От Маргарет я отправился в офис «Юнга и Аттли», не очень надеясь застать там кого-нибудь, но когда я постучался в дверь и повернул ее ручку, дверь открылась.
В тот день меня встретил там не бритоголовый тип и не секретарша, а также не мистер Юнг с усами и даже не футбольный тренер Аттли, а мужчина открытым лицом и честным взглядом. На вид этому человеку было примерно столько же лет, сколько мне, а одет он был, как я, только, пожалуй, еще более нарочито официально. Джинсы, рубашка, свитер, и ни намека на галстук. Главное отличие между нами состояло в том, что у него были очень короткие светло-русые волосы, в то время как мои доходили до плеч.
- Привет! - сказал я и улыбнулся.
- Привет.
- Как вас теперь называть?
- Крис.
- Крис Юнг? Он кивнул:
- Я тут слегка подсуетился для вас.
Его акцент не изменился. У всех троих: бритоголового, секретарши и Криса Юнга он был одинаковый.
- И? - спросил я.
- Был такой золотых дел мастер по имени Максим. Он жил и работал в Лондоне в восемнадцатом веке. Как Гаррард или Эспри в наше время. Хорошая репутация. Делал модные вещи, например, павлинов для орнамента столов, золотые филигранной работы перья с настоящими драгоценными камнями.
- Тоб обещал мне, что вы окажетесь на высоте, - сказал я.
- И только?
- Нет, что вы покажетесь мне великолепным мастером своего дела. Гением, если говорить откровенно.
Он без ложной скромности расцвел в улыбке:
- Мне Тоб говорил, что у вас изворотливый ум и что не надо придавать слишком большого значения вашим манерам и лучше держаться с вами просто.
- Я убью его.
- И еще Тоб сказал, что вы выросли в замке.
- Это было малоинтересно.
- Да, еще бы. Я-то вырос в приюте для сирот. Там очень интересно.
Мы с полуслова понимали друг друга. Я нарисовал «Золотой кубок короля Альфреда», а Крис Юнг позвонил тому, кто дал ему сведения о ювелирах, и подробно описал чашу:
- А вокруг выгравированы линии, они похожи на узор, но на самом деле это строчки каких-то там стихов на языке англосаксов. Да, да, говорю, именно англо-черт-бы-их-побрал-саксов. Разузнай, что сможешь. - Он положил трубку. - Те очки, что вы дали мне, можно купить на каждом углу.
Я кивнул.
- Я использовал бы их для маскировки, если бы мог смотреть сквозь них.
- Я полагаю, именно поэтому грабитель и снял их.
- Теперь о другом деле, - сказал Крис Юнг. - Залы для тренировки боксеров. Ваш приятель Сэртис никогда и близко к ним не подходит. Он годится для этого дела, как прохудившийся воздушный шар. Я был у него на хвосте до последней возможности, но в тех местах, где бывает Сэртис, ни в одном спортивном зале для боксеров о нем никто слыхом не слыхивал.
- Вы достаточно тщательно выяснили это?
- Конечно.
- А что, если он посещает такой зал под каким-нибудь вымышленным именем?
Крис Юнг вздохнул.
- Говорю вам, он не из тех, кто ходит туда. Не тот тип. Он не оставит мне другого выбора - погодите с вашими возражениями! - кроме как расклеить ваши рисунки с портретами этих четверых грабителей и ждать непредсказуемых последствий
Я во все глаза уставился на Криса Юнга.
- Враждебная реакция, - озабоченным тоном сказал он, - верный признак того, что у вас нервы не в порядке.
- А вы начитались всяких книжек!
- Я был несколько раз бит, и каждый раз это меня кое-чему учило. Вас ведь тоже, верно?
- Пожалуй, да.
- Вот видите! Если вас поколотят еще раз, извлеките из этого должный урок.
- Я вовсе не собираюсь быть еще раз битым.
- Нет? И поэтому, наверное, спрашивали о личной охране?
- Именно поэтому. Он широко улыбнулся:
- У меня есть друг - жокей. У него переломов было штук двадцать. Так вот всякий раз он говорит - все, больше такого не случится.
- Неисправимый, - согласился я.
- Вы были когда-нибудь знакомы с жокеями?
- Как вам сказать? Моя бывшая жена - тренер в Ламборне.
- Эмили Кокс? - спросил он утвердительным тоном.
Я не спешил подтверждать его осведомленность.
- Предпочитаю знать, кому оказываю услуги, - сказал Крис Юнг.
- И заодно проверяете, не вру ли я вам?
- Большинство моих клиентов этим грешат.
И я бы врал ему, если бы захотел. Уж себе-то самому я мог в этом признаться.
На столе у Юнга зазвонил телефон. Юнг поднял трубку и произнес дежурную фразу. «Юнг и Аттли». Чем могу быть вам полезен?
Слушая собеседника, он с полдюжины раз сказал «спасибо», записал что-то в блокнот и вернул трубку на место.
- На вашем кубке, - обратился он ко мне, - выгравированы строчки из какой-то Песни на смерть Беды. Звучит довольно смешно. Кубок сделан в 18б7 году по заказу мистера Хэнворта Хилла из Вонтиджа, Берншир. Скорей всего чтобы произвести впечатление на соседей. Стоит эта штука прилично: золото высокой пробы, инкрустировано изумрудами, сапфирами и рубинами.
- Настоящими? - удивился я. Крис Юнг заглянул в свои записи.
- Геммы кабошон. Неполные. - Он поднял глаза на меня. - Что значит «кабошон?»
- Значит шлифованные, но не ограненные. Закругленные, как галька. Не сверкающие. - Я припомнил внешний вид самоцветов на кубке. - Они не похожи на настоящие. Слишком крупны.
- Вы думаете, что в самом деле видели эту штуку?
- Я думаю, именно из-за нее мне намяли бока.
- А где этот кубок теперь?
- Вы, я надеюсь, примете меры, чтобы кто-нибудь еще не повторил попытки выбить из меня эту информацию? - спросил я, стараясь казаться беспечным.
- О! - Он подмигнул. - А трудно будет заставить вас проболтаться?
- Очень даже легко, - сказал я. Но это, подумал я, будет зависеть от того, кому такая информация понадобится.
- Вы сломались? Удивлен.
- Кубок не мой.
- Понял. Начну поиски в тренировочных залах.
- Будьте осторожны, - сказал я.
- Ясное дело, - синяки обойдутся вам дополнительной платой, - небрежным тоном отозвался он.
Он пожелал узнать, серьезно ли говорил я о личной охране, и мы сошлись на том, что приоритетным направлением должен оставаться поиск грабителей.
Так тому и быть…