Сначала он зажмурился от яркого света. Потом, спустя пару секунд он осмотрел площадку, виселицу и зрителей, пришедших в замок.
Будто надеялся увидеть здесь того, кого собирался убить. Но не найдя его в первых рядах улыбнулся так, будто бы посчитал, что понтифик струсил.
Он равнодушно скользил взглядом по лицам присутствующих пока не увидел меня.
Он сжал зубы и губы его побелели.
Нахмурился. Хотя он был вполне молод, но над надбровными дугами проявились морщины.
Его взор больше не отрывался от меня. Он вглядывался и не отводил взгляд. Я рассматривал его в ответ.
Бартель Тиельманс неотрывно смотрел мне прямо в глаза.
Его больше не волновали ни палач, ни публика ни казнь.
Он спокойно шагнул на скамью под веревкой, к которой его подвели.
Когда Тиельмансу стали одевать петлю на шею — он начал шевелить губами.
Сначала мне показалось, что он просто облизывает губы от жажды, но присмотревшись я понял, что он шепчет имена.
Он рассчитывал, что я пойму его!
И это было последним его желанием. В последние секунды своей жизни он транслировал важное послание.
И оно предназначаюсь только мне.
Я читал по его губам и меня осенило!
«Сьеса Леон — убийца Элайны! Одержимый, отомсти!».
Я шепотом повторил сказанное и увидел, как в его глазах отразилось удовлетворение от того, что я понял его послание.
Он счастливо улыбнулся. Я повторил еще раз шепотом, то, что прочел по его губам.
Он захлопал ресницами в знак того, что я его правильно понял. По щеке гиганта скатилась крупная слеза.
Неожиданно, палач выбил из-под его ног скамью, на которой он стоял.
Через несколько мгновений он начал дергаться, а затем его глаза стали стекленеть и вскоре его тело застыло.
Бартель Тиельманс, столь неожиданно встреченный здесь в замке, покинул эту грешную землю.
Меня очень озадачила эта непредвиденная и короткая встреча.
Бартель шел убивать Папу Римского. Но подозревал Сьеса Лиона в убийства Элайны. А, следовательно, и в убийстве моих друзей.
Он был мне врагом, но повел себя в последние минуты своей жизни так, словно ему больше некому было доверять в этом мире.
Мое присутствие на казни было облегчением для него.
Он назвал меня одержимым. Он знал, про мой новый клан? Кто-то из моего окружения стучал ему?
Или он вспомнил нашу встречу в приказе Инквизитора в Розенлааре, где меня признали одержимым бесом?
Выходит, он тоже искренне любил Элайну.
Предстояло узнать почему Бартель Тиельманс желал убить Папу Римского. И почему на суде его называли чужим именем — Альфонсо Петруччи?
Я вспомнил о том, что он рассказывал про папскую охоту. «Они не успокоятся пока не убьют всех, кто тебе помогал», — говорил он мне в трактире при встрече наедине.
Я встал и направился к выходу, не дожидаясь пока снимут тело.
Лекарь должен был убедится, что осужденный мертв. Но я понимал, что это не более чем формальность.
Маэстро последовал за мной.
Мы вышли из замка и не отвечая на вопросы любопытных зевак, пытающихся выяснить детали казни. Оседлав своих коней и разрезая толпу, поскакали прочь.
Отдалившись от замка на порядочное расстояние, я нарушил молчание.
— Что скажешь Маэстро?
— Разве для вас это было неожиданностью, сир Девитт?
— Что именно? — я подумал, что он спрашивает, про то, что под черным мешком оказалась голова одного из моих недоброжелателей.
— То, что он указал на убийцу сеньоры Элайны.
Меня словно ударило молнией. Я остановил коня, резко натянув удила. Мне не хотелось причинять животному боль, но последняя фраза Маэстро огорошила меня, и я потерял контроль. Мой спутник тоже остановил свою лошадь
— Что ты сказал? Ты знал об этом все это время?
Я спрыгнул и направился в его сторону
— Слезай! — прокричал я в ярости, когда нас разделяло метров двадцать.
Маэстро повиновался и невозмутимо спешился.
Подойдя к нему я с силой толкнул его двумя руками в грудь, так что он отлетел на несколько метров назад и чудом удержался на ногах. Меня душила злоба.
— Ты знал об этом все время, и ты ни разу не попытался мне сказать об этом! Но почему?! — я кричал на него, выхватывая свою рапиру.
— Вы никогда не спрашивали об этом, — ответил Маэстро со спокойным достоинством, — вы можете меня убить. Я не стану вам мешать, но мне казалось, что вы всё знаете без меня.
Я приставил кончик оружия к его кадыку.
— Что знаю? Что? — я яростно рассматривал его лицо.
— Я думал, что вы знаете, кто убил вашего отца. Думал, что вы знаете, что этот же человек убил вашу девушку и ваших друзей…
Я отступил на шаг и схватился за голову.
— О чём, нет, о ком ты, черт возьми, говоришь? Это не связанные между собой смерти. Мой брат Гольят убил моего отца, потому что хотел отомстить ему за смерть матери при моем рождении.
Я задыхался от чувство которые меня переполняли.
— Элайну и кузена Аарта приказал убить понтифик, о местонахождении, которых ему сообщила Дария. И мне еще предстоит ее найти, после того как я окончательно уничтожу Папу Льва Х!
В ответ Маэстро промолчал. Я впервые за все знакомство с ним увидел, что он слегка растерян. Он уставился в землю, и взяв себя за подбородок о чем-то размышлял.
— Вы хотите узнать, как все было на самом деле? — произнес он после минутного раздумья и поднял на меня проницательные глаза.
— Клянусь тебе, если ты водишь меня за нос, то ты горько пожалеешь о том дне, когда я тебя спас!
Я тыкал ему пальцем почти в лицо. Оскал моих зубов не предвещал ничего хорошего. А мой пылающий взгляд красноречиво говорил о том, что ложь будет последней каплей. Я отступил показывая, что готов его выслушать.
— Нам понадобится много вина и времени.
Он повернулся ко мне спиной и вскочил на своего коня.
Не дожидаясь меня, он развернул лошадь и пустив ее шагом, направился в сторону центра города.
Мы сидели одни в таверне, которая по-прежнему принадлежала клану. Хозяин, узнав Маэстро выделил нам уютный столик в нише, где мы могли спокойно говорить, не опасаясь, что нас кто-то услышит.
— Не знаю с чего начать. Но эта история будет для вас не очень приятной, — сказал Маэстро наполняя мне бокал, — за клан Одержимого!
Он осушил свое вино до дна тут же налив себе еще один.
Я всего лишь пригубил. С той минуты, когда мы спешились у замка я не проронил ни слова.
— Первое что вам нужно знать, так это то, что ваш брат Гольят не убивал вашего отца. Более того, то что я вам сейчас скажу вас немного шокирует. Фаас Ланге не является вашим настоящим отцом. У вас с Гольятом общая мать, но разные отцы.
Он сделал паузу, давая мне осознать сказанное.
— Гольят никогда не желал смерти вашему приемному отцу. Вам — да. Вы сеньор Девитт — совсем другое дело.
Я молча слушал
— Он считал, что вы лишили его матери своим появлением на свет. Хотя, я понимаю, что это не ваш выбор, от вас ничего не зависело. Решение о вашем рождении принимал Хаас. Единолично. Как вы знаете, у него был выбор спасти мать или ребенка. Он выбрал вас.
Маэстро пересказал про войну между кланами Мстителей и каланом Знахарей. Всё то, что я знал от Аарта.
— Вы знаете почему он это сделал? — спросил его я.
Мой собеседник кивнул.
— Он считал, что вы Элитио. И как показала история, он оказался прав.
— Ему не смогли простить этот выбор?
Маэстро медленно отрицательно покачал головой
— Ему не смогли простить, что он выбрал жизнь бастарда, появившегося на свет в результате насилия над вашей матерью.
— Чтооо? — мои глаза полезли на лоб, — вы хотите, сказать…
Мне было трудно договорить фразу.
— Жизнь поганая штука, иногда в ней происходят ужасные события. Руки вашей матушку добивались многие мужчины, она была невероятно красива и умна. Но она предпочла вашего отца и отказала тому, кто ее впоследствии изнасиловал.
Моя душа и сознание разрывалась на клочки от услышанного. Я уже не понимал кто я Савва, Девитт или кто-то другой.
Я собрался, стиснул зубы, наполненный новой жаждой мщения. Мое сердце пылало, как вулкан, наполненный раскаленной лавой.
— Кто он? Кто мой настоящий отец?
Он пришел ниоткуда, никому доселе неизвестный, сколотил огромнейшее состояние за считанные месяцы.
Его капитал достигал, таких масштабов, что всем самым богатым монархиям приходилось с ним считаться.
Подмяв под себя всю торговлю между Старым и Новым светом, ссужая деньги Ватикану, этот человек превратил Папу Римского в ручной инструмент своего влияния.
Он был жесток и безнаказан. Он получал все, что хотел. Люди всегда были всего лишь пылинками в его игре.
И вот ему захотелось заполучить дочь главы клана Знахарей.
Отец был не против, и приближенные слуги с обеих сторон готовились к свадьбе небывалых масштабов.
Все бы хорошо, но никто не спросил желания самой невесты. А она любила другого. Отца Девитта.
Она публично отказала жениху унизив его и опустив в глазах всего света ниже плинтуса. Во время церемонии обручения.
Она сделала выбор приняв предложение Хааса, сделанного в этот же день.
Отказать самому богатому, самому влиятельному человеку мира, с котором не могли соперничать кланы, даже если бы они объединили свои усилия — было чистым безумием.
Но глава клана Знахарей оказался крепким мужиком и встал на сторону своей дочери, разрешив брак с главой Мстителей.
Со временем, история с отказом богатейшему жениху стала забываться. Мстители и Знахари сыграли счастливую свадьбу затем шумно отпраздновали счастливое рождение моего брата Гольята.
Все шло хорошо. Они счастливо жили в своем поместье. Брат рос славным мальчишкой, ему уже исполнилось шесть.
Однажды, когда отец Девитта ушел выполнять вендетту взяв с собой лучших из клана, на мать Девитта напали. Охрана мужественно защищала ее и ребёнка. Они отбивались как львы, но силы были явно неравны.
Нападавшие тоже были искусными войнами, многократно численно превосходящими мстителей.
Когда всех мстителей на глазах матери и брата перебили, явился он — отверженный жених.
Он совершил насилие над женщиной.
И ушел, скрывшись за океаном в Мексике.
Вернувшийся отец, едва не сошел с ума от горя. Но его гены мстителя и крепкий характер жены, заставили обоих сплотиться вокруг цели — найти и покарать каждого из причастных к этому преступлению.
Они держали свои планы в тайне и никому не сообщили о произошедшем, но не подумали о том, что все это видел и запомнил Гольят.
Через три месяца стало известно, что мать беременна Девиттом.
В ту ночь отцу во сне явился прародитель клана Мстителей и приказал оставить и сберечь ребенка, потому что только он способен отомстить за поруганную честь матери.
Мальчик в будущем будет сильнее насильника, потому что он «элитио» — самый умный, самый крутой представитель клана Мстителей.
Отец и мать решили оставить ребенка, несмотря на то, что это было настоящим удар для обоих.
Ослеплённый болью и жаждой мести, отец совсем позабыл про то, что несчастье происходило на глазах у Гольята.
И в один из дней, когда дед Девитта по матери, Карлос, глава клана Знахарей навещал дочь и внука, Гольят проговорился про то, что произошло.
Слухи о том, что мать Девитта беременна от насильника быстро расползлись. Все ждали от Мстителей решительных действий, но ничего не происходило.
Отец поклялся матери любить и воспитывать ребенка как своего. Он остался верен этой клятве до конца.
После рождения Девитта и смерти матери, Знахари обвинили отца в трусости и поклялись вырезать всех до последнего.
Началась большая война, в которой мстители проиграли.
Но отец всё равно говорил, что преступник будет наказан.
О том, что возмездие придет от Элитио знал и сам насильник. Он пытался найти обоих братьев, но тщетно.
Отец спрятал детей в Розенлааре. Когда старший Гольят подрос, он стал задавать вопросы отцу.
Он никак не мог понять, почему клан Мстителей не мстит, и, не получив ответов, сбежал в четырнадцать лет, чтобы создать собственный клан.
Брат поклялся отомстить за мать Девитту и ее насильнику.
Хитрый враг искал отца долгие годы. И его поиски наконец увенчались успехом. Отца схватили люди насильника. Они пытали в замке Барона, заставляя раскрыть местонахождение Девитта.
Отец ничего не рассказал. Его истерзанного и обескровленного приговорили к сожжению на центральной площади, как еретика.
Те, кто искал Девитта покинули Розенлаарь на закате после казни так ничего и не добившись.
А Девитт видел все происходящее.
Следующие несколько месяцев он ни с кем не разговаривал, лишь иногда вслух произнося фразу «они сожгли моего отца»
Потом он перестал говорить вообще.
Казалось, что память юноши перепуталась и стерла воспоминания о том страшном дне. Он молча ходил на охоту. До тех пор, пока тело Девитта не объединилось с моим сознанием.
Дальнейшее я знал и так. Папа Римский был лишь ручным песиком в руках моего врага.
Понтифик приказал взорвать корабль в угоду того, кого я собирался найти и жестоко наказать.
Мой враг надеялся, что я буду находиться на корабле, но Дария де Альба решила по-своему. Она желала моих страданий. И она их получила, правда значительно позже.
Бартель Тиельманс, смог проникнуть в папские покои под именем приглашенного кардинала Альфонсо Петруччи, потому что с момента появления девяносто-пяти тезисов понтифика усиленно охраняли.
Бартель не собирался убивать Папу. Он просто вытряс из него имя заказчика.
Но был схвачен и обвинен в покушении при попытке бегства.
Теперь все сходилось.
Сьеса Лион. Ученый, меценат, предприниматель.
Он не просто незримо все время находился где-то рядом.
Под видом благодетеля, он все время пытался меня убить.
В таверне Папы Пая при помощи ганзейских головорезов, во время абордажа.
Это он подослал убийцу к Августину в Собор Святого Петра, чтобы наш план не был одобрен в Ватикане.
Это он убил Стаса, и других в доме у кузена Дарии.
По рассказу Маэстро получалось, что Гольят знал о готовящемся нападении и лишь спасал свою любимую и моих друзей от нашего злейшего врага.
Мне ведь так и не удалось с ними переговорить.
Я не переговорил и с Маэстро до того, как Сьеса Лион приказал своему человеку подорвать корабль.
Теперь я видел всю картину целиком. Все сходилось. Кроме одного. Непонятно, как он заполучил свой капитал и влияние так быстро. Не очень-то верилось в то, что он возник ниоткуда.
Я собирался узнать об этом в самое ближайшее время.
Мне нужно было срочно попасть в архивы Ватикана.
И мои ангелочки-близняшки выполнили задание на отлично.
Они не только принесли все существующие навигационные карты испанского флота, но и весь архив финансовых операций Ватикана с моим врагом, с момента его появления при папском дворе.
Но даже не это было самым главным. Мне принесли «Mensa adventus hominum ex futuro».
Тайный журнал прибытия людей из другого времени.
Вначале я нашел там себя, а потом сопоставив первые финансовые отчеты по сделкам Ватикана со Сьеса Лионе, понял, что он такой же, как и я.
Просто пришедший на пятнадцать лет раньше.
Как же я не догадался!
Сьеса — попаданец. Он пришел из будущего, зная о покорении Мексики конкистадорами, и просто схватил удачу за хвост.
Надо отдать ему должное. Он обладал