- Куда уж лучше! - подтвердил Антон, проделывая с отвратительным содержимым шприца таинственные манипуляции.
- Интервью закончим? - принялась распутывать дрожащими пальцами провода полураздетая девушка.
- У тебя есть любовник?
- А что?
- Хорошо бы попробовать интенсивную половую жизнь. А еще лучше - забеременеть.
- Уж не вы ль собираетесь помочь?
- Прекрати истерику!
- Истерику? - расхохоталась Ирина. - И перестаньте на меня орать!
- Ты, главное, не волнуйся! скорее всего, и не подтвердится.
- Еще как подтвердится, - шепнула Ирина.
- С чего ты взяла?! - Антон Сергеевич понял, что наговорил лишнего.
Ирина подставила ладошку под грудь, как бы взвесила:
- Отрзать? Ха! Так я вам и далась!
- Видывал я храбрых! - констатировал доктор. - А потом, когда поздно - в ногах валяются.
- Успокойтесь. Я валяться не стану. А над первым вашим предложением подумаю. Побрейтесь и ждите.
Антон машинально провел тылом ладони по и впрямь несколько колючей щеке, а Ирина, наскоро натянув свитер, в охапку схватив лифчик, шубу, шапку, магнитофон - вылетела из кабинета, из больничного здания, рванула, едва одолев напор хакаса, дверку "жигуленка", запустила мотор и взяла с места так, что машину аж развернуло.
Погнала по улицам на бешеной - в контексте - скорости, тормозила с заносом, вызывала походя предынфарктные состояния у встречных и попутных водителей, проносилась то под кирпич, то под красный, пока вдруг - вырвало из рук баранку - не ударила машину задком об угол бетонного забора!
Спрятала в ладони лицо. Посидела, приходя в себя. Выбралась наружу осмотреть повреждения. Потрогала смятое крыло, непонятно зачем подобрала, да тут же и бросила, пластмассовые осколки фонарика.
Вернулась за руль и уже спокойненько тронулась с места.
Театральная вахтерша кивнула Ирине как знакомой, и та пошла пыльными закулисными коридорами-переходами, поднялась в звукобудочку. За пультом сидел тощий пятидесятилетний бородач в подпоясанном свитере с кожаными заплатами на локтях.
- А, Ириша! Привет. Заходи, - обернулся на мгновенье и снова уставился сквозь двойное звуконепроницаемое стекло в зал, на дальнем конце которого, на сцене, репетировали "Даму с камелиями".
Душераздирающую сцену Маргариты Готье с отцом сожителя прервал вскочивший на подмостки режиссер, стал объяснять, показывать.
- Музыку, Толя! - заорал вдруг истошно. - Дай этим бесчувственным ослам музыку!
- Чувственный осел, - буркнул бородач и нажал на кнопку. В зал понеслась трогательная тема из "Травиаты". - Что с тобой? - глянул, наконец, на Ирину внимательнее.
- Я, Толенька, уезжаю.
- Куда? когда?
- Насовсем.
- Стоп, стоп! - донесся голос со сцены. - Толя, дай сначала!
Толя включил перемотку, скрипки завизжали быстро и наоборот.
- Холодно здесь, - поежилась Ирина. - Ветер. На юг, на юг, на юг!
- А и правильно, - отозвался Толя, пустив скрипочки. - С твоими данными! Это мы прибываем сюда! на конечную. А тебе! Благословляю! - и сделал соответствующий жест.
- Почему! на конечную?
- Блестящий выпускник Ленинградской консерватории, - продемонстрировал Толя себя. - Автор симфонии "Слово о полку Игореве". Помнишь, у Чехова? Жизнь человеческая подобна цветку, пышно произрастающему в поле. Пришел козел, съел - и нет цветка.
Ирина встала, пошла. Но задержалась в дверях:
- Послушай, Толя. Анатолий Иванович!
Тот обернулся.
- Я тебе что, совсем не нравлюсь?
- Ты?
- Почему ты ни разу не попытался переспать со мною? Я ж тебе чуть не на шею вешалась.
- Ирочка, деточка!.. - состроил Анатолий Иванович мину уж-жасных внутренних мучений. - Я старый больной человек. Неудачник. Живу в общаге. Бегаю утром по крыше - чтобы аборигенки не смеялись. А сегодня, развел руками, - дует хакас.
- Я не жениться зову - в постель. Впрочем, конечно: ты благороден. Ты в ответе за всех, кого приручил. Потому, наверное, и недоприручаешь. Или, может, тебе уже нечем? Возрастные изменения?
- О-го! - выразил Толя восхищение. - Злая! И не подумал бы!
- Я не злая! Я красивая! Я самая красивая в этом городе! Не так? И самая девственная! Смешно?
- Толя, Толя! ты чего, оглох?! - неслось истеричное режиссерово из зала. - Стоп! выруби!
Анатолий Иванович, буркнув под нос:
- Мейерхольд! - остановил скрипочки.
Режиссер снова полез на сцену: показывать. Покрикивал, помахивал руками!
- Так ты еще и девственница? - полуспросил-полуконстатировал Анатолий Иванович. - Как интересно! Или это! метафорически?
- Фактически! - выкрикнула Ирина. - Тьфу! шут гороховый! - и побежала вон.