— Экипаж!
Двери распахнулись и сомкнулись за ним.
В кабинет, освобождённый от высочайшего присутствия, дежурный чиновник ввёл чуть погодя капитан-лейтенанта Ахончева и любезно предложил:
— Здесь вы можете подождать, господин офицер.
— Это кабинет статс-секретаря имперской канцелярии?
— Да, господин офицер.
— Какое право секретарь имперской германской канцелярии имеет вызывать меня, русского офицера, к себе? — негодуя, заявил капитан-лейтенант. — Он должен сказать о моих проступках, если они есть, атташе моего посольства!
— Речь, видимо, будет не о проступках, господин офицер, а о каком-нибудь деликатном дипломатическом вопросе, касающемся конгресса, предположил дежурный чиновник.
За их разговором через щелку в портьере внимательно следила Наталия Тайсич.
— Но вызван и мой брат! А он — делец и не имеет никакого отношения ни к дипломатии, ни тем более к конгрессу.
— Повторяю, — заверил дежурный чиновник, — мне ничего не известно, господин офицер. Прошу вас не волноваться и подождать минутку. Сейчас я доложу, и с вами побеседует господин статс-секретарь или один из его помощников.
Дежурный чиновник важно удалился. И тогда портьера раздвинулась, на цыпочках вышла Наталия в длинном зелёном бурнусе:
— Тс… Я так и знала, что вы здесь.
— Наталия! Как вы сюда попали?
— Я сидела на крыше.
— На какой крыше? Что вы говорите?
— На крыше дома, рядом с австрийским посольством. Я стерегла коня.
— Какого коня?
— Что с вами? Вы уже забыли моего коня? Гордый! Рысак!
— Да, да! Вы что же, застрелить его хотите с соседней крыши?
— Нет. Я его выкраду.
— Вы? Вы же царского рода, Наталия! Когда в Сербии услышат, что вы украли коня…
— Обо мне будут песни петь! Вы не знаете сербов. Это — рыцари. Там никто не допустит и мысли, чтоб великий сербский конь попал в руки австрийцам. Я его выкраду, и мы ускачем с вами в Сербию!
— Где вы учились, Наталия?
— Сначала я училась в нашей высшей школе, а затем в Афинах, в университете,
— Вам преподавали географию?
— Да. Европа состоит из… — зачастила Наталия.
— Подождите, подождите. Но вам преподавали, что Германия густонаселённая страна и по ней не может незаметно скакать всадник, у которого вдобавок за плечами сидит молодая девушка в седле? Нас арестуют на второй версте.
— Никто не арестует! Мой конь скачет так быстро, что его не заметит ни один полицейский. Всё равно вам нужно отсюда уезжать. А нет другого такого коня, Скачите один. Я поеду за вами в коляске. Я богатая и найду коляску, паспорт, спутников. Я всё могу!
— Но почему мне надо скакать на вашем сказочном коне?
— Мы сейчас отсюда уйдём. Вас будут отговаривать от дуэли с графом Гербертом! Или немцы убьют вас, если вы не откажетесь драться с ним.
— Ах, да! Дуэль! Я и забыл про неё. Ведь я действительно послал вызов графу Герберту.
— Послали. И вы убьете его?
— Пусть уж лучше я его убью, чем он меня.
Наталия внезапно обняла его и припала к губам Ахончева:
— Вот вам награда.
— Что вы сделали?
— Я вас поцеловала. Теперь вы мой жених, — сказала она торжественно.
— Я вам говорил: у меня есть невеста.
— Теперь я имею право её убить. Пусть она не отнимает моего жениха, который бьётся за меня. Ведь я вам нравлюсь? Разве я плоха?
— Вы не плохи. Но, по нашим понятиям, невеста, которая лазает по крышам и крадёт коней…
— Я никогда не лазила по крышам и никогда не крала коней. Это из-за любви к вам. За это меня надо уважать. И неужели у русских такие глупые понятия о девушках и их подвигах?
— Вы удивительно убедительно говорите. И знаете… У вас есть что-то такое в глазах… Но у меня невеста! Что я ей скажу?
— Вы любите другую. Она утопится или уйдёт в монастырь. А если вы мне скажете, что любите её, то я утоплюсь или уйду в монастырь.
— Нина Юлиановна не утопится и не уйдёт в монастырь, но мне чертовски стыдно.
— Идёмте. А то меня поймают. Там шныряют полицейские. Они видели, как я ползла по коридору. Один меня хотел схватить, но я его ударила тупым концом кинжала.
— Дорогая! Вы меня любите?
— Да.
— Дорогая. Дайте слово, что отныне вы никого не будете тыкать тупым концом кинжала, бить поленом или гирей по голове, и тому подобное.