Эпиграф: "Тот, кто в тиши океана умеет увидеть бурю, и в буре океана увидеть тишину, есть истинный исследователь человеческой природы." — Р. Роллинг
Свет от камина мягко отражался на лице профессора Рейвена, создавая мнимую теплоту в атмосфере, наполненной холодом и подозрением. Его глаза, устремленные на Елизавету, были полны смятения. Воздух в комнате стал тяжелым, словно кто-то внезапно убрал весь кислород.
Лиза неожиданно почувствовала, как рука Данте коснулась ее запястья, словно пытаясь передать тепло и поддержку. Профессор на мгновение погрузился в свои мысли, его лицо выражало внутреннюю борьбу.
— Да, у меня и Эммы действительно были отношения, — признался он. От этого в комнате стало еще тише, будто обстановка вокруг замерла в ожидании продолжения. — Но это был наш секрет. Мы пытались сохранить его в тени, осознавая все возможные последствия.
Елизавета, чьи глаза были прикованы к профессору, уловила слабый отблеск в его взгляде, который мгновенно исчез.
Данте, глубоко вздохнув пытался оставаться сосредоточенным. Он не хотел уступать Елизавете лидерство в их расследовании.
— Итак, вы признаёте, что были с Эммой близки? — спросил он. Его голос был мягким и вежливым, а взгляд пристально изучающим.
Рейвен на мгновение задумался. Мужчина слегка опустил голову, словно признавая свою вину.
— Это произошло всего лишь один раз, — сказал он, подбирая слова, — в пятницу. Мы с Эммой отмечали успех нашего проекта. Выпив немного, ну… и допустили ошибку.
В его голосе чувствовались нотки сожаления.
— Я пытался прекратить наши отношения и объяснил Эмме, что то, что произошло неправильно. Она была расстроена, но казалось, приняла мою позицию. Мне хотелось, чтобы наш секрет остался между нами, и этот эпизод не омрачил нашу профессиональную деятельность.
— Профессор, — вкрадчиво поинтересовался Данте, голосом, в котором прозвучала скрытая угроза, — поскольку вы начали разговор о репутации Эммы. Говорят, что у Эммы, помимо ее научных заслуг, были и темные стороны…
Лицо Рейвена мгновенно потемнело, а глаза были полны непонимания.
— У Эммы? — переспросил он с ноткой сомнения. — Она была одной из моих лучших студенток. Хотя… да, я слышал о некоторых ее конфликтах. Но нельзя же судить человека только по слухам.
Пламя в камине высоко поднялось, словно отражая внутренний мир профессора.
Елизавета вступила в разговор с мягкостью, которая контрастировала с ее проницательным взглядом:
— Мы также слышали о ее, скажем так, неправомерной деятельности в области продажи контрафактных зелий. Что вы можете сказать по этому поводу?
Рейвен выглядел как побитая собака.
— Допустим я слышал об этом, но категорически не верил. Однако после нашего… инцидента я стал задумываться: а что, если в этих слухах есть хоть частица истины?
Данте, не поднимая головы, быстро делал заметки, в блокноте Магфона.
— Это всё, что вы хотите нам рассказать? — спросила Елизавета.
Профессор вздохнув ответил:
— Есть еще одно… обстоятельство. Понимаете, это весьма щекотливая тема. Мои родители решили женить меня на родственнице профессора Изабеллы Граус.
Упоминание имени Изабеллы заставило Данте вздрогнуть. Эта женщина была бывшей невестой его отца, и её имя было табу в их доме.
Рейвен, заметив реакцию эйр Блэйза, добавил:
— Я просто прошу вас держать это в секрете. Скандал может разрушить мою жизнь.
— Мы уважаем вашу просьбу, профессор, — сказала Елизавета, осторожно взглянув на Данте. — Но если эта информация окажется ключевой для дела, мы не можем её игнорировать. Мы обязательно сообщим вам о любых изменениях.
Рейвен кивнул, благодарно.
— Я верю в ваш профессионализм. Надеюсь, истина будет найдена.
Данте, чувствуя нарастающее напряжение, поспешил переключить тему:
— Профессор, нам необходим ваш экспертный взгляд на яд, который мог быть использован для убийства Эммы Бартон. Вы, как специалист в этой области, должны знать о свойствах данных веществ. Можете ли вы нам помочь?
Рейвен, почувствовав, что его подловили, ответил:
— В ходе своих исследований я сталкивался с различными ядами. Один из них… наверное, соответствует симптомам, о которых все говорят относительно Эммы, — он взглянул на Данте, чувствуя себя прижатым к стенке, — Но это лишь мое предположение.
Эйр Блэйз, не упуская возможности, спросил:
— У вас есть образец этого яда? Он похож на Пламя феникса?
Тревога вспыхнула в глазах профессора.
— Пламя феникса? Я бы никогда не рискнул держать такое у себя.
Елизавета улыбнулась, словно змея перед ударом. Она обхватила чашку с чаем, наклонив её так, чтобы жидкость внутри закружилась.
— Неужели? Вы, настолько не щадите редкие экспонаты? Уничтожаете все собранные вами образцы?
Профессор, ощущая давление, ответил с некоторым замешательством:
— В академической лаборатории такие яды отсутствуют из-за их опасности. Но в моей частной коллекции действительно есть несколько образцов, хранящихся исключительно для научных исследований.
На мгновение в комнате повисла напряженная пауза, прежде чем Данте, стараясь звучать максимально дипломатично, спросил:
— Профессор, где вы были в тот день, когда Эмма была убита?