Роберт и я как душеприказчики Айвэна, заявившие Гольден-Мальта на участие в скачках, стояли возле денника и наблюдали, как Эмили седлает его.
- Ты знаешь, ходят кое-какие слухи, - как бы между прочим сказал мне Сам.
- О чем?
- Что Оливер Грантчестер заманил тебя в свой сад, ну и так далее.
- Не стоит об этом.
- Как тебе угодно. Но молва расходится, и помешать этому ты не можешь. (Дядя Роберт был прав. Спустя некоторое время я получил открытку от юного Эндрю из его приготовительной школы: «Правда, что вы, одетый, лежали в пруду холодной октябрьской ночью?» «Да», - ответил я племяннику одним-единственным словом). Положительно, ты сумасшедший, странный, Александр. Кому какое дело до этого? Иные нарочно стараются казаться героями…
- Ал, - сказал дядя Роберт, - ты дал бы жечь себя за «Честь Кинлохов»?
- Дело вовсе не в этом проклятом списке, - сказал я.
Дядя Роберт улыбнулся. Он все понял.