-- И все же, -- сказала она, -- мне жаль, что вы не играете больше в шары. Хотя я и не корю вас за умывальники, тем более что, на мой взгляд, при такой системе мой дядя и сеньор Квота не остаются в накладе.
Но Эстебан, почувствовав в ее словах открытый упрек, неодобрительно заметил:
-- Остаются ли они в накладе или нет, этого уж я не знаю, сеньорита, а вот, знаете ли вы, сколько я теперь зарабатываю?
-- Когда я уезжала в Европу, вы уже получали около восьмисот песо. А к моему возвращению вам обещали тысячу.
-- Ну, так вот, сеньорита, я получаю три тысячи.
Эта цифра поразила Флоранс.
-- А вы не прибавили, Эстебан?
-- Ни одного сентаво, сеньорита.
Флоранс не знала, что и думать. С одной стороны, пресловутые восемь умывальников, которые некуда поставить, и это без водопровода... А с другой -- губернаторское жалованье.
-- Признаюсь, я этого не ожидала. Так у вас, наверное, сколотится неплохой капиталец?
Эстебан, казалось, впервые растерялся. Он отвел глаза, и с его лица слетело выражение самоуверенности.
-- Видите ли... -- начал он, -- из-за того... уж если на то пошло, у меня скорее неплохие долги. Ведь столько приходится покупать всего...
-- Почему же -- приходится?
Эстебан был похож на собаку из басни, которая вынуждена признаться голодному волку, что расплачивается за свою сытую жизнь ошейником.
-- Дело в том... -- промямлил он, -- дело в том, что наш заработок зависит от наших покупок: чем больше мы покупаем, тем больше зарабатываем, если же мы покупаем мало, то и заработок уменьшается... Короче говоря, сложа руки сидеть нельзя.
-- Ясно, ясно, -- пробормотала Флоранс. -- Все совершенно ясно...
Теперь ей стали понятны и ванны, и умывальники, и транзисторы, и часы во всех карманах. Да, Квота действительно сила. Флоранс вновь охватили самые противоречивые чувства. Но она подавила их и спросила у Эстебана:
-- Ну, а, в общем-то, Эстебан, вы счастливы? Я хочу сказать: счастливее, чем прежде?
Эстебан энергично кивнул головой, но голос выдал его -- в нем уже не звучало недавней уверенности.
-- Конечно, сеньорита, -- сказал он, помолчав. -- даже если иногда и...
Он снова замолк.
-- Что иногда? -- подбодрила его Флоранс.
Внезапно с Эстебана слетела вся его напыщенность. Щеки его как-то сразу обвисли, плечи опустились, живот втянулся.
-- ...даже если иногда тебя что-то и раздражает немножко, -- продолжал он. -- Ну, например, когда никак не можешь разобраться, который час, или же когда вдруг в доме все девчонки, черт бы их побрал, одновременно принимаются играть гаммы или упражнения Черни...
-- А сколько же у вас фортепьяно? -- с удивлением спросила Флоранс. -И сколько девочек?
-- Четыре дочки, сеньорита, -- удрученно ответил Эстебан. Но тут же с гордостью добавил:
-- И три фортепьяно. Для начала, понятно, обыкновенное пианино, потом кабинетный рояль -- все-таки покрасивее. Ну, а ради качества пришлось, конечно, приобрести настоящий концертный рояль. Все это еще ничего, да вот от проклятых девчонок, простите на слове, просто барабанные перепонки лопаются. Ведь старшие -- подумайте только! -- сядут вдвоем за один рояль и как начнут жарить в четыре руки. Не желают понять, что четвертый инструмент мне просто впихнуть некуда!
-- А вы бы установили очередь, -- предложила Флоранс.
-- Пробовал, -- тяжело вздохнул Эстебан. -- Но тогда три другие девчонки запускают во всю мощь свои проигрыватели и транзисторы. Еще хуже получается.
-- Но ведь и у вас они только что играли все одновременно, -- сказала Флоранс.
Эстебан, казалось, был удивлен этими словами.
-- Неужто? А ведь правда, ничего не поделаешь, привычка... Но, как видите, и это подчас надоедает... Вот возьмите наш морозильник. -- Тут Эстебан нахмурился. -- Купили мы его недавно, надо же зимой есть свежую клубнику. Ради витаминов. Со здоровьем шутить нельзя. А только у нас в нашей кухоньке и так уже три холодильника: маленький для рыбы, второй для сыра -не годится смешивать разные запахи, верно ведь? -- и большой для остальных продуктов. Так куда же, по-вашему, я должен воткнуть еще и морозильник? И без того уже в этой проклятой кухоньке не повернешься, такая там теснотища. Посуду моем в кухне, а вытирать идем в гостиную... Нет, пожалуй, придется все-таки менять квартиру. Тогда и посудомоечную машину можно будет купить, а иначе что о нас скажут соседи? Тем более что, если в этом месяце я не выполню норму покупок, мне жалованье урежут. Сами видите, забот хватает...
Говорил ли он для Флоранс или для самого себя? Взгляд его был устремлен куда-то вдаль, и извилистые морщины на лбу, под глазами и в уголках рта как бы подчеркивали выражение глубокой тоски.
-- Бывают дни, -- вздохнул он, -- когда вдруг чувствуешь, что ничего тебе больше не хочется, потому что и так у тебя всего слишком много. Помнится, -- и в его потухших глазах вспыхнул на миг живой огонек, -сколько радости нам доставил первый холодильник "В-12"... Ну, а четвертый, сами понимаете...
Но все же он распрямил плечи и проговорил твердым тоном, хоть это далось ему не без труда:
-- Ясно, с такими настроениями надо бороться. Нельзя поддаваться слабостям. Потому как сеньор Квота правильно говорит; Тагуальпа должна стать передовой страной, и...
В приемной послышался чей-то голос, и Эстебан не закончил фразы.
-- А вот и сеньор директор. До свидания, сеньорита. Очень приятно было с вами поболтать.
3
Встреча с дядей Самюэлем тоже прошла не совсем гладко. Бретт был безмерно счастлив увидеть племянницу, но все свои разноречивые чувства -- и укор, и беспокойство, и надежду -- выразил в следующих словах:
-- Ну, наконец-то ты изволила пожаловать домой! Они расцеловались, заверили друг друга, что оба прекрасно выглядят, причем Флоранс нашла, что дядя немного похудел и это молодит его, Бретту же показалось, что племянница немного пополнела. "Вот что значит французская кухня", -- заметил он. В ответ Флоранс принялась сравнивать провансальскую кухню с тагуальпекской, возможно, чтобы оттянуть ту минуту, когда, исчерпав все темы, они вынуждены будут заговорить о главном.
-- Итак, дядечка дорогой, дела как будто идут неплохо?
Выражение лица Бретта мгновенно изменилось, по нему словно облачко пробежало.
-- Да, и, как сама можешь убедиться, обошлись без тебя.
-- Вы все еще на меня сердитесь? -- спросила Флоранс.
-- Если скажу "нет" -- это будет неправдой, но сказать "сержусь" -тоже будет неправда. Я тобой недоволен, но прощаю. И все же вспомни, когда ты удрала...
-- Вовсе я не удирала, -- возразила Флоранс. -- Просто отошла в сторонку.
-- Вот именно -- и на весьма солидное расстояние, -- сказал Бретт. -Просто струсила. И не спорь со мной, пожалуйста.
Флоранс ответила не сразу: