Мы начали обустраиваться. Васильич отвел нас по лабиринтам ДК в какой-то аппендикс, где с помощью громадного ключа и нецензурной лексики открыл заедающий замок.
— Вот вам и место под солнцем! — торжественно объявил Васильич. Место под солнцем было чем-то вроде небольшого склада. Здесь хранились какие-то стенды, ведра, дворницкие метлы, бумаги, картины, фотографии, похвальные грамоты — чего там только не было. Пыли и паутины там тоже было в изобилии.
Я прикинул предстоящий объем работы и подумал, что нетрудовые доходы не такие уж и нетрудовые. Огромны плюсом был отдельный вход в наш видеозал — он располагался с торца здания, так что мы были практически автономны. Ключ от входной двери нам торжественно выдал Васильич.
— А стулья? Нам штук двадцать нужно. И тумбочку еще, — обнаглел Витя.
Васильич провел нас в какое-то мрачное полуподвальное помещение в недрах ДК, служившее свалкой мебели — поломанной и не очень, и сказал коротко, по-командирски:
— Выбирайте!
Тот вечер мы провели в праведных трудах. Тягали стулья, разбирали и выносили из нашего помещения хлам, мыли и чистили...
Обратно шли усталые, но довольные, в целом помещение было готово к приему зрителей.
— Значит, телек через два дня будет, — говорил Витёк с энтузиазмом. — Теперь самое главное — репертуар. Нашего только на неделю хватит. Нужно звонить этому Иванычу.
— Нужно еще будет родителям что-то говорить, — сказал я. — В видеосалоне все вечера торчать придется, какая-то отмазка нужна.
— А чего? — сказал Валерка. — Отмазка уже есть, нам ее Кузьмич выписал.
— В смысле? — не понял Витя.
— Да в том смысле, что мы теперь лекторы клуба кинолюбителей. На хозрасчетной основе. А чего? Школа считай закончилась. Вот, мы, как порядочные и ответственные молодые люди, нашли себе небольшую подработку. Для родителей прокатит.
Мы согласились с тем, что в словах Валерика есть резон.
Вечером у меня с родителями состоялся разговор на эту тему. Все прошло без проблем, даже более того — папенька был растроган.
— Это хорошо, что ты о работе задумался. Очень хорошо. Я сам, когда учился, вечерами вагоны разгружать ходил. Но только уговор — все это не за счет учебы!
Я торжественно пообещал, что учеба ни в коем случае не пострадает. Папенька милостиво кивнул и отпустил меня восвояси. При этом, он выглядел настолько устало и как-то пришибленно, что я не удержался и спросил, как у него на работе дела. Папеньку немного удивило мое внимание.
— Не все просто, сын, — сказал папенька задумчиво, — большие сдвиги идут... Тектонические! Он там пытается всем понравиться... а так не бывает. Его сегодня превозносят, а завтра будут проклинать. Не глава, а какой-то артист разговорного жанра. Болтает, болтает... Никто на следующий день и не вспомнит, чего он там наболтал. Он и сам не помнит. Болтовня ради болтовни.
Я спросил мнение папеньки о кооперативах.
— Если они будут взаимодействовать с госсектором, то это будет катастрофа, — сказал папенька скорбно. — Ничего они не спасут, только быстрей всё угробят. Нам, старым большевикам, смотреть больно на все эти потуги... Мы жизнь положили на то, чтобы страну из говна и руин вытянуть...
Получилось не очень, отметил я про себя, но вслух, естественно, ничего не сказал. Вслух я осторожно сказал:
— Так может быть, если все изменится в ближайшее время, нужно присмотреться к этому всему? Кооперативам и прочему?
Папенька усмехнулся и безнадежно махнул рукой. Из чего я сделал вывод о том, что в целом мой папенька оценивает ситуацию верно, но при этом адаптироваться к ситуации нормально не может. То ли слишком сильны убеждения, то ли еще что-то... Так что, действовать мне придется без высочайшей поддержки. Вместе с моими товарищами, которые хоть и сообразительные (особенно Витя), но все же пацаны семнадцати лет отроду, с ветром в голове и почти без жизненного опыта.
На следующий день мы встретились с Иванычем — человеком, контролировавшем оборот видеокассет. Встреча длилась не больше двух минут, но Иваныч сумел произвести на нас впечатление. Это был крупный мужик средних лет, судя по телосложению — бывший спортсмен. Он подъехал на новенькой бежевой «восьмерке» и быстро ввел нас в курс дела.
— Вот список фильмов, пацаны. — Иваныч извлек из портфеля несколько соединенных скрепкой листов и протянул мне. — Только учтите, что конкретный фильм лучше заказывать за пару дней. В наличии может не быть. Условия такие: залог — двести пятьдесят, вносите сразу, он у меня остается. И день проката — чирик. Все ясно?
— Ясно... — выдохнули мы.
— Тогда все. Как надумаете — звоните, кассету вам привезут, куда скажете.
Я бегло просмотрел список. Там было... если не все, то очень многое. Начиная от лютого трэша «Мафия против ниндзя» и «Нашествия помидоров-убийц» до вполне пристойных «Однажды в Америке», «Крестный отец» и «Апокалипсис сегодня». Всего фильмов было две с половиной сотни. Мои друзья смотрели на список с каким-то религиозным чувством.
— Это сколько же у него кассет? — задумчиво проговорил Витёк.
— Больше сотни, — сказал я. — Ну вот, Витя, ассортиментом мы обеспечены.
— По чирику в день... — вздохнул Витёк. — Вот где наши главные расходы.
Еще несколько дней ушло на организацию и подготовку. Мы распродали остатки товара — импортные сигареты, зажигалки, часы и прочее барахло, и пока решили с перепродажей завязать, сосредоточившись на видеосалоне. Витёк забрал из телемастерской телек, который был благополучно переделан под импортный формат изображения.
И вот, момент истины наступил. Мы вывесили самодельную афишу, которая гласила:
«Видеозал "Мир кино" представляет: 18-00 — "Путь Дракона" (Брюс Ли, единоборства), 20-00 — "Кошмар на улице Вязов" (ужасы)». Вот такой незамысловатый креатив.
Само собой, никакой другой рекламы мы дать не могли. Но, о чудо! В первый же вечер набился полный зал. Вот она, волшебная сила сарафанного радио! Двадцати стульев нам не хватило, пришлось впихнуть еще четыре штуки и отказывать оставшимся желающим. Зрители заняли места, отдали по рублю и жадно окунулись в мир восточных единоборств.
Пришла в основном молодежь. Пацаны, примерно нашего возраста с горящими глазами, забыв обо всем смотрели на скверное изображение и ловили каждое слово кустарного перевода. Было и несколько парочек — парни и девушки лет по двадцать-пять — тридцать. Все, затаив дыхание, смотрели за игрушечной финальной битвой Брюса Ли и Чака Норриса. Черт побери, в мое время снимали куда как натуралистичней! Жестче! На такой танец в двадцать первом веке никто и смотреть не стал бы! Но в восемьдесят седьмом смотрели, еще и как. Наша советская молодежь была до такой степени задолбана правильным, качественным и идеологически выверенным контентом, что готова была смотреть что угодно.
— Витя, — тихонько сказал я, — а ведь мы получаемся идеологические диверсанты. Чуждые советскому человеку ценности транслируем. Тебя как, совесть комсомольца не мучает?
Витя на мой троллинг отреагировал слабо.
— Иди на фиг, — просто сказал он, — ты видишь, как смотрят?
Я видел. Смотрели, позабыв обо всем на свете.
— А воспитывать их уже поздно, — сказал Витёк. — Их родители нихрена не воспитали, школа и комсомол тоже. Вот это, — Витя кивнул в сторону экрана, — другая жизнь, понимаешь? Другая. Они такой не видели никогда. И сейчас вот сидят, смотрят, за рубль. На эту другую жизнь, которую у них увидеть своими глазами шансов вообще нет. Ты понимаешь, какое говно вокруг? Как все всем надоело? До тошноты, до одури.
— Брюс Ли крутой, конечно, — сказал я невпопад, — но фильм отстойный. Сюжета нет. Драки, как танец. Но народ прется. И еще, Витёк... Народ не ценит то, что имеет.
— Ты что, гонишь? — сказал Витя. — Если тебя всю дорогу одной манной кашей кормить — вкусной кашей, очень хорошей! — то ты взвоешь через месяц! А через год на кусок соленого огурца молиться будешь. Так и здесь. Это, ясный перец, не шедевр, фильм с Брюсом. Не Феллини и не Гринуэй. — Витя блеснул киношными своими познаниями. — Но этим ребятам, — Витя указал на зрителей, — впечатлений на неделю хватит, не меньше. И вот у меня законный вопрос, — глаза Вити зло блеснули. — Какого хера нельзя было сделать такого типа фильмов, но своих?
— Никак нельзя, — вздохнул я, — потому что пропаганда насилия. Воспитательной ценности нету, есть только вред.
— Не, ты знаешь, Лёха... — Витёк был зол и серьезен. — А люди вот не хотят, чтобы их воспитывали. Люди хотят вредного кино. Вредных книг. Знаешь, почем у наших коллег на рынке центральном Дюма продают?
— Почем?
— Тридцать рубликов. Тридцать! При госцене в три сорок. А Гарри Гаррисон вообще полтинник! А хрень, которая в книжном лежит, так она и даром никому не нужна.
— Тут ты прав, — согласился я с товарищем. — Вот если в нашем «Комсомольце» запустить хотя бы и этот фильм с Брюсом, то... чего там сейчас идет, не знаешь?
— «Забытая мелодия для флейты», — сказал Витя и начал потихоньку ржать.
— Вот! — торжественно объявил я. — Фильм-то хороший, не знаешь?
— Предки ходили, говорят, что хороший!
— Так я и говорю — если «Путь дракона» и эту «Мелодию...» одновременно запустить, то на нее хрен кто пойдет. А значит, одновременно нельзя. И вообще «Путь дракона» запускать нельзя, а нужно запрещать, потому что нам с ним конкурировать нечем.
Витя не успел мне ответить, потому что фильм закончился. Публика потянулась к выходу, но не вся — человек десять осталось, чтобы приобщиться к похождениям Фредди Крюгера. Зрители были под впечатлением, недовольных не было, все всем понравилось. Тех, кто не попал на сеанс, мы успокоили, объявив, что оба фильма завтра в это же время будут повторяться.
Валерик переставил кассету и началось легендарное и ужасное: «Раз-два, Фредди заберет тебя...».
В общем, первый день прошел успешно и нас сильно воодушевил. Заработали мы в тот вечер чуть больше пятидесяти рублей. Конечно, на троих это было не так уж и много, но ведь главное — перспектива. По выходным мы решили делать три сеанса, по будним дням — два, а работать — все семь дней в неделю. При полном зале в месяц мы заработали бы около тысячи шестисот рублей. Десять зарплат обычного советского инженера.
— Минус расходы, — сказал Витёк. — Кассеты будем брать напрокат, Сане Щербатому давать рублей двести, в кассу ДК полтинник и по мелочи еще набежит. Уборщицу нужно пригласить, елки-палки, не самим же полы мыть! Но в общем, примерно больше штуки нам останется. Не так и много, но лиха беда начало.
— А всей работы — собрать бабки, да кассеты переставить, — сказал радостно Валерик.
— Не факт еще, что каждый день полный зал будет, — сказал я осторожно.
— Нормально все будет! — Витя дышал оптимизмом. — Вот пару месяцев поработаем и еще один видик купим! Можно даже зал не открывать, просто по колхозам ездить, кино крутить...
Деньги договорились делить так — половину откладывать на будущее развитие, а оставшуюся половину делить на троих.
— Это рублей двести в месяц, — сказал Валерик. — У моей матери в архиве зарплата — девяносто.
— И это только начало, — сказал я.
По домам мы расходились радостные, не столько деньгам, сколько открывающимся перспективам.
На следующий день перед первым сеансом в салоне появился паренек — чуть старше нас, в линялой светлой кепке, с набитыми на пальцах перстнями.
— Привет, пацаны, — поздоровался он, — меня Федя зовут. Саша просил присмотреть за вашим хозяйством. Как у вас вообще? Все спокойно?
— Пока да, — сказал я, поприветствовав гостя, — да мы только открылись, еще не успели проблем нажить.
— Дурное дело не хитрое, — улыбаясь сказал Федя. — Район у нас сложный, всяких придурков хватает. Вы, если что, обращайтесь. Девятнадцатый дом, там у нас в подвале «контора», мы с пацанами почти все время там гасимся.
Федя по прозвищу Комар был интересным парнем. Всегда на позитиве, всегда улыбчив и приветлив. За все время нашего общения, я ни разу не слышал, чтобы Федя на кого-нибудь повысил голос, даже пьяным — а выпить Федя любил. Его услуги понадобились нам буквально через пару дней.
Да, спокойно проработать нам удалось всего четыре дня. За это время слава об открывшемся новом видеозале облетела все окрестности, а народ шел в таком количестве, что меркантильный Витя заговорил о том, чтобы поднять цену просмотра. Хотя бы на полтинник.
Я призвал Витю включить здравый смысл. Рубль — стандартная такса за просмотр. Ни у кого вопросов не вызывает. А если цену поднять, люди могут и возмутиться. Какой-нибудь обиженный фанат Шварценеггера напишет, например, в газету. Одним словом, нужно придерживаться золотого правила «работает — не лезь». Убедить Витю удалось с трудом — когда речь шла о прибыли, он полностью терял чувство меры. В общем, все было хорошо, прибыль стабильной, а перспективы — радужными.
В тот день я пришел в видеозал первым — нужно было помыть полы, протереть пыль и вообще — подготовиться к сеансам. У нас был анонсирован «Терминатор» и «Полицейский из Беверли-Хиллз», так что полный зал был обеспечен. Но убраться мне спокойно не дали. В зал ввалилась толпа — человек семь-восемь — парней, примерно моего возраста и старше.
— У нас сеанс в шесть часов начинается, пацаны, — сказал я, стараясь говорить по возможности спокойно и доброжелательно. Швабру, которой я только что мыл пол, выпускать из рук не стал.
— Слышь, ты, черт, — обратился ко мне один из пришельцев — малорослый наглый гоблин с прыщавой физиономией, — твой, походу, салон?
— Мой и друзей.
— Нормально, — заржал прыщавый. — У нас на районе открылся, пацанов в курс не поставил. Работает тут, бабло снимает. Вы оборзели вообще?
— Мы кого нужно в курс поставили, — сказал я, сжимая швабру. Сейчас нужно осторожно. Без резких движений.
— Это блатных, что ли, из «Софии»? — насмешливо сказал один из парней, самый здоровый на вид. — Так мы на них болт ложили. Район наш и всегда был наш. На блатной педали у нас не проедешь. У нас здесь своя движуха. Понял, нет?
— А чего ты мне это говоришь? — спросил я здоровяка. — Вот прям сейчас поехали, сам им все расскажешь.
— Ты не борзей, — повысил тон здоровяк, — мы, если что, быстро обломаем.
В голове у меня щелкнуло. Похоже, выбило предохранитель, отвечающий за безопасность и дипломатию. Страх, который возник при появлении незваных гостей, прошел. Вместо него появился какой-то веселый интерес.
— А вы смелые парни, — сказал я с саркастической улыбкой, — вдесятером одного не боитесь! Там еще, наверное, на улице резерв стоит?
— Чего-о? — возмутился прыщавый. — Да я тебя сейчас сам обломаю...
— Погоди, — сказал один из парней, до этого молчавший. — Нужно по справедливости решить. А то он, — парень кивнул на меня, — потом скажет, что пришли и толпой отбуцали. Тебя как звать?
— Алексей, — ответил я.
— Слушай, Алексей, — парень подошел ко мне и дружески хлопнул меня по плечу. — Тебе что, впадлу пару раз в неделю сделать сеансы для пацанов бесплатные. Ну и уделить там с ваших куражей на пузырь-другой? Положено так, понимаешь? Вы бабки делаете, мы за район стоим.
— А не согласен — башку отобьем, еще и видик отнимем, — добавил прыщавый. — И работать все равно здесь не будешь, нам пох и блатные, и менты.
Я пожал плечами.
— У меня компаньоны — два человека. Я без них не могу ничего сам решить. А вы, парни, вообще кто? Как мне партнерам сказать?
— Мы с Краснознаменки, — гордо сказал здоровяк. — А вы теперь думайте. Мы завтра подойдем в это же время.
Незваные гости удалились, а я остался ждать своих партнеров и думать. Как же не хватало мне в этот момент мобильного телефона!