ВОЛШЕБНОЕ МЕСТО
В книжном меня неожиданно узнали. Продавщица поздоровалась, спросила:
— Оля, ты сегодня с мамой?
— Нет, я одна.
— М-м. Ты маме скажи, — она понизила голос, хотя в магазине практически никого не было, кроме какой-то бабуси, — пусть зайдёт ко мне на недельке.
Ага. Это, по ходу дела, та соседка с папиного двора, которая ей периодически книжки притыривает.
— Вы можете мне показать, — сказала я. — Я, если что, куплю.
Тётенька оглянулась на бабусю. Та пристально смотрела на нас.
— А в канцелярию подойдите, а? — позвала бабуля.
Продавщица кивнула мне, мол: подожди, — продала бабульке банку красных чернил, набор плакатных кистей и лист ватмана и снова вернулась ко мне.
— Ну, смотри.
Книг оказалось много, как будто эта тётя специально их копила (не исключено, что так и было). Я перебирала стопку. Ну, допустим, «Чук и Гек», пусть будет. Люблю их. Душевно написано, как ни крути.
Сотника рассказы — тоже весьма неплохо, с большим юмором и без занудства.
Пришвин и Паустовский — сразу нет, даже не глядя, что там за шедевры. Классики, хорошо пишут, молодцы, но — нет. В школе детей так залюбливают этими двумя персонажами, что ни один здравомыслящий ребёнок добровольно ни того, ни другого мэтра не откроет.
Над Булычёвским «Миллионом приключений» я задумалась. Обижена я на него. Не на «Миллион приключений», конечно, а на Булычёва, и на то, как яростно сразу после развала СССР бросился он поливать грязью всё то и всех тех, кого буквально вчера превозносил. Жиденький оказался человечек. Взять-не взять? А! Возьму. Посмотрю хоть на стилистику свежим взглядом — как сейчас детские фантасты пишут.
Лев Кассиль «Кондуит и Швамбрания». Нет. Помню, с какой зубодробительной скукой читала её в детстве — потому что читать что-то хотелось, а больше было нечего. Зачем себя вторично примучивать? Многим нравится и даже вызывает восторг, но… Как говорится, совсем не моя чашка чая.
Ещё одна книга, имевшаяся в моей прежней библиотеке (видимо, по случаю сегодняшней оказии и купленная) — «Это было на Почай-реке». Нечто вроде бы историческое. Нет, не люблю.
Мамин-Сибиряк «Алёнушкины сказки». Сколько раз пыталась — не заходит стиль вообще. Какое-то… для деточек.
Зато над следующими книгами я буквально затряслась. Одна из книжек была продолжением серии про Муфту, Полботинка и Моховую Бороду (Эно Рауда). И неважно, что продолжение, а начала нет, всё равно возьму! А вторая радовала меня много лет, пока кто-то не скомуниздил: книга увлекательных математических игр «Головоломки профессора Головоломки». Беру!
Напоследок я крайне удивила продавщицу, отказавшись от «Последнего из могикан» Фенимора Купера и от книжицы Дюма. Первый зануда. С тем же успехом можно затяжные описания Вальтера Скотта читать, по сорок листов без диалогов. Второй — бессовестный сочинитель альтернативной истории. Ценности для меня (ввиду грядущего вскоре расцвета романистики) ни тот ни другой не представляет.
— Вот эти я возьму, — хлопнула я по меньшей стопке. И ещё мне три папки бумаги для черчения. Есть?
— Есть-есть. Как понесёшь?
— А в портфеле!
Хорошо, денег хватило. Счастья у меня было — просто полные штаны. Люблю хорошие книжки, прям до умопомрачения. Я уложила покупки в свой портфельчик, и тут взгляд мой остановился на прилавке с раскрасками. В голове как будто звоночек бздынькнул. Я подошла, взяла первую попавшуюся: «Луна в синем море». Пролистала. Шестнадцать страничек и корка. Перевернула на тыльную сторону обложки, посмотреть выходные данные.
— Пятнадцать копеек, — подсказала продавщица.
— Да, я вижу, спасибо.
На самом деле меня интересовали другие циферки. Я пыталась кое-что подсчитать — и на скаку не получалось никак.
— Скажите пожалуйста, а альбомы для раскрашивания относятся к книжной продукции?
— Конечно! — сделала большие глаза тётя.
Ладно, не будем жидиться, куплю, дома спокойно прикину. А раскраску потом Ирке подарю, пусть радуется.
