Я посмотрел, что еще там в конверте. Внутри лежал другой конверт, поменьше размером и не открытый, значительно толще, в нем находилось больше чем один или два листка. Либо это то, что я искал, либо нет.
И в том, и в другом случае я все равно должен был захватить конверт с собой и, чтобы скрыть свою кражу даже от Дарта, спрятал большой конверт с запиской и неоткрытым конвертом у себя под одеждой, а точнее, в трусах, засунув его под резинку на животе.
Обведя взглядом полки в стенном шкафу и убедившись, что все коробки закрыты и незаметно, что их открывали, я подошел к столу Конрада сложить планы в папку и поставить ее на место.
Фотография Ребекки и кассета лежали на папке с планами. Ухмыльнувшись, я расстегнул «молнию» на брюках и засунул снимок изображением к животу, и глянцевитая поверхность сразу же прилипла к коже, коричневый конверт прикрывал ее сверху, и они вместе плотно прилегали к телу и, поскольку по формату были большими, не могли соскользнуть по штанине.
И в этот момент я услышал голоса в холле, близко, еще ближе.
- Но, отец, - донесся до меня громкий отчаянный голос Дарта. - Я хочу, чтобы ты пошел со мной и посмотрел на загородку у пяти акров леса…
- Только не сейчас, Дарт, - произнес голос Конрада. - И почему ты не пришел на нашу встречу?
Вот черт побери, подумал я. Схватив кассету, я засунул ее в карман брюк, затем склонился над планами новых трибун, сделав вид, будто ничто другое в мире не интересует меня так, как этот проект.
Конрад распахнул дверь комнаты, и приветливое выражение на его лице быстро сменилось изумлением, потом гневом, как и следовало ожидать от любого человека, увидевшего, как в его святая святых вторгся незваный гость.
И что еще хуже, следом за ним в комнату вошел Кит.
Конрад взглянул на открытый стенной шкаф с горевшим внутри него светом, потом посмотрел на меня, стоявшего у письменного стола. Его бычья шея стала наливаться кровью, кустистые брови сдвинулись, рот неумолимо сжался.
- Как это понимать? - прогрохотал он хриплым разъяренным голосом.
- Простите, - неловко стал оправдываться я. Я сложил планы по сгибу и засунул в папку. - Мне нечем оправдаться. Могу только принести извинения. Я очень, очень извиняюсь.
- Этого мало! - он был искренне рассержен, что совершенно не вязалось с его обычным настроением и натурой, для которой, в отличие от Кита, было совсем не типично выходить из себя. - Шкаф был заперт. Я всегда запираю его. Как вы открыли его?
Я ничего не ответил. Подточенный ключ все еще торчал в замке. Я был ужасно смущен, и он, несомненно, видел это.
В припадке ярости он схватил мою палку, лежавшую на столе, и занес над головой, как бы собираясь ударить меня.
- О нет, Конрад, - сказал я. - Не делайте этого.
Он заколебался, но руки не опустил.
- Почему же нет? Почему же, черт побери, нет? Вы это заслужили.
- На вас это не похоже.
- Это похоже на меня, - громко произнес Кит. Он выдернул палку у своего близнеца, выдернул совершенно бесцеремонно, воспользовавшись нерешительностью Конрада, и попытался нанести быстрый удар по моей голове.
Я рефлекторно выставил вперед вверх руку, чтобы парировать удар, и схватился за палку, причем с такой силой, на какую не рассчитывал Кит, и резко потянул на себя. Он отпустил ее не сразу, отчего потерял равновесие и вынужден был ухватиться обеими руками за край стола, чтоб не упасть вперед.
Все трое, Конрад, Кит и Дарт, стояли раскрыв рты. Они настолько привыкли к моей беспомощности, что были совершенно не готовы к другому повороту событий. Говоря по правде, в это утро я почувствовал, что ко мне возвращается былая сила.
Тем не менее я оперся на палку, а Кит, выпрямившись, сверкал на меня глазами, обещая смерть.
Я повернулся к Конраду:
- Мне хотелось взглянуть на планы.
- А зачем?
- Он ведь архитектор, - стал защищать меня Дарт, хотя лучше бы он этого не делал.
- Строитель, - уточнил отец.
- И то, и другое, - выдохнул я. - Я очень сожалею. Очень. Мне нужно было бы попросить разрешения взглянуть на них, а не вламываться сюда. Мне очень стыдно…
Так оно и было, хотя я ни о чем не сожалел и стыдиться мне тоже было нечего.
Конрад прервал мое мычание, сказав:
- Откуда вам было известно, где планы? - Он обернулся к Дарту. - Откуда он знает? Самому ему ни за что не найти бы этого шкафа. Он практически невидим.
