Погасили свет.
— Стретили Новый год, — вздохнул Павел. — Язви тя в душу.
Буран колотил по крыше дома. В печной трубе тоскливо завывало. Во дворе, под окнами, скулила собака. Громко хлопали ворота — когда входили, забыли их закрыть.
— Ворота-то… черти вы такие, — сказал хозяин. — Расхлещет теперь.
Пришельцы промолчали — никому не хотелось идти закрывать ворота.
Минут десять лежали тихо.
— Слышь, на печке! — строго сказал Павел. — У тебя есть водка. В карманах, в дохе. Я видел вчера. Мы же отдадим тебе…
— Была, — откликнулся негромко снабженец. — Потерял я ее. Выронил.
Павел повернулся на бок и затих.
С печки послышалось ровное посапывание. Павел неслышно поднялся, подошел к дохе снабженца и стал шарить по карманам — искал водку. Водки действительно не было. В одном кармане он наткнулся на какой-то странный колючий предмет. Павел вытащил его, зажег спичку — то была маленькая капроновая елочка, увешанная крошечными игрушечками. Елочка была мокрая и изрядно помятая у основания. У крестовинки прикреплена бумажка, и на ней написано печатными буковками: «Нюсе, моей голубушке. От Мити».
— Положь на место, — сказал вдруг снабженец с печки.
Павел положил елочку в карман дохи, лег.
— К Нюрке опять пошел? — спросил он.
— Не твое дело.
— «Митя», — передразнил Павел. — Какой же ты Митя? Ты уж, слава те Господи, целый Митька.
— Огурцов Укроп Помидорыч, — зачем-то сказал Федор. И хмыкнул.
— До чего ушлый народ! — возмутился Павел. — Залезет вот такой гад в душу с разными словами — и все, и полный хозяин там…
— Пошли вы к черту! — громко сказал снабженец. — Чего вы злитесь-то, как собаки?
— Да хватит вам, — заворчал хозяин. — Нашли время разговаривать. Дайте доспать нормально.
Замолчали.
Хозяин через три минуты захрапел.
— А то злятся все, как собаки, — сказал снабженец с печки. — Не глянется, что лучше вас живу?
Павел и Федор не сразу нашлись, что на это ответить.
— Закрой варежку, — сказал наконец Павел. — Ворюга.
— Ты меня поймал, чтоб так говорить? — повысил голос снабженец.
Чувствовалось, что он привстал.
— Я тебя по походке вижу.
— Нет, ты поймал меня?
— Сдался ты мне — ловить тебя. А от Нюрки тебя, поганца, отвадим, заранее говорю. Придешь седня, мы там поговорим.
— Да какое ваше дело?! — почти закричал снабженец.
Проснулся хозяин.
— Ну, ребята, — сердито заговорил он, — пустил вас как добрых людей, так вы теперь соснуть не даете. Чего вы орете-то? Что, дня не хватает для разговоров ваших дурацких?
Замолчали.
Долго лежали так.
— Как собаки накинутся… — шепотом сказал снабженец.
— Гад, — тоже шепотом сказал Павел. — «Милой голубушке…» Голубчик нашелся. Я тя седня в деревне приголублю.
Федор хохотнул в рукав.
— Мужики, у вас совесть есть или нету? — совсем зло сказала хозяйка. — Вы что?!
— Все, спим, — серьезно сказал Павел. — Давай спать, Федор.
Скоро все заснули.
К утру буран улегся.
Павел с Федором проспали; снабженца в избе уже не было.
— Ушел, — сказал хозяин.
Выпили с хозяином две бутылки водки и пошли навеселе в Буланово.
Двенадцать километров отшагали незаметно.
В Буланове завернули еще в чайную, еще подкрепились… Совсем хорошо стало на душе.
— Пошли к Нюрке зайдем? — предложил Павел. — Поглядим на их…
— Пошли, — согласился Федор.
— Мне все же охота поговорить с им, — не терпелось Павлу — Доху надел… Сука! А я полушубок не мог взять: по шестьдесят восемь рублей привозили, не мог занять ни у кого. А что я, хуже его работаю?! — Павел кричал и размахивал руками. — Что я, хуже его?!