— Всыпать разок хорошенько — перестанет ходить, — сказал он. Помолчал и добавил: — Нюрку только жалко.
— Она тоже хороша!.. Знает же, что у него семья, дети!..
— Та-а… чо ты ее осуждаешь? Ихное дело… слабые они. А он, видно, приласкал.
Отошли от чайной далеко уже, когда услышали сзади возглас:
— Э-э!
Их догонял ухажер.
— Ты глянь! — изумился Павел. — Идти хочет.
Федор ничего не сказал и не сбавил шага.
— Пошли!.. Иду с вами! — объявил ухажер таким тоном, точно он кого-то очень обрадовал этим своим решением.
Пошли втроем.
Окраина городка точно вымерла. Злой ветер загнал все живое под крыши, к камелькам. Под ногами путников громко взыкала мерзлая дорога.
— Я седня на заводе разговор слыхал: в девятьсот восьмом году не метеор в тайгу упал, а люди какие-то к нам прилетали. С другой планеты, — заговорил Павел, обращаясь к Федору.
— Ерунда все это, — авторитетно заявил ухажер. — Фантазия.
— Что-то у них испортилось, и произошел взрыв — малость не долетели, — продолжал Павел, не обращая внимания на замечания ухажера. — Как считаешь, Федор?
— А я откуда знаю?
— По-моему, люди были, — сам с собой стал рассуждать Павел. — Что-нибудь не рассчитали… Могло горючего не хватить.
— Сказки, — уверенно сказал ухажер. — Народу лишь бы поболтать, выдумывают всякие теории.
Павел обернулся к нему.
— Есть поумнее нас с тобой. Понял?
Ухажер не понял.
— Ну и что?
— А то, что не надо зря вякать. «Сказки»…
Ухажер, глядя сверху на Павла, снисходительно усмехнулся.
— Верь, верь, мне-то что.
— Каждый из себя ученого корчит… — Павел сердито высморкался. — Расплодилось ученых: в собаку кинь — в ученого попадешь.
Ухажер опять усмехнулся и посмотрел на Федора. И ничего не сказал. Замолчали. Под ногами тонко пела дорога: взык-взык, взык-взык… Ветер маленько поослаб.
Вышли за город. Остановились закурить.
— Теперь так: этот лесок пройдем, спустимся в лог, пройдем логом — ферма Светлоозерская будет. От той фермы дорога повернет вправо, к реке… Там пасека попадется. А там километров шесть — и Буланово, — объяснил Павел.
Пошли.
— А ты чего в городе делаешь? — спросил вдруг Федор, оглянувшись на ухажера.
— Как?
— Где работаешь-то?
— А? По снабжению. — Ухажер расправил плечи, весело посмотрел вперед. Положительно у него были хороши дела. Он радовался предстоящей встрече.
— Воруешь? — поинтересовался Павел.
— Зачем? — Снабженец не обиделся. — Кто ворует, тот в тюрьме сидит. А я, как видишь, вольный человек.
— Значит, умеешь.
— А к кому в гости идешь? — опять спросил Федор.
Снабженец ответил не сразу и неохотно.
— Так… к знакомым.
— Сколько ты, интересно, получаешь в месяц? — Павла взволновал вопрос: ворует этот человек или нет?
— Девятьсот восемьдесят. По-старому конечно.
— А семья какая?
— Четверо со мной.
— Жена работает?
— Нет.
— Давай считать, — зловеще сказал Павел. — Двое ребятешек — обуть, одеть: пару сот уходит в месяц? Уходит. Жена… тоже небось принарядиться любит: клади две сотни, а то и три. Пятьсот? Себе одеться — двести. Семьсот?.. А то и все девятьсот: выпить тоже, как видно, не за ворот льешь. Так? На пропитанье клади пять-шесть сот — сколько выходит? А ты одет-то вон как — одна доха небось тыщи две с половиной…
— Две семьсот, — не без гордости поправил снабженец.
— Вот!
— Уметь надо жить, дорогой товарищ. А это последнее дело: увидел, что человек хорошо живет, — значит, ворует. Легче всего так рассуждать.