Дарт испытывал ту же неловкость, как и я, но я это только чувствовал, а у него это запечатлелось на лице. Он обошел вокруг стола и встал за моим левым плечом, как будто ища защиты от зревшего в родителе праведного гнева.
- Это ты показал ему, где искать! - с негодованием вскричал Конрад. - Это ты показал ему!
Дарт пролепетал:
- Я не думал, что это имеет какое-нибудь значение. Отчего такая кутерьма?
Конрад смотрел на него широко раскрытыми глазами.
- Ну, как можно тебе объяснять, если ты сам не понимаешь? Но вы-то, - повернулся он ко мне. - Я только-только начал думать, что вам можно доверять. - Он растерянно передернул плечами. - Убирайтесь отсюда, оба. Вы мне отвратительны.
- Ну нет, - запротестовал Кит. - Откуда ты знаешь, что он ничего не украл? - Он обвел глазами комнату. - У тебя здесь столько золота и серебра. Он же вор.
«Вот сволочь», - подумал я. Ведь я выкрал кое-что подороже золота и не собирался с этим расставаться. Я, конечно, окреп, но сумею ли выйти победителем, схватившись с двумя здоровыми мужчинами, в этом я не был полностью убежден. Нужно их перехитрить.
Я задрал кверху подбородок, секунду назад еще смущенно упиравшийся мне в грудь. Вид у меня сделался почти беспечным. Я прислонил свою палку к столу, расстегнул легкий пиджачок, который несколько дней назад висел на стуле в конторе Роджера, вытащил из рукавов руки и кинул пиджак Конраду.
- Обыщите, - сказал я.
Он поймал скомканный пиджак. Кит нетерпеливо схватил его и обшарил карманы. Ни золота, ни серебра. Не украдено ничего.
На мне была свободная клетчатая рубашка. Я расстегнул манжеты и пуговицы спереди, стянул рубашку через голову и тоже швырнул ее Конраду.
Я стоял обнаженным до пояса. Я улыбался. Расстегнув брюки, я начал расстегивать ремень.
- Теперь брюки? - весело спросил я Конрада. - Ботинки? Носки? Еще что-нибудь?
- Нет. Нет, - смутился он. Он сделал движение, как будто застегивает «молнию» на брюках. - Наденьте рубашку. - Он кинул мне рубашку. - Возможно, вам нельзя доверять, и я очень в вас разочаровался, должен признаться, но вы не мелкий воришка. - Он повернулся к Киту. - Отпусти его, Кит. Найди для выяснения отношений какое-нибудь другое место. Только не в моей комнате.
Я надел рубашку, застегнул, но заправлять в брюки не стал.
Дарт жалобно проговорил:
- Прости, отец.
Конрад показал жестом, что видеть нас не желает. Дарт протиснулся мимо стола, с опаской посматривая на Кита, который не выпускал из рук мой пиджак.
Прихрамывая, я медленно двинулся вслед за Дартом, полагаясь на палку и как на опору, и как на орудие защиты.
Конрад язвительно кинул мне в спину:
- Надеюсь, мистер Моррис, мы с вами больше не встретимся.
Я опустил голову, признавая, что виноват.
Кит не делал никаких движений, показывавших, что он готов отдать мне пиджак.
Просить вернуть его я не собирался. Не следует испытывать счастье, подумал я: малейшее неосторожное движение могло вызвать извержение вулкана. Мне бы только добраться подобру-поздорову до двери и выбраться тихонечко в холл, а там как-нибудь, как таракану, пробраться к выходу.
Я старался не проронить ни звука, пока мы не оказались на улице, но никто не остановил нас сердитым окриком. Дарт быстро шмыгнул в машину, рядом с которой теперь стоял китовский «Ягуар», и нетерпеливо ждал, пока я проковыляю на свое место.
Когда заработал двигатель, он тяжело выдохнул «фу» и нажал на газ. Выехав на дорогу, добавил:
- Боже мой, ну и разозлился же он.
- А вы, тоже мне, наблюдатель хренов, - не сдержался я. - Куда же вы смотрели?
- Да уж так получилось, извините.
- Вы спали, что ли?
- Нет… нет… читал.
Меня осенило:
- Этот дурацкий журнал о лысых?
- Ну… я… - он жалостливо улыбнулся, признавая, что виноват.
С этим ничего нельзя было поделать. Сигнал клаксона позволил бы мне успеть перебежать из конрадовского святилища в ванную около задней двери. То, что меня застали у тайника, было не только неприятно, если не сказать, чертовски неприятно, но еще могло натолкнуть Конрада на мысль проверить содержимое его коробок. О последствиях этого лучше было даже не думать.
- Вы так долго не выходили, - пожаловался Дарт. - Что вас задержало?
- Я хотел внимательно изучить чертежи.
