- Вдвоем оно веселей! - говорил он, поплевывая на ладони и охая с каждым ударом.
- Да, отец! - подоив корову, выглянула из база мать. - Надорвешь пупок, рази за молодым угонишься!
- Скажешь! - быстро откидывая от себя поленья, храбрился он. - Я еще самого черта обгоню. Это Федька нехай за отцом угонится!
До завтрака, почти не передыхая, мы перекололи дрова и уложили их в штабеля возле забора.
- Сказано: гуртом и батьку легче бить! - возбужденно говорил отец, ополаскивая руки в медном, горящем на солнце тазу.
За воротами на темно-гнедой кобыле нависла фигура звеньевого в белой бараньей шапке с кожаным верхом.
- Здорово, Максим!
- Здорово, Кузьмич! - с радостной готовностью откликнулся отец.
- Тюкаешь?
- Да вот, Кузьмич, тюкали с сыном. Дровишки кололи.
Звеньевой неопределенно хмыкнул, перегнулся и подтянул подпруги, мельком и меня окинул цепким взглядом человека, привыкшего к власти.
- На работу не собираешься? Или нонче баню топить... сына купать?
- Да я вчера топил. Пойду.
Лицо звеньевого повеселело, прояснилось.
- Тогда готовь харчи и жди. За тобой шофер заедет.
- А что, Кузьмич, делать?
- Траншеи под силос вычищать.
- Это мы умеем!
Отец вышел во двор. Оттуда донеслось:
- Я что-то путаю, Иваныч. Федор чи Петька?
- Корреспондент. А тот, кандидат, в Москве. Он, Кузьмич, в доктора выбивается.
- Да-а, - протянул звеньевой. - Сыновья у тебя в большие люди вышли. За весь хутор.
- Семя здоровое, - не преминул похвалиться отец. - Яблочко от яблони далеко не падает.
- Ого! - крякнул звеньевой. - Не падает. Вон аж куда залетело: в Москву!
И оба засмеялись.
Перебросившись еще несколькими фразами с отцом, звеньевой стегнул кобылу плеткой и рысью потрусил по улице. Сидел прямо, не горбясь, по-хозяйски оглядывая дворы.
Только отец вернулся во двор, мать принялась стыдить его:
- Нетерпячка на тебя напала, все хвалишься. Своим умом надо хвалиться, а что наши дети умные, и без тебя кажный знает.
- Не одному Василю гордиться сыном, - защищался отец, белея сивой головой. - Дай и я чуток похвалюсь.
С бодрым настроением он вскоре уехал на работу, а я отправился в контору.
Глава пятая
У ЧИЧИКИНА КУРГАНА
Чисто, до синевы выбритый, в накрахмаленной рубахе и в аккуратно выглаженном костюме, Босов имел вид свежего, хорошо выспавшегося человека. Поздоровавшись, он сказал:
- А все-таки тот старичок явился!
- Неужели?
- Я тебе говорю! Пришел, я подписал ему бумажку, друг другу раскланялись - и никакой обиды. Обычное дело. А ему на будущее наука. Постепенно все приучатся к порядку.
Целый день он возил меня в газике по фермам и полям, толково давал пояснения; старых колхозников не всех он знал в лицо, больше разговаривал с молодыми, зато механизаторов, и молодых и старых, угадывал издали, называл каждого по имени либо по отчеству, был неизменно приветлив и всем пожимал руки, бесконечно повторяя:
- Наша ударная сила! Опора колхоза.
Перед вечером он показал мне шестнадцатиквартирный двухэтажный дом, который стоял на берегу Касаута, ниже маслобойни. Дом обычный, каких великое множество я видел в совхозах, рабочих поселках и колхозах, но Босов гордился им:
- Первая ласточка! Осенью справим новоселье.
С музыкой, цветами...
- Хорошо. Но все-таки согласись: двухэтажные дома сельскому жителю неудобны, - сказал я. - Своего двора нет. Где кур, корову держать? И огород на стороне, у черта на куличках... Посоветовался бы со старожилами, прежде чем строить.
Босов поморщился:
- Верно. Немного мы просчитались. Моя вина.
Впредь будем строить коттеджи на две семьи, тоже со всеми удобствами. Газ, вода, отопление.
Во дворе ремонтной мастерской, находившейся за двухэтажным домом, выстроились в два ряда готовые к уборке комбайны, от одного из них отделился Тихон Бузутов и не спеша, вразвалку подошел к нам. Степенно, с чувством достоинства поздоровался сначала за руку с Босовым, потом со мною:
- Здорово, сосед. Родная сторонка тянет?
- Тянет.
- Это хорошо, - удовлетворенно сказал Тихон. Говорил он со мною вяло, больше из приличия, и, роняя необязательные слова, не сводил глаз с Босова, который в это время что-то выспрашивал у заведующего мастерской. По озабоченно-нетерпеливому выражению лица Тихона угадывалось: ему нужен Босов, он дожидается случая заговорить с ним. Тихон был одет в мешковатый синий комбинезон, из оттянутых карманов куртки торчали электроды, гаечные ключи и ручка молотка. Во рту поблескивали золотые зубы, блеск придавал ему моложавости, какой-то внутренней крепости, уверенности в себе, в своем здоровье и силе. Тихон выглядел намного моложе своих лет и, расставив ноги в кирзовых сапогах, стоял на дворе крепко, как и его дом под цинковой крышей.