Я выложила из кошелька ещё пятнадцать копеек и уже окончательно упаковалась. На мой, как говорила бабушка, бараний вес, что-то тяжеловато получилось. Да и до бараньего веса мне, честно скажем, далеко. Таких как я на среднего мясного барана двоих надо. А на хорошего — троих.
Я вышла из магазина и остановилась на углу, раздумывая — не зайти ли к папе и не попросить ли, чтоб он меня проводил?
И тут увидела, что от остановки «Управление ГЭС» отъезжает «двойка» — это следующая в сторону плотины, вообще-то остановка, но дороги пустые, деревья вдоль них пока совсем маленькие, а транспорта настолько исчезающе мало, что по прямой здесь видно отлично. А моя остановка — вон она, чуть в стороне, через дорогу.
Как я чесанула! Папы ещё, может быть, и дома нет. Это мне тогда одной да с тяжёлым чемоданом тащиться придётся. А так я за шесть копеек чуть не до самого подъезда доеду. Ещё и крутилку билетной кассы покручу! Это смешное занятие доставляло мне неизменное удовольствие.
Добежала я одновременно с «двойкой». И доехала благополучно. Ну, здорово же, да?
В автобусе меня посетила внезапная мысль, что теперь (ввиду наличия нескольких новых книг) скрыть факт посещения книжного не удастся никак.
Подумала.
Да и пофиг! Изобретать какие-то хитроумные комбинации мне не хотелось вообще. Не тот случай, чтобы прямо напрягаться.
Дома я достала свои книжки и первым делом похвасталась бабушке. Бабушка — конечно же! — сразу ужаснулась, что я до Мухиной сходила сама, долго хлопала крыльями и рассказывала страшные истории.
— Ну, ладно! — не выдержала в конце концов я. — Сходила, живая вернулась — посмотри лучше, какие книжки!
Книжки бабушка одобрила. Она, вообще-то, читать тоже любит. Выбрала себе Сотниковский ««Архимед» Вовки Грушина» и со словами: «Дай-ка я почитаю», — пошла к Наилю в комнату, в тишине-спокойствии посидеть.
А я вытащила раскраску. Циферки же! Циферки ждут.
НУ ЧТО, ЕЩЁ ИДЕЙКА?
Я уставилась на заднюю корку. В выходных данных было много всего любопытного. Там, в частности, значилось: «тираж 300 000 экз». Очень впечатляюще.
Я посидела, переваривая информацию. Триста тысяч — это хорошо. Не очень весёлой информацией было то, что между отправкой в набор и подписанием в печать прошло тринадцать с половиной месяцев. Фигассе, скоростя́ у вас. А ведь книжка не такая и большая, условно-печатных листа два с половиной всего. И хотя у меня по квадратным сантиметрам даже с учётом полей получалось около трёх авторских листов на книжку, хрен с ним, посчитаем по-минимуму, как два с половиной. И вообще, пора прикинуть, сколько же автор за сей шедевр мог получить. Интересно мне просто.
Я вытащила свои формулы и начала высчитывать.
Подумала.
Выходило, что даже если не учитывать доплату за первое массовое издание (её запросто в этом случае могло и не быть, мало ли), при таком тираже получалась сумма в четыре тысячи шестьсот пятьдесят шесть рублей с копейками. Импрессион. Пожалуй, сто́ит того, чтобы год подождать.
Раз в год по раскраске рисовать… Хотя, там, наверное, тоже мафия своя. Или типа по блату. Или (ещё вариант) — по рекомендации от союза художников. Или очередь стоит на десять лет вперёд.
Блин, как сложно всё.
Но мы очковать не будем, напротив — ломиться будем во все возможные двери, где-нибудь да проломим, правильно? Да даже если в нашем местном издательстве напечататься, тиражом, скажем, в шестьдесят тыщ экземпляров, выхлоп будет равняться годовой зарплате, к примеру, учителя не самого начального уровня. Нехило, так-то. А у меня и рисунки кой-какие есть, надо подработать до стандартного количества. И корки цветные, наверное, к этим наборам придумать…
И ПРОЧЕЕ, ПРОЧЕЕ
Поездка мамы с Женей в Ангарск оказалась удачной. Привезли они совершенно дивный шёлковый жаккард, золотой рисунок (хризантемы и мелкие букетики, похожие на незабудки) на глубоком изумрудном фоне. Ну, очень красиво. И платье из него получилось просто королевское!