- И еще, они приехали в машине Кита, - вспомнил Дарт извиняющее обстоятельство. - А я ждал отцовскую машину.
- Да уж, наблюдатель, ничего не скажешь.
- У вас был такой виноватый вид, - Дарт старался переложить вину на меня.
- Да, я чувствовал себя виноватым.
- Это надо же, Кит подумал, что вы можете что-то украсть… - Он помолчал. - Когда вы сняли рубашку… ну, я знал, что на вас свалились куски трибун, но такие шрамы, такие синяки… Наверное, очень больно.
- Все прошло, - вздохнул я. В тот момент я совсем позабыл, что он стоял за моей спиной. - Трудно ходить было из-за порезов на ногах, но теперь уже лучше.
- Кит чуть было не умер от шока, когда вы выхватили у него палку.
«Теперь он будет осторожней, - подумал я с сожалением, - для меня это вряд ли может обернуться преимуществом».
- Куда едем? - спросил Дарт. Он машинально повернул в сторону ипподрома, когда мы выехали из ворот усадьбы. - Обратно, к Гарднерам?
Я пытался собраться с мыслями:
- Вы не знаете, Ребекка сегодня выступает?
Он ответил несколько озадаченно:
- Нет, не думаю. Она, конечно, была на встрече.
- Мне нужно поговорить с Марджори, - сказал я. - И съездить в Стрэттон-Хейз.
- Что-то не могу вас понять.
- Ладно, но отвезете меня туда?
Он рассмеялся:
- Я, значит, теперь за шофера у вас?
- Из вас выйдет шофер намного лучший, чем наблюдатель.
- Большое спасибо.
- Или одолжите мне машину.
- Нет, - промолвил он, - я отвезу вас. С вами никогда не соскучишься.
- Тогда сначала к Гарднерам.
- Есть, сэр.
Миссис Гарднер встретила меня у себя на кухне с деланным испугом, сказав, что я одолжил ей пятерых поваров на слишком короткое время, часа совсем недостаточно. Я предложил ей пользоваться их услугами еще несколько часов. Она сказала, что предложение принимается.
- Скажите мне, если я злоупотребляю вашей добротой и подбрасываю их очень надолго, - предупредил я ее.
- Не говорите глупостей. Я их люблю. И, кроме того, Роджер говорит, что, если бы не вы, ему бы не видать работы, как своих ушей, - и что бы мы тогда делали.
- Он так думает?
- Не думает, а знает.
Чувствуя себя благодарным и несколько успокоенным, я оставил Дарта в кухне, пошел к автобусу и там, оставшись в одиночестве, вставил украденную кассету в магнитофон.
Она оказалась записью телефонного разговора, сделанной дьявольски простым способом, к которому теперь прибегают, шпионя за кем-нибудь с помощью сканера, расположенного вблизи передающего или принимающего телефонного устройства.
Я всегда испытывал опасения в отношении того, что ставшие достоянием гласности подслушанные разговоры носят случайный характер - неужели кто-то день за днем слушает, что творится в личной жизни других людей, и записывает все это на магнитную ленту, надеясь, что когда-нибудь попадется что-нибудь, представляющее рыночный интерес? А ведь кто-то действительно слушал.
Один голос на пленке с известным допущением можно было определить как голос Ребекки, ее сообщник говорил с юго-восточным акцентом, не кокни, нет, он проглатывал все согласные, типа «д», «т» или «с», которые стояли в середине слов. Стрэттон выходило как «Стрэ'он», а Ребекка как «Ребе'а».
«- Ребе'а Стрэ'он? - произнес мужской голос.
- Да.
- Что у вас, дорогуша, есть для меня?
- Сколько платите?
- Как обычно.
Потом короткая пауза, и она тихо говорит:
- Я скачу на Соупстоне в пятом заезде, шансов никаких, лошадь не готова. Ставьте все, что можете, на Кэтч-эз-Кэтч, он из кожи лезет, и на него ставят, кто понимает.
- Это все?
- Да.
- Спасибо, дорогуша.
- Увидимся на скачках.
- Там же, - подтвердил мужчина, - перед первым».
Запись щелкнула и замолчала. Я мрачно извлек кассету, потом вытащил на свет Божий фотографию и пакет с опасной информацией.
Из конверта я вынул другой, потолще, и вскрыл его ножиком. Там лежал еще один конверт, на этот раз белый, и еще одно коротенькое письмо от Уильяма Стрэттона, третьего барона, его сыну Конраду, четвертому.
Там было написано:
«Конрад!
Моему горю нет границ. Всегда помни, что Кит имеет обыкновение обманывать. Я в отчаянии. Я стремился все разузнать и теперь не знаю, что делать с полученными сведениями. Решить должен ты. Но будь осторожен.