— Когда они ушли из ресторана?
— Минут двадцать назад.
— Рассказывай дальше.
— Грубер хвастался, будто раздобыл нечто такое, что позволит ему совершить переворот в жизни и коренным образом улучшит его финансовое положение. Говорил он туманно. Утверждал, например, что это я косвенно помог ему найти золотое дно.
— Из этого еще не следует, что у него в руках те… бумаги.
— Нет? Ты помнишь сцену на вокзале?
— Разумеется!
— Грубер расспрашивал старика из камеры хранения крайне осторожно и поверхностно. Я уже тогда удивился — ведь, как полицейский инспектор, он должен уметь допрашивать. А сегодня вечером он сказал: «Мне удалось добыть одну вещь, которой буквально нет цены. Я неплохо позабавился, глядя, как все ее ищут…» Ты же помнишь, что мы искали? Грубер имеет в своем распоряжении сыщиков, полицейских…
— Да, да, вроде бы все так, но зачем ему это? Откуда он знал, что лежит в чемодане? Человек, получивший чемодан, описал его содержимое.
— Вот это нам и предстоит выяснить.
— Нелепое положение. Мне нелегко будет объяснить, начальству, как все это получилось.
Несколько мгновений они сидели молча, глядя на скользившие впереди машины лучи фар.
— Грубер был знаком с твоей женой? — спросил Шель.
— Да. Он когда-то пытался за ней ухаживать. Я сказал ему пару теплых слов, он извинился, на том и покончили.
— Гм… Скажи, Пол, а не кажется ли тебе странным, что инспектора заинтересовало такое пустячное дело, как исчезновение чемодана из камеры хранения? Я полагал, что он пришлет кого-нибудь из сыщиков.
— Странным? Ты не знаешь Грубера. Он необычайно честолюбив и старается усердием компенсировать некоторые недостатки в… — Джонсон покосился в сторону водителя.— Надеюсь, ты понимаешь? И наконец, об этом попросил его я… В чиновничьей иерархии положение, которое я занимаю в прокуратуре, выше, чем его. Однако после того, что ты рассказал, меня тоже начинают интересовать его истинные побуждения.
— Номер тридцать четыре? — переспросил шофер, притормаживая.— Тот же самый дом, где мы только что были.
— Да, сколько с нас? — ответил Джонсон, доставая бумажник.
Шель вышел из машины. Черный «опель» стоял еще на обочине. Когда такси отъехало, друзья отворили калитку, ведущую в сад, и оказались перед низким строением из необожженного кирпича. Через газон вела дорожка, выложенная светлым плоским камнем. Во всех окнах, кроме одного с левой стороны, было темно.
— Попытаемся войти через заднюю дверь,— шепнул Джонсон.— Я бы предпочел, чтобы ему не хватило времени приготовиться к встрече с нами.
Они бесшумно обогнули дом и остановились на маленьком дворике. Джонсон потянул дверную ручку.
— Открыто, заходи.
Перед ними был темный коридор. В доме царила тишина. Из какой-то щели выбивалась узкая полоска света. Тихонько, на цыпочках, они подкрались к двери, и Джонсон рывком распахнул ее.
Кэрол широко раскрыла глаза при виде незваных гостей; она вскочила с тахты, силясь закричать, но не смогла произнести ни звука. Грубер побледнел, появившееся в первый момент выражение гнева и удивления у него на лице быстро сменилось замешательством и страхом. Он пригладил растрепанные волосы и сделал движение, будто хотел подняться, но так и не встал.
Напряженную тишину нарушил крик Джонсона:
— Ах ты, развратный негодяй!
Грубер не отвечал. Он сидел, низко опустив голову, и был очень похож на нашкодившего школьника, застигнутого на месте преступления. Кэрол нервно кусала губы. Шель почувствовал тоже нечто вроде жалости. «Бедняга Кэрол! — подумал он.— В веселенькую же историю ты впуталась».
Джонсон не двигался с места. Тягостное молчание становилось просто невыносимым. Наконец Грубер превозмог испуг и хрипло спросил:
— Что вам надо?
Кэрол взглянула на Шеля так, словно только что его заметила. Журналисту стало не по себе, но он не отвел глаз.
— Двуличная тварь! — громко произнес Джонсон и сделал шаг вперед.
Грубер выпрямился. Он чувствовал, что должен каким-то образом защищать свое достоинство.
— Не стоит волноваться,— неуверенно моргая, начал он.— Давайте лучше поговорим спокойно.
— Заткнись! — рявкнул американец, подходя еще ближе. Ноздри инспектора раздулись, мускулы на широком лице задрожали, глаза сузились.
— Как вы смеете…
Джонсон замахнулся. Резкий удар прервал дальнейшие объяснения. Немец покачнулся, его лицо залила густая краска. Он сжал кулаки, пытаясь сдержать волнение, и бросил быстрый взгляд на неподвижного Шеля.
— Джонсон! — сдавленным от ярости голосом произнес он. — Ты ведешь себя, как скотина. Скажи, что тебе нужно, и убирайся отсюда.
— А ее я могу забрать или она уже стала твоей собственностью? — Джонсон большим пальцем указал на Кэрол.
— Кэрол сама распорядится своей судьбой.
— Неужели? А сколько ты ей заплатил за ночь? Видно, немало, если судить по твоей гнусной физиономии!
— Пол! — резко поднялась со своего места Кэрол.— Разве я спрашиваю, сколько ты платишь за визит к своей секретарше? У тебя не может быть ко мне никаких претензий…
— Эту чепуху, конечно, он тебе нагородил? От такого негодяя ничего другого и не следовало ожидать!
— Скажешь, неправда? — вызывающе спросила Кэрол.
— Это не имеет значения.
— Джонсон! — вмешался инспектор. — Повторяю тебе последний раз: выкладывай, зачем пришел, а потом убирайся.
Американец взглянул на него.
— Я тебя предупреждал, Грубер: руки прочь от Кэрол! — процедил он сквозь зубы.— В тот раз ты признал свою ошибку… А сейчас у меня только одно желание: плюнуть тебе в лицо!
— Вон отсюда! Немедленно! — взорвался Грубер.— Убирайтесь!
Шель заметил, что Джонсон отвел назад руку. «Сейчас он его ударит…» — подумал он. Кэрол неуверенно отступила назад.