После явления милиции в школу Женя решил так не рисковать и договорился со столовой, своей же, для работников диспетчерской службы. Получилось вроде бы подороже, зато геморроя насколько меньше! Ему оставалось только выпивку купить.
Из прочего: меня благополучно перевели во второй класс. Было бы удивительно, если бы нет. Мдэ.
Меня немного смущало, что ближе к свадьбе Женя начинает ходить всё более смурной. Однажды выхожу в кухню, а они с мамой сидят такие озабоченные.
— Ну, и чего киснем? — спрашиваю.
Они переглянулись.
— Вот, Олька, — Женя отставил недопитую кружку, — поделюсь с тобой как с человеком рассудительным.
Мама только вздохнула.
Я села за стол, также как они сложила руки замочком:
— Так-так, и чем тут с рассудительными людьми делятся?
— Да вот, видишь, — Женя нахмурился, — не успели мы ещё с твоей мамой начать жить, как нас уже подъедает квартирный вопрос.
— М-гм. А подробности?
— Подробности такие. Я, возможно ты слышала, проживаю с матушкой… — начал Женя.
— И-и-и?..
— И с братом.
— А комнат у вас?
— Две. Знаешь, может: от входа по центру кухня, а направо и налево по комнате, одна как ваш зал, вторая поменьше.
— К вам уходить вообще не вариант, — пробормотала я, прикидывая.
Совсем-совсем не вариант, и неважно, какого эти комнаты размера и в каком порядке расположены.
— Вот и получается, что мне или к твоей маме в примаки идти, — тут мама поморщилась, — или снимать квартиру.
— Ну, и чего киснем-то, я не пойму? — снова спросила я. — Значит, у нас будем жить, раз такое дело. В тесноте да не в обиде.
— А ты куда? — всплеснула руками мама. — В зал даже кресло-кровать некуда поставить.
— Ой, не надо мне кресло! — замахала руками уже я. — Я их терпеть не могу. И, говорят, разваливаются они быстро, продавливаются. Вы лучше, знаете… — они уставились на меня оба, — вы мне купи́те хорошую раскладушку. Такую, чтоб не провисала. И матрас. Я шикарно с бабушкой в зале буду спать.
Вот, как хорошо, что мы сервант не выкинули! Там столько свободных полок, не придётся особую перетасовку в нашем с мамой барахле делать. Хотя, возможно, есть смысл мне свои вещички в стенку перетаскать, иначе как — понадобится что-то, и за каждой мелочью к ним ломиться? Не люблю такое. А стенка тоже полупустая стоит. Пока никто не успел, я займу, ха. Надо с бабушкой завтра эту тему обмозговать.
А ещё вечером до меня дошло, что скоро я буду спать одна. Сколько лет я спала, обнимая мужа, потом вот — прижимаясь к тёплому маминому боку… Игрушку мягкую завести большую, что ли? Или просто вторую подушку, маленькую узкую? Я, вообще-то, прямоугольные подушки больше люблю, а тут все квадратные. Буду по ночам на неё ножку закидывать. Хм…
КНИГИ, СВЯЗИ, ГЕНЕРАЛЫ…
С середины апреля и до самого конца мая я вычитывала «Председательницу» (это которая про бабушку в годы войны) и переводила её в печатный вариант. В первый раз пробовала печатать сразу три копии. Копирки уходило — страсть! Книга получилась серьёзная, на четырнадцать с половиной авторских листов (или на тридцать шесть глав по восемь-девять печатных листов, если так легче представить).
Все три копии заверила у нотариуса на дату предъявления и достоверность подписи, но отправлять пока никуда не стала. Почему? — спросите вы. Сейчас объясню.
Я уже упоминала про деда Али. При слове «дедушка» наш мозг автоматически выдаёт усреднённо-уютный образ, нечто вроде рыжего дедка из мультика про Антошку (который копал картошку, да-да).*
*Советский мультик,
снятый по детской песенке
В. Шаинского и Ю. Энтина
режиссёром Л. Носыревым.
Дед Али был вовсе не такой. Это был сухощавый мужик чуть выше среднего роста (ближе к метр восемьдесят где-то), бодрый и подтянутый, не смотря на свой почтенный возраст. Он был из тех генералов, которые сделали себя сами — ибо никакого блата у него не было. Представляю, как ему пришлось пробиваться, учитывая, что родители были купеческого сословия (не знаю, просочилось ли это где-нибудь), а отец и вовсе репрессирован, сослан и все положенные двадцать пять лет отбыл на поселении в Средней Азии (об этом было известно доподлинно). Вроде бы его посмертно реабилитировали, но тут, знаете, как в анекдоте, «ложечки нашлись, а осадочек остался».
Зато дед Али был настоящий боевой, а не паркетный генерал. Всю Великую Отечественную прошёл (понятное дело, в куда меньших чинах, ибо был тогда лет тридцати с небольшим). Вся грудь в орденах.
А ещё немаловажно, что за часть это была. В своём первом детстве я как-то этот пункт вообще упустила. А много позже однажды поинтересовалась. Они ж, военные части, разные все (и не нужно надо мной ржать, я же девочка…). Вот у нас в Иркутске (и вокруг) есть танкисты, есть ракетчики, есть (при СССР были) авиационные инженеры. А в Солнечногорске стояла часть спецназа Главного разведывательного управления. Получается, дед наш был генералом спецназа ГРУ, что ли?
Как было написано у них на сайте, «Основным назначением (…) являлось предотвращение ядерной и иных угроз «холодной войны»». Я, помнится, взрослая об этом узнала — поразилась страшно. Уточнять детали, когда я начала интересоваться, было давно уже не у кого. И не думаю, что сейчас я рискну спросить у него что-нибудь в лоб. Во-первых, такое как-то не принято спрашивать, а во-вторых, дед Али совершенно не умел разговаривать с детьми. Своих родных у него никогда не было, а та девочка, о которой он всю жизнь заботился, была дочкой его жены от первого брака. По-моему, он детей считал чем-то вроде июньских яблок: маленькие, недозрелые, пользы никакой, оскомина одна. Хотя, возможно, сейчас мне удастся некоторым образом построить с ним общение, не вызывая у деда приступов изжоги.
Вот, кстати, про его жену (с изжогой ассоциация, ага). Жена здесь важна для понимания процесса. К старости у этой дамы то ли от проживания в закрытых городках, то ли от жиру и безделья плавно поехала кукуха. Прямо вместе с крышей дома своего, мда. Сейчас они с дедом Али пока ещё живут вместе, и она изводит его по-тихому, но где-то через полгода процесс перейдёт в острую фазу, она начнёт страшно скандалить, закатывать публичные истерики и (самое худшее) сочинять на деда чудовищные кляузы, тоннами вываливая их на руководство. В конечном счёте дед не выдержит и разведётся с ней, и его понизят в звании до полковника (хотя и с сохранением всех наград и прочего), на том основании, что развод порочит честь мундира высшего офицера. Он будет переживать страшно и начнёт угасать — быстро растает, года за два. Но всё это время будет платить своей психованной дуре алименты. Зашибись вообще перспектива.
Не знаю, можно ли с этим вообще что-то сделать, как подумаю — меня прям клинить начинает. Бабушка пока про всё это не в курсе, собирается в гости радостная. Как бы не вышло там шканда́ля.
Но не ехать нельзя. Надо ехать. Особенно учитывая, что до окончания генеральства осталось совсем мало времени. Почему-то бабушка всегда стеснялась просить брата о чём-то. А я так считаю: не надо стесняться. Обращаться надо к нему, пока есть возможность. Я очень (ОЧЕНЬ) надеялась, что какие-то зацепки и подвязки у него были. Как минимум, должны были быть нужные друзья, у которых могли бы быть нужные знакомства. Ну, вот это — правило семи рукопожатий. Или пяти? Как же без интернета неудобно, блин, вы не представляете! Каждый чих проверить таких усилий сто́ит!
Короче.
Мне кровь из носу нужно было пропихнуть книгу не просто в журнал, а в одно из центральных издательств (а в идеале — и туда, и туда). И дело не в деньгах, уж прожили бы как-нибудь. Дело было в формировании… имени, что ли? Личного бренда? Наверное. Успеть выстрелить. Споры бросить, как орочья грибница, а уж потом мы прорастём, будьте уверены.
Вряд ли мне удастся переплюнуть по продуктивности великих мэтров современности (не будем зазря полоскать на ветру их имена), но, во всяком случае, я собиралась заработать себе имя. А как потом распорядиться этим именем, об этом я старалась даже думать тихо-тихо, самым краем сознания. Это будет потом. Время придёт.
Больше книг на сайте - Knigoed.net