович, — наша страна и в прошлом ссорилась с Западом и, наверное, будет и в дальнейшем.
— Ха-ха, — негромко засмеялся кремлевский Хозяин, — правильно, товарищ Романов! Только так и никак иначе!
Он дружески ткнул его в плечо и сел за стол, радушно предложил:
— Пейте чай с закуской, товарищ Романов, а потом и время кушать придет, поедим.
Попаданец благодарственно наклонил голову. Все мысли, которые он изложил И.В. Сталину, им же были предложены миру, правда, в иной реальности. Казалось бы, если уж ты их знаешь, смело говори. М-да, только надо не только знать, но и помнить, что каждому овощу обязательно свое время. А вдруг Вождь еще не созрел до своих же мыслей?
Но, кажется, все пошло, как надо. И.В. Сталин, пусть немного и поколебался по поводу дореволюционной России, но согласился с патриотизмом. Ведь и в прошлой реальности он уже именно в 1930-е годы окончательно переменяет доктрину мировой революции на концепцию русского патриотизма. И с этого времени он становится все более откровенным и стойким сторонником русского империализма.
Сергей вежливо и очень интеллигентно отпил чай. Кажется, надо договорить о деятельности Комитета. А то все несказанное станет секретное и нехорошее.
— Товарищ Сталин, о другом направлении внешнеполитической работы мне бы хотелось с вами поговорить — белая эмиграция. Насколько широко и глубоко с ними надо работать?
Вождь кивнул. Белогвардейцы, хотя уже и разбиты, но в Европе еще играют существенную роль. Или нет?
— Вячеслав, а ты как думаешь? — посмотрел он на притихшего соратника, пьющего чай и о чем-то сосредоточенно думающем.
— Я как раз об этом и думаю. Белая эмиграция — это сейчас как нолик. Сама по себе она ничто, но любую страну заметно усилит. Опять же, товарищ Романов, у вас там много родственников и сторонников. Они просто вас не поймут. Мое мнение — с белоэмигрантами надо работать плотно и много. По возможности, сделать их друзьями или, хотя бы, сторонниками.
— Да, товарищ Романов, я тоже так думаю, — кивнул И.В. Сталин и поинтересовался: — вы правильно все поняли?
Великий князь Сергей Александрович почтительно качнулся головой. Он все понял, да и сам тоже так думал.
Что же, вот попаданец и ассимилировался в новой реальности. И даже очень, как никак вошел в головку сталинского руководства в СССР. Но расслабляться не надо, ведь около Хозяина, как около могучего медведя — засеваешься и останешься около руки, а то и головы. Работайте, Сергей Александрович, и Бог вам в помощь! Понятно, товарищ Романов?!
Конец романа!
Больше книг на сайте - Knigoed.net