Андреас усмехнулся:
- Сейчас время посещения, и ты посетитель. Старый Рэнтсель завтра смерит.
При этом он подмигнул Каарин. Будто им всего по семнадцать восемнадцать лет.
Эдуард наблюдал за ними со стороны. Он подумал, что гости пришли в плохое время. Вопрос Андреаса здорово долбанул его.
- Я - врач, - не унимался Яак, - ваши пульсы требуют измерить давление. Так упасть не шутка. Ты лежал три недели? - спросил он Андреаса.
- Три.
- А ты, Эдуард?
- У меня месяц с гаком. Месяц и пять дней. Пять недель.
- Вот видишь, Яак, мы уже почти здоровы, - засмеялся Андреас.
- У меня все в порядке, - заставил себя улыбнуться Эдуард.
- Ты и впрямь можешь оставить свои докторские заботы, - присоединилась к Андреасу Каарин.
Доктор Яак Ноотма не дал себя убедить. Он принес из докторской тонометр и стетоскоп, выслушал у обоих сердце и смерил им давление. Промыл также смоченным в риваноле тампоном ссадину на лбу Андреаса.
Когда Яак занимался Эдуардом, Андреас разглядывал сидевшую на стуле Каарин. Больше двадцати лет он не видел ее. Пополнела, четырьмя пальцами а талии уже не обхватишь. Вместо молодой девушки перед ним сидела среднего возраста женщина, которая выглядела чуточку даже старше своих лет. В Каарин изменилось все, кроме глаз, которые по-прежнему были крупными и темными. Чем дольше они смотрели друг на друга, тем теплее становился ее взгляд. И чем он теплее становился, тем больше она представала перед ним прежней Каарин.
- Яак мог бы и мне смерить давление, - пошутила Каарин и продолжала уже серьезно: - Я страшно испугалась, когда увидела тебя на полу между кроватями.
- Извини, если бы знал, кто идет в гости, не вывалился бы из кровати, - в ответ пошутил Андреас. И он говорил вполголоса, чтобы не мешать Яаку, который внимательно выслушивал сердце Эдуарда.
- Ты должен беречь себя. Таавет говорит, что ты относишься к людям, которые не думают о себе.
- Не принимай его слова за чистую монету. И Таавет не очень-то бережет себя.
- Как же ты упал?
- Еще мать жаловалась, что не лежится мне в кровати.
- По-прежнему любишь все обращать в шутку.
- А ты по-прежнему наставлять.
- Как вы уживаетесь? Я просто испугалась, когда узнала, что вы в одной палате.
- Годы сделали свое.
- Дай бог, если это так. К сожалению, я слишком хорошо знаю вас обоих.
- Не забывай, что мы уже старики. Каарин отрицательно тряхнула головой:
- Вы с Эдуардом относитесь к людям, которые остаются верны себе.
- Я рад видеть тебя.
- Не смотри все время на меня. Я уже старуха, Андреас, Что поделаешь, время безжалостно"
- Яак говорил, что у вас дочь и два сына*
- Я покажу тебе их фотографии. - Каарин открыла сумочку. - Я всегда ношу их с собой. Яак смеется, что у меня обезьянья любовь.
Она протянула Андреасу с десяток фотографий и стала рассказывать о своих детях, о том, что из-за них ей пришлось уйти с работы. Рассматривая фотографии и слушая Каарин, Андреас думал, что ее первый ребенок, тот, которого она носила под сердцем, когда приходила объясняться в сорок пятом году, должен быть старше его сына. Вспомнилось, как грубо он тогда обошелся с нею, и его охватило чувство жгучего стыда.
- Наш первый ребенок родился раньше времени и умер, - услышал Андреас спокойный голос Каарин.
- Когда? - быстро спросил Андреас.
- В июне, - ответила Каарин. Андреас вздрогнул и произнес: - Прости меня.
Каарин не поняла, почему он сказал так, а догадавшись, покраснела и объяснила:
- Нет, нет, Андреас, ты тут ни при чем. Спустя две недели после нашей встречи я выходила из трамвая, упала, и так неловко, что это вызвало преждевременные роды. Ты ни в чем не виноват.
Андреас вздохнул с облегчением.
- Мне жаль, что я не сдержался тогда, обвинил и тебя, и Яака. Так что... еще раз: прошу прощения.
- Мне и в этом прощать тебя нечего, - возразила Каарин, - это ты должен простить нас.
- Разве Яак не говорил тебе, что я ни в чем не упрекаю вас. Я вел себя грубо.
- Мне жаль, что все вышло так, - призналась Каарин.
- Мне тоже. От души рад, что ты пришла.
- Яак говорил, что ты обещал проведать нас. Сделай это обязательно, мы будем очень рады.
" Яак закончил осмотр Эдуарда и принялся за Андреаса.
Каарин смотрела некоторое время, как муж закрепляет на руке Андреаса манжет тонометра, словно собираясь с мыслями - разговор с Андреасом взволновал ее, - и уселась на краешек койки Эдуарда.
- Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, - коротко ответил брат.
- А если всерьез? - допытывалась сестра.
- Я вовсе не шучу. Нет причин на что-нибудь жаловаться.