Он спешился и влез в карету, вытеснив фрейлину и парикмахера. Задернул занавески и припал к полным горячим губам. Обласкал белую шею, коснувшись голубой жилки, и напоследок нежно поцеловал половинки грудей в вырезе платья.
— Соскучился!
Она со смехом отбивалась от медвежьих объятий — не время, Гриша, не время для любви. И тут же прижималась, испытывая новое ощущение — полной и безоговорочной власти!
— Здесь тебя ждет князь Барятинский. Пересядешь в его коляску и въедешь в Петербург, как и подобает императрице.
— А ты? — она тревожно коснулась любимого лица.
— Не волнуйся, я всегда с тобой. Буду сопровождать до Петербурга, а затем поскачу в Измайловский полк. Готовиться к приезду законной императрицы. После поедем в Семеновский. А там — Бог поможет. — Орлов открыл дверцу кареты и помог Екатерине выйти. — Да здравствует, ее величество, Екатерина Вторая!
Увидев склоненные головы друзей, Екатерина вдруг впервые отчетливо осознала — она победит!
ГЛАВА 16.
Ровно в семь часов под барабанный бой коляска остановилась перед казармой Измайловского полка. Екатерина невольно вспомнила свой первый визит сюда. Даже тогда она так не волновалась, как сейчас. Голова кружилась от возбуждения, в глазах рябило, в животе застыл ледяной комок. Сейчас или никогда.
Князь Барятинский помог ей выйти из кареты. Выпрямив спину, и подняв голову, она пошла вперед, мимо шеренг. На губах заиграла лукавая улыбка. Ну же, солдатушки! Что молчите?
Впереди Григорий поднялся на стремена и отдал ей честь саблей.
Тишина взорвалась тысячами голосов:
— Матушке Екатерине ура!
Еще мгновение, и ее окружили плотным кольцом. Не пробиться. Другая бы запаниковала, но только не Екатерина.
— Россия в опасности! Я прошу у вас защиты, — ее звучный сильный голос перекрыл шум.
Сквозь толпу прорвался Разумовский, таща за собой полкового священника с золоченым образом. Екатерину благословили. Затем Гетман упал на колено и поцеловал край ее черного платья.
— Вот наша единственная и полновластная государыня всея Руси! Да здравствует Екатерина Вторая!
— Матушке Екатерине ура! За нее готовы смерть принять!
Гетман попытался добиться тишины — да где там! Солдаты орали, как дети, получившие нежданную, но очень интересную игрушку. Многие предвкушали и вечернее удовольствие — каждому было обещано денежное вознаграждение и чарка дармовой водки. А где одна чарка, там известное дело, и вторая найдется. Разумовский сложил руки у рта и закричал:
— От имени солдат Измайловского полка я присягаю императрице на верность!
— Ура! Ура! Ура!
Екатерина стояла на маленьком островке посредине безумия и купалась в океане солдатской любви. Еще никогда она не чувствовала такого волнующего и сладостного чувства. Даже физическая любовь не могла сравниться с новым ощущением: бесконечные спазмы удовольствия внизу живота. Она не знала, что именно с ней сейчас происходит, но хотела, чтобы удивительные мгновения длились бесконечно.
Сквозь толпу подъехал Орлов. Под ликующие вопли солдат он подхватил Екатерину на руки и посадил впереди себя. Теплый шепот скользнул в ухо:
— Довольна?
— Да! — она обернула к нему сияющее лицо.
— То ли еще будет, — Орлов сиял, как золотой рубль на солнце. — Сейчас едем в Семеновский полк. Я тебя довезу до коляски. Иначе они тебе прохода не дадут. Привыкай к народной любви, императрица! Екатерина в ответ счастливо рассмеялась!
Ее усадили в открытую коляску. Экипаж мгновенно окружили Григорий Орлов с братьями, Кирилл Разумовский, князь Барятинский. Впереди неторопливо двигался священник с высоко поднятым крестом. От креста шло золотое сияние. Завершали это ликующее шествие нестройные ряды солдат. Не прошло и получаса, как колонна достигла казарм Семеновского полка. Там все повторилось. Полк присягнул на верность императрице. Колонна увеличилась в несколько раз, и разросшийся людской поток покатился к другим казармам.
Наконец остался только Преображенский полк. Екатерина пребывала в эйфории, когда к ней подъехал Григорий.
— Сейчас все должно решиться. Будь осторожна.
— Почему я должна быть осторожна? — в первую минуту Екатерина не поняла.
— Нам не удалось переманить офицеров на свою сторону, — Орлов выглядел встревоженным. — В этом полку служит Семен Воронцов, родной брат Елизаветы Воронцовой.
— Как же я сразу не поняла, — побледнела Екатерина. — Он будет стоять до последнего.
— И не только стоять, — помрачнел Григорий. — Я послал Шкурина вперед разведать обстановку. Он только что вернулся. Вместе с майором Воейковым Воронцов обратился с пламенной речью к солдатам и приказал оставаться верными присяге царю. — Екатерина охнула. — Сейчас он идет с ними к нам навстречу. Катя, я не могу тобой рисковать.
— Зато я могу рисковать собой, — оборвала его Екатерина. — Мы не можем показать им свой страх. Да и страха, если подумать, уже нет. Никто, Гриша, слышишь, никто не заставит меня свернуть с этого пути! У меня на пальцах позолота от короны. И я не хочу, чтобы она осыпалась. Где мы можем их встретить?
— Недалеко от церкви Казанской Божией Матери, — быстро ответил Орлов. — Это идеальное место. Вряд ли кто-нибудь из них решиться стрелять рядом с храмом. В любом случае наших сторонников больше. И да поможет нам Бог!
— И да поможет нам Бог! — повторила Екатерина, глядя, как он скачет вперед, призывая самых надежных людей сплотиться вокруг ее экипажа.
Два огромных людских потока столкнулись у самого входа церкви. И замерли. Екатерина чуть привстала, разглядывая стройные ряды противника. Если ее преимущество — численность, то у Преображенского полка — вооружение и дисциплина. И, похоже, ребятушки настроены весьма решительно.
Екатерина вздрогнула, увидев, как вперед выехал Григорий Орлов.
— Именем ее императорского величества Екатерины Второй приказываю сложить оружие!
Короткий ропот. И снова звенящая тишина. Затем злой приказ Воронцова, который Екатерина не расслышала, но прекрасно поняла. Лязг. Ружья сняты с ремней.
Позади нее раздался пронзительный женский визг и тут же стих.
— Если они открою огонь, мы пропали, — почти равнодушно заметил Разумовский. — Как только толпа запаникует, считайте, что мы уже на пути или в Сибирь или на плаху. Вы что предпочитаете, ваше величество?
— Стыдитесь, граф! — к императрице вновь вернулась лихая веселость. — Какая Сибирь? Впереди слава.
Она легко выпрыгнула из коляски и пошла по направлению к полку.
— Куда? — запоздало крикнул Разумовский, беспомощно гарцуя. — Назад! Убьют ведь!
Екатерина в ответ только улыбнулась.
Увидев ее, Воронцов ненавидяще дернулся и, сам того не понимая, что говорит и делает, приказал:
— Огонь!
Солдаты растерялись, не понимая, как можно стрелять в эту стройную и красивую женщину, которая к тому же… улыбалась.