— Турки убивают нас… горе одного должно стать горем другого. Помогайте друг другу. Не оставляйте в беде даже тех, кого не знаете или тех, кто грек или болгар… все мы в одинаковом с ними положении. И уж если суждено умереть, берите в руки ножи, топоры и умрите, убивая тех, кто посягает на вашу жизнь, семью, кто хочет растоптать ваше имя, родину, вашу религию… не верьте словам этих палачей… в них ваша смерть и ваше бесчестие…будьте сильны духом… ибо дух и вера нашей нации — единственное, что помогало нам выживать в течение долгих столетий.
Все люди слушали его затаив дыхание и не сводили с него взглядов.
— И ещё у меня есть одна просьба к вам, — продолжал Арут, обращаясь к местным жителям, — часть лошадей мы оставим себе, часть вам, а часть… часть нужно отправить в наш лагерь. Нужны человек десять для того, чтобы отогнать лошадей в лагерь. Я дам одного человека, который покажет вам, куда вести лошадей.
В воздух сразу поднялись несколько десятков рук.
— Спасибо, — Арут коротко кивнул и как бы оправдываясь, сказал: — Мы должны стать конным отрядом, чтобы иметь возможность быстро приходить на помощь. И ещё просьба…нам нужна вода и немного еды… совсем немного… лишь бы до Баберда хватило… там ещё возьмём.
Вперёд вышел пожилой человек и с явным упрёком произнёс:
— Не обижай нас, сынок. Нас живьём хотели сжечь, вы всех нас спасли… неужто куска хлеба пожалеем для вас. Берите столько, сколько вам нужно… — мужчина остановил протестующий жест Арута, — слушать ничего не хочу, сынок. Возьмёте — и всё. У нас хватит еды, не беспокойся.
Арут кивнул в знак согласия. И уже собирался уйти, когда послышался юношеский голос:
— Фидаи, возьми меня к себе!
Арут начал выискивать взглядом человека, который произнёс эти слова. Вперёд вышел паренёк чуть моложе его самого с весьма решительным взглядом. Сзади появилась какая-то женщина и что-то зашептала ему на ухо. Парень не слушал её. Он во все глаза смотрел на Арута. Тот раздумывал. Не хотелось его брать, но люди нужны были как воздух. Пока он сомневался, снова раздался голос паренька:
— Нас собралось тридцать семь человек. Мы все хотим вступить в твой отряд. Возьми нас. Клянусь тебе, не пожалеешь. Мы можем стрелять. Можем драться на палках, можем бороться… можем готовить.
— Да вы, похоже, всё можете, — Арут только покачал головой, а в следующую минуту громко воззвал:
— Сарик Арсен, Покр Вазген!
Оба брата вынырнули, откуда-то и встали перед Арутом. Их вид явно вызывал всеобщее почтение. Люди с явным уважением взирали на две мощные фигуры.
Арут показал на паренька.
— Берём с собой. Надо найти для них оружие и объяснить наши законы.
Не дожидаясь ответа, Арут ушёл с крыльца в дом. Он был измотан и больше всего на свете хотел немного поспать. После его ухода жители не расходились. Они некоторое время в нерешительности стояли, созерцали двух великанов, а потом тот самый паренёк решился высказать то, о чём думали в этот миг все без исключения.
— Вы, правда, Сарик Арсен и Покр Вазген? Два брата?
Оба бородача в ответ кивнули пареньку.
— А мы слышали, — с настойчивостью продолжал паренёк, — что вы воюете в отряде Кес Арута. Это тоже правда?
Бородачи снова кивнули.
— Какой он, расскажите нам, — попросил паренёк, — мы так много слышали о нём. Говорят, что он в одиночку может перебить целый батальон. Про него столько всяких историй рассказывают. Турки его «Шайтан Арут» называют. Говорят у него жена очень красивая… Самая красивая армянка из всех… говорят…
— Говорят, — перебил его Покр Вазген, — что ты нас спрашиваешь? Его бы и спросил.
— Кого? — не понял паренёк.
— Того с кем разговаривал.
— А с кем я разговаривал?
— С ним. Это Кес Арут и был!
Эрзерум. Утро 10 июля 1915года
— Девочка! Красивая… вся в мать!
Повитуха держала завёрнутого в руках ребёнка и широко улыбалась, слушая её крики. Роды прошли на удивление легко. Мириам чувствовала себя хорошо. Она, улыбаясь, протянула руки к ребёнку. Однако повитуха сперва передала ребёнка бабушке. Мать Мириам, радостно улыбаясь, приняла ребёнка на руки и только потом передала его матери. Мириам тоже улыбалась, глядя на розовое личико девочки. Она нежно коснулась губами маленького лобика и поправила складки материи, в которую был завернут ребёнок.
— Как назовёте? — послышался голос матери Мириам.
— Арут хотел дать имя своей матери…Сирануш.
Мать нагнулась над Мириам и, взяв ребёнка за маленький пальчик, мягко произнесла:
— Ну, давай знакомиться, сируник Сирануш…я твоя бабушка.
В этот момент снизу раздался голос Констандяна, зовущий её. Оставив Мириам и внучку, женщина вышла из комнаты и спустилась во двор. Констандян выглядел крайне взволнованным, что сразу обеспокоило женщину.
— Случилось что? — тихо спросила она у мужа.
Констандян некоторое время молчал, собираясь с силами, а потом коротко сказал:
— Собирайтесь. Мы немедленно уезжаем из города.
— Как уезжаем? — поразилась женщина. — А как же дом? А Мириам? Она только что родила…
— Кого?
— Девочку! Назвали Сирануш!
— Сирануш? — с горечью повторил Констандян. Проклятые турки…даже порадоваться на внучку не дадут… Собирайся быстро. Собирай детей…внуков… бери самое необходимое из одежды. Еды побольше… кто знает, что ждёт нас впереди
— Да что случилось? Скажешь ты, наконец,… отчего мы бежим?
Констандян хмуро посмотрел на жену.
— Конец всему. Только что состоялось заседание под председательством вали Эрзерума, Тахсин бея, и с участием всех нотаблей. Они постановили выслать всех армян из Эрзерума в Алеппо. С минуту на минуту начнутся погромы. Мы должны поблагодарить вали за то, что он не позволил нас убивать, как того требовали многие. Хотя кто знает, что нас ждёт впереди… в общем, времени нет всё объяснять. Собирайся. Мы должны немедленно покинуть город, иначе один бог знает что будет.
— Но как же Мириам? Она только родила…она не сможет…
— Сможет, — зло закричал Констандян на жену, — или лучше оставить её для турок? Ты знаешь, что они с ней сделают?
— Господи, господи, — причитая, женщина побежала в дом. А Констандян остался во дворе и начал готовиться к отъезду со своими сыновьями. Они вывели четырёх лошадей, которыми запрягли две повозки. На повозки сразу начали укладывать кое какую одежду и продукты. На одной из повозок оставили немного места, чтобы там могла лечь Мириам. Всё делалось быстро. Никто не проронил и звука. Констандян лишь взглядом торопил сыновей. Но те и без того трудились изо всех сил. Пока они собирались, на соседних улицах послышались крики, топот ног, выстрелы.
— Все выходите из домов, — кричали на турецком языке, — берите с собой немного одежды и еды. Любой, кто останется, будет убит на месте.