- Ох, Максимыч, все. Переедем.
Ласточки носились над хатой и оглашали двор суетливым, казалось, прощальным писком.
- Какой грех! - охала Касатка. - Они обиделись на меня.
На закате шел я клеверным полем мимо Чичикина кургана. Солнце медленно клонилось к земле, малиновая полоска неба рдела на горизонте, и на траве лежал мягкий алый свет. Глазам от него было покойно, то же умиротворение и спокойствие проникало в душу, наполняя ее ощущением слитности со всем этим добрым и тревожным миром, с небом и вечерним солнцем, с травой и редкими, стыдливо озаренными, розово вспыхнувшими облаками; кое-где волокна их струились по горизонту и тонко светились... Дойдя до того места, где стоял баз, а теперь жадно, неистово зеленел и цвел клевер, я вспомнил нашу Маню с белой проточиной на лбу, ее жалобное мычание и вздохи, тугой перехлест молока в ведре, голос матери за воротами и устрашающий сумрак за курганом, в молчаливых полях, вспомнил все это - и меня охватила щемящая сладкая боль: думалось ли мне, мечталось ли в ту пору, что вот таким, как сегодня, буду я шагать на заходе солнца по этому полю? Шагать и так же, как тогда, надеяться на чтото лучшее, что непременно встанет, возникнет впереди наградой за долгое ожидание... Настанет осень, и там, за станом, начнут строить невиданную в округе ферму, навезут горы кирпича, железобетонных плит и металлических конструкций, взревут бульдозеры и засинеют огни электросварки - закипит новая, вечно молодая жизнь. "Пусть кипит, - думал я с облегчением и с тайной завистью к тем, кто станет ее хозяевами. Течет Касаут, и река жизни должна течь. Так было и так будет всегда".
В моих мыслях о Босове и об этой напористой, дерзкой, по-своему правой жизни неизменно присутствовала Касатка, и хотелось верить, что больше ее никогда и никто не обидит, плохое не пристанет к ней, а доброе еще случится, будет оно, не пропадет для нее бесследно. И было бы совсем ладно и совсем хорошо, если бы ее понял Босов, не одним разумом, а всею душой, всем сердцем почувствовал тетку, тогда бы, наверное, легче и надежнее шагалось им вместе куда угодно. Но вот что же мне было тревожно, что не давало ощущения полной гармонии и полного счастья?..
В траве беззаботно стрекотали кузнечики, откуда-то с выгрева доносился призыв кукушки, в промежутках между ее гаданиями дружно выхлестывали из садов голоса мелких пташек, и среди этого довольно стройного хора вдруг выделился крик - ликующий, горластый покрывший все остальные звуки, - это заорал петух Егора Нестеренко, вскочивший на толстый кол плетня. Я сразу узнал забияку с огненно-рыжим хвостом, и мне стало весело В бодром настроении я сделал несколько шагов, опять оглянулся и... увидел Касатку. Пестрея штапельным платьем, сложив на груди руки, она стояла возле своего белого забора и глядела мне вслед.
Выпадет ли удача, доведется ли когда-нибудь свидеться с нею еще?
1975