- Опять? - спросила Ирина.
- Чо ты тут делала?
- А что, Васечка, нельзя?
- Он у меня допрыгается, твой ленинградец.
- Эх, был бы мой! Убьешь?
- А мне не страшно: я уже там побывал.
- Может, лучше меня убей?..
- Не-а. На тебе я женюсь.
- Точно знаешь?
- Точно.
- Ну и слава Богу.
- Где тачку-то раскурочила? Сколько тебе говорили: не можешь - не гоняй. Крылышко отрихтуем, а вот фонарь!
- А ты б, когда учил, меньше лапал, - я б, может, уже и могла! Ладно, инструктор, садись! Садись за руль и вези куда хочешь!
- В смысле? - недопонял Васечка.
- В том самом, - вздохнула Ирина.
- Ну ты даешь!
- Ага, - кивнула и заняла пассажирское сиденье.
"Жигуленок" взвыл, вильнул задом, рванул за угол.
Белые лебеди с гнутыми роскошными шеями плавали под полной луною, отражаясь от глади пруда у подножья таинственного замка.
- Уйди, Васечка. Мне надо одеться, - сказала, не открывая глаз, лежащая на спине Ирина.
- Ты чо, не останешься?
Ирина чуть качнула головою.
- Чо ж я мать тогда отправлял?
Помолчали.
- Ладно, я терпеливый, понимаю, - татуированный Васечка встал, собрал одежду, скрылся за ситцевой занавескою, отделяющей альков от горницы.
Ирина села на постели.
- Вот я и женщина, - выдохнула едва слышно. Отвернула лоскутное одеяло, посмотрела на расплывающееся по простыне кровавое пятнышко. - Фу, гадость. - Помяла ладошкою грудь, ту самую, в которой Антон Сергеевич, кажется, обнаружил опухоль.
Подружка Тамарка, одноклассница, девица прыщавая и вообще некрасивая, работала на местной междугородной, в беленом толстостенном полуподвальчике старого, прошлого века еще, купеческого дома. Ирина подошла с задворок, прильнула к стеклу, присев на корточки - тамаркина смена! - и постучала.
Тамарка обернулась, узнала подругу, обрадовалась, отперла черный ход.
- Случилось чо?
- Заметно?
- Ничо не заметно.
- А чо спрашиваешь? - и Ирина повесила долгую паузу. - Ладно, Тамарка, беги.
- Ага. Постой, а чо приходила?
- Завтра заскочу, завтра, - и Ирина исчезла.
Тамарка стояла, недоумевающая, встревоженная, а в зальчике бухало, внушительно и невнятно:
- Астрахань, Астрахань! Пройдите во вторую кабину. Пройдите во вторую кабину.
Пока Ирина отпирала и открывала ворота, пес прыгал вокруг, пытаясь лизнуть в лицо, повизгивал восторженно.
- Хватит, Пиратка, хватит! Н вот, - порылась в кармане, бросила сигарету. - Наркоман!
Пират поймал лакомство на лету, отнес подальше, чтобы никто не отнял, принялся лизать, жевать табак.
Ирина завела машину во двор, вошла в сени, едва не опрокинув фанерный лист с замороженными пельменями, проломила ковшиком лед, глотнула воды.
В доме стоял храп и несло сивухой. Ирина брезгливо скосилась на комнатку, где спал зять. Сестра демонстративно не подняла головы от стопки тетрадок.
- Полунощничаешь? - бросила Ирина как можно нейтральнее, проходя к себе. - Твой опять нажрался?
- Сама-то где шляешься?
- Так, - пожала Ирина плечами и скрылась за дверью, повалилась, не сняв пальто, на кровать, обернулась к стенке, на которой висел немецкий трофейный гобелен: шестерка белых лошадей несет во весь опор карету роскошная дама в окошке - а шевалье а la д'Артаньян на вороном скакуне пытается догнать!
В дверь постучали. Ирина вскочила, принялась раздеваться со всею возможной беспечностью:
- Войди!
- Доктор твой приходил. Часа два дожидал.
Ирина внимательно глянула на сестру: знает - не знает, сказал доктор - не сказал? Поняла: знает.