Возник Равиль.
- Иди, Равиль, иди, - отправил его Кузьма Егорович. - Надо ж начинать привыкать!
- Как шутка? - спросил меж тем Никита, склоняясь к вероникину уху.
- Шутка?
- Ну, все это, - обвел рукою свадебный стол. - Отца-то могут снять в любую минуту, - и попытался оценить впечатление жены от открытой тайны. - Здорово попала?
- Мечта иметь наивного мужа сбылась! - отозвалась Вероника. - Запомни: за всю жизнь я еще не ошиблась ни разу. Даже на ипподроме. - И, глянув в сторону вестибюля, добавила: - Уже сняли.
Дело было за полночь. Все успели так или иначе разбрестись-разъехаться кто куда. У подъезда ресторана остались только Кузьма Егорович и Жюли, на руках которой висела сонная Машенька.
Кузьма Егорович неумело ловил такси. Машин было мало, но и те не останавливались. Одна все же притормозила.
- На Рублевку, - сказал Кузьма Егорович.
Водитель, оценив парочку, отрицательно мотнул головою и показал табличку В ПАРК.
- Ах, в парк?! - зловеще переспросил Кузьма Егорович. - А я вот номер сейчас запишу! - и полез нетвердой рукою во внутренний карман пиджака.
- Да пошел ты, папаша! - не договорил таксист куда и врубил передачу.
Жюли вынула двадцатифранковый билет и показала таксисту.
- Так бы сразу и говорили, - полюбезнел тот и сам открыл дверцу.
- Вот с-сволоч-чи! - выругался Кузьма Егорович сквозь зубы, усаживаясь. - До чего страну довели!
Аглая стояла у входа в освещенную дачу и смотрела горько-иронически, как бригада грузчиков-ментов человек в пятнадцать выносит с дачи мебель, ковры, картины, посуду!
- Че пялиссься? - приостановился совестливый сержант, проходя мимо с огромными часами на плече. - Вещи казенные!
- А дача? - спросила Аглая.
- Дача? - не понял аглаиной логики мент. - Дача тоже казенная. Детскому дому, наверное, передадут!
Навстречу грузчикам по аллее шагали Кузьма Егорович и Жюли со спящею Машенькой на плече.
- Злорадствуешь? - бросил Кузьма Егорович Аглае, проходя мимо. - Вовремя смылась? - а та, вдогонку, потянулась к Машеньке, вошла в дом!
- Не трогайте! - неприязненно произнесла Жюли по-русски. - Разбдите.
Аглая приостановилась:
- Vous pouvez parlez franзais, si vous voulez bien.
- Вот еще, по-французски! - передернула Жюли плечами и понесла Машеньку в детскую.
- Я, Кузьма Егорович! - опустила Аглая глаза. - Если вам негде пожить! Кутузовскую тоже, наверное, отберут. Я на два месяца уезжаю, так что!
Кузьма Егорович подошел к Аглае, нежно, благодарно поцеловал:
- Извини. За все.
Жюли выглянула из детской, ревниво сверкнула глазками:
- Кузьма, можно вас? Помогите! Эти антикоммунисты унесли кроватку.
Кузьма Егорович развел руками и пошел к Жюли.
- Я твоей е!ой партии, - закричал Никита с порога, - иск на пятьдесят тысяч предъявлю! Долларов! Кутузовскую опечатали, аппаратуру на лестницу вышвырнули!
- Ты вон ей предъявляй! - высунулся Кузьма Егорович и кивнул на Веронику. - Не ее бы статья!
- А нечего проституток из Парижа выписывать! - хмыкнула Вероника.
- Это кто проститутка? - осведомилась Жюли и тут же сама и ответила: - Это ты - проститутка!
- Твоя мачеха утверждает, - с удовольствием перевела Аглая Никите, что твоя новая супруга - проститутка.
- Как вам не стыдно! - появилась на пороге пробудившаяся Машенька. Такие слова при ребенке!
Вероника, хоть и в подвенечном, хоть и в пылу скандала, а не упускала сверкать блицем своей "мыльницы".
- Снимай-снимай! - заорал Кузьма Егорович. - Тебе партия все дала, а ты!..
- Мне??!
Перепалка перерастала в настоящий итальянский скандал: все орали, чуть не вцеплялись друг другу в волосы; таскающие мебель менты ходили мимо, деликатно стараясь не видеть - не слышать! как вдруг Кузьма Егорович как бы выпал из ситуации: прислушался, поднял указательный палец.
Состояние и жест оказались заразительными: замолчали все, и тогда явственно стал внятен специфический зуммер вертушки-кремлевки из верхнего кабинета.
Тихо, ступая почему-то чуть не на цыпочках, Кузьма Егорович пошел на звук и все остальные - так же тихо - за ним.
В кабинете Кузьма Егорович замедлил шаг.
- А если это уже не тебя, папа? - шепотом спросил Никита.
- Меня! - ответил Кузьма Егорович, и по тону его было совершенно понятно, что он точно знает: его. - Меня!!
Все замерли перед телефоном, который звонил - не уставал. Кузьма Егорович протянул руку, но, как в последний момент оказалось, вовсе не чтобы ответить, а чтобы отмерить ее от локтя ребром другой ладони.
- Только я - не возьму! - и засмеялся.
Присутствующие переглянулись и заулыбались тоже, а Кузьма Егорович уже хохотал: