Человеку дается только то, что он может потерять. Федор Достоевский.
Елизавета медленно открыла глаза. Было раннее утро, и первые лучи солнца, проникая сквозь шторы, ласкали её своим теплом. Под головой ощущалась мокрая подушка. Тело казалось свинцовым, и каждый мускул отдавал болью. Этой ночью ей впервые приснился кошмар: кто-то неумолимо гнался за ней.
Оглядевшись, она увидела бревенчатый потолок и почувствовала запах трав и лекарств.
— Госпожа, какое счастье, что вы пришли в себя! Вы были без сознания три дня! — раздался голос у её кровати.
— Три дня? — прошептала Елизавета, пытаясь приподняться.
— Осторожно! Доктор настоял, чтобы вы пока не двигались, — быстро ответила девушка.
Елизавета почувствовала, как у неё кружится голова. Перед глазами появились темные пятна. Она ощутила резкий приступ боли.
— Доктор? Где я?
— Вы в больнице. Вы — настоящее чудо, госпожа. — Глаза девушки были полны слёз и страха. — Доктор упоминал о каком-то проклятии, сказал, что на вашем теле следы этого зла. Я сейчас позову его.
«Проклятие? Но почему?» Елизавета пыталась соединить обрывки воспоминаний, но всё напоминало разрозненные фрагменты пазла.
Лиза удивилась тому, что её называли "госпожой". Пронзительный холод окутал её тело, словно зимнее дуновение ветра. На руке, выглядывающей из-под одеяла, обнаружились странные шрамы.
«Неужели все тело покрыто ими?» — с тревогой подумала она.
Елизавета вспомнила слова девочки про проклятие и попыталась вспомнить, когда и как она могла получить их. Однако все воспоминания были словно в тумане. Каждая попытка вспомнить детали приводила к резкой, пульсирующей боли в голове, гудению в ушах и мучительной мигрени.
Видения из прошлого мелькали перед её внутренним взором, словно выцветшие кадры старого кино, моментами исчезая, затем вновь проявляясь. Ей было трудно припомнить, что случилось после приезда в аэропорт. В её памяти осталась лишь дымка. Отчетливо всплывал лишь образ какой-то женщины, но он был размытым и нечетким.
Елизавета погрузилась в свои мысли, пытаясь уловить ускользающие воспоминания. Она припомнила величественное дерево, крона которого словно сливалась с закатным небом. Ночной прохладный воздух касался её кожи, заставляя её невольно поёжиться. Она встала, и куда-то пошла. Но что было дальше? Воспоминания как будто обрывались на этом месте, оставляя её в растерянности.
«Я должна вспомнить, хоть что-нибудь! Должна понять, как там оказалась и куда пропали мои вещи».
Лиза закрыла глаза и глубоко вдохнула. Она представила себя в отцовском кабинете, на старой кушетке, окруженной запахом лака и дерева. Рядом лежит затертая книга Александра Грина.
«Всё в порядке, я дома. Сейчас папа зайдет и, как в детстве, спасет меня от ужасных монстров».
Её охватило чувство умиротворения.
«Я год проработала под началом, трудоголика и деспота, а сейчас расклеилась из-за того, что попала в необычную ситуацию? Да мало ли их было в моей жизни? Вот, хотя бы, тот заказ, когда клиент захотел восстановить книги с переплетом из человеческой кожи. Или "призрачный" предмет, который, по словам заказчика, был проклят. Весь офис старался обойти его стороной. Шеф две ночи не спал, а я выслушивала его недовольство по поводу, какие люди «редиски». Бывалые сотрудники фирмы передвигались по офисным помещениям окольными путями, молясь, чтобы не попасться ему на глаза».
Мысль о начальнике прояснила её сознание, и Лиза вспомнила, что случилось после того, как она пришла в себя у дерева.
Ощущая приближение ночи, она решила найти укрытие. После долгих блужданий, далеко впереди, она заметила зарево. Лиза направилась в ту сторону и вскоре перед ней возник уютный домик.
Не раздумывая, Елизавета постучала в дверь. Минуты тянулись бесконечно, но ответа не было. Она повторила попытку, уже готовясь искать другое убежище, когда та медленно отворилась.
В проходе появилась пожилая женщина в необычном наряде: ярко красной юбке, белоснежной рубашке, подпоясанной на талии темно-красным поясом, и коричневой повязке, аккуратно завязанной вокруг головы. В руках она держала деревянную рогатину. Глубокие морщины на её лице рассказывали о долгих годах жизни, наполненных искушениями и трудами. Её взгляд, полный укора, остановился на платье Елизаветы.
— Здравствуйте, я заблудилась и потеряла вещи, — без лишних раздумий начала Лиза, — Не могли бы вы предоставить мне ночлег на сегодня и дать возможность позвонить домой?
Женщина преклонного возраста посмотрела на неё, словно не понимая смысла сказанного. Подозревая, что диалог тут бессмысленен, Елизавета решила искать другой подход.
«Мама бы прокомментировала, если б увидела меня сейчас,» — пронеслось в её голове, когда она вспомнила про деньги, от которых упорно отказывалась.
Основная загвоздка заключалась в том, как их извлечь: они были хитро спрятаны, в стратегическом месте, на случай форс-мажорных обстоятельств, как говорил её папа.
Отвернувшись, Елизавета расстегнув несколько верхних пуговиц платья, извлекла небольшой платочек. Развернув его, она обнаружила внутри две купюры по пятьдесят евро и сто долларов.
Старушка с интересом следила за ней. Когда девушка протянула ей купюру в пятьдесят евро, она внимательно её рассмотрела. Женщина покрутила её в разные стороны, слегка помяла и даже понюхала.
— Что вы делаете? — возмущенно спросила Елизавета, пытаясь забрать деньги обратно.
Бабуся что-то невнятно пробормотала на незнакомом ей языке, не возвращая купюру. Повернувшись вполоборота к двери, она жестом пригласила Лизу войти. Ошеломленная происходящим, она на мгновение застыла на пороге, не зная, как поступить далее.
«Где я оказалась? Что это за место? Почему здесь нет ни одного телефона? На каком языке они разговаривают? Где все признаки цивилизации?» — вопросы вихрем кружились в её голове.
Тем временем старушка жестами показывала ей, что Лизе следует идти за ней.
Они вошли в уютную комнату, стены которой были украшаны яркими коврами, а в углу стоял деревянный столик с глиняными чашами. Женщина показала на низкий стул, предложив Елизавете присесть. Затем достала из кармана браслет с множеством разноцветных камней, и аккуратно положила его на стол. Старушка стала ей что-то объяснять, время от времени всматриваясь в неё с любопытством и некоторым подозрением.
Елизавета отрицательно покачала головой, давая понять, что не понимает её. Женщина показала на браслет, а затем на её руку. Стало ясно, что она хочет, чтобы Лиза надела его. Но почему?
«Возможно, это символ доверия или принадлежность к их общине?» — размышляла она.
Понимая, что отказ может лишь усилить подозрения, Елизавета решилась рискнуть. Она протянула руку и надела массивный обруч.
Как только он обхватил её запястье, стал теплеть, завибрировал, а затем, уменьшился в размерах. Страх охватил девушку — мелькнула мысль, что украшение может отсечь ей её конечность, и она рванулась его снять. Но старушка, внимательно наблюдавшая за происходящим, удержала её. Произнеся неизвестное Лизе слово, она заставила браслет вновь увеличиться, и он упал на стол.
Бабуся с облегчением кивнула и приложила руки к груди, словно демонстрируя своё доверие. Она разрешила ей остаться на ночь, поняла Елизавета.
Старушка поднялась и жестом пригласила её проследовать за ней. Она скрылась в темноте дверного проема. Лиза колебалась: идти за ней или нет? Но оставаться в этой комнате она не хотела.
Свет факела осветил узкую пыльную лестницу, ведущую в мансарду. Хозяйка дома слегка приоткрыла маленькую деревянную дверь, позволив Елизавете войти первой. В полутьме чердака единственным источником света был тусклый лунный свет, проникающий сквозь грязное окно и пробоины в крыше.
Её провожатая ушла, оставив у её ног старый матрац похожий на тощий тюфяк в качестве постели. Ей мгновенно вспомнилась удобная кровать в её доме, мягкие подушки и чистое белоснежное постельное белье. Сердце сжалось от тоски. Однако усталость была так велика, что даже мысли о домашних удобствах не могли остановить её от того, чтобы уснуть прямо здесь и сейчас. Елизавета оттащила матрац подальше от двери и, несмотря на все свои опасения, улеглась на него. Она решила, что утром найдет способ покинуть это место. С этой мыслью она уснула.