Уехал, а меня оставил размышлять. Выходить замуж? Собирать детей? Боже мой, мне не хотелось. Пусть лучше как было: он с дочерью у себя, я с сыновьями у себя...
Как раз тут произошло еще одно событие. Однажды вечером, придя из института, я застала у себя в комнате Димку. Он был в своей полосатой пижаме, из которой давно и самым жалким образом вырос, но не хотел расстаться и даже в стирку отдавал неохотно ("Каторжник, одуревший от дурной пищи", -- говорит Сайкин, видя его в этой пижаме).
-- Почему не в постели? -- спросила я грозно, краткостью и интонацией подражая Александру Григорьевичу.
-- Мама, мне нужно сообщить тебе нечто необыкновенное.
Кажется, это фраза из Чапека. Димка последнее время читает непомерно много и весь дымится цитатами. Тоже мне домашний Лева Маркин!
-- Что же такое необыкновенное ты хочешь мне сообщить?
-- Может быть, это подло с моей стороны -- выступать в роли доносчика, но я все-таки выступлю. Александр Григорьевич влюбился.
-- В кого?
-- В какую-то женщину или девочку. Он сказал ей сегодня по телефону "любимая". Потом велел нам с Иваном ложиться спать, а сам укатил с ней куда-то, судя по телефонному разговору -- в кино.
Меня всегда поражает книжность и сформированность Димкиной речи. Профессор!
-- Слушай, дорогой, иди-ка ты спать и выкинь из головы эти глупости.
Димка зарыдал.
-- Глупости! Нашла глупости! А если Александр Григорьевич женится, кто нам будет варить обед?
-- Ну я буду.
-- Да!! Разве ты умеешь так варить свекольник, как он?
-- Научусь и сварю. Подумаешь, искусство! -- сказала я нигилистически.
Димка зарыдал еще пуще.
-- И вообще! Дело не в свекольнике! Разве ты нам можешь его заменить! Мальчикам нужно мужское влияние.
Я обняла его за худую спинку.
-- Ну-ну, маленький, не огорчайся! Может, он еще не женится.
-- Ты думаешь? -- с проблеском горькой надежды вскричал Димка.
-- Вполне возможно. Не каждая любовь кончается женитьбой.
У Димки текло из носа, я его вытерла своим платком. Он был очень доволен и спросил:
-- Французские?
Я не сразу поняла, что это он о духах.
-- Наши, -- ответила я.
-- Тоже приличная продукция.
В общем, он успокоился, и я отвела его в мальчишатник. Иван спал вальяжно, в моей пижаме (после больших огорчений ему это позволяется). Богатырская грудь вздымалась.
-- Эй, Иван! -- крикнул Димка.
Иван мгновенно проснулся. Обычно его разбудить трудно, хоть из пушек пали.
-- Ну, как? -- спросил он, протирая глаза.
-- Александр Григорьевич, вполне возможно, не женится, -- сказал Димка.
-- Не женится? -- подскочил Иван. -- Вот это здорово! Тут они оба принялись скакать по Ивановой тахте и орать дурными голосами:
-- Не женится, не женится, ура, ура, ура! Пружины так и стонали. Я пыталась прервать это радение строгим окриком -- ничего не вышло. Тогда я подошла к буфету, вынула за уголки две конфеты "Мишка косолапый" и, держа их на весу, подошла к тахте. Прыжки и крики стали реже и постепенно прекратились совсем.
-- Мама, это нам? -- с робким восторгом спросил Иван.
-- Вам, если утихомиритесь.
-- Мы уже.
-- Александр Григорьевич, -- напомнил Димка, -- не разрешает есть конфеты после чистки зубов.
-- А мы ему не скажем.
За этот педагогический просчет я сразу назвала себя Песталоцци (именем великого педагога мы с Сайкиным перебрасываемся, когда уличаем друг друга в ошибках воспитания). Мальчики вдохновенно ухватились за конфеты, развернули их, тут же успели подраться из-за фантиков, но малой дракой. Успокоились, поедая конфеты.
-- Я в этом "Мишке" больше всего ценю сухариную прокладку, -- говорил Иван. -- Мама, а он правда не женится?
-- Думаю, что нет, -- соврала я, потушила свет и ушла к себе.
Ох, если Сайкин и в самом деле женится, как же я их избалую...
Александр Григорьевич вернулся поздно, ко мне зайти не соизволил, лег спать. На другой день был мрачноват, молчалив. Я его ни о чем не спрашивала. Разговор состоялся на третий день.
-- Между прочим, -- сказал он, потопывая носком кеда по полу, -- эти негодяи уже тебе протрепались, а ты делаешь вид, что ничего не произошло.
-- Так оно и есть. Пока как будто ничего не произошло.
-- Нет произошло. Можно, я ее приведу сюда? Познакомиться, а не совсем.
-- Конечно, можно.
Договорились о дне. Я приготовила угощение (разумеется, покупное -- на домашнее у меня не хватает ни времени, ни уменья), заставила Димку с Иваном хорошенько вымыться и после этого запретила им выходить во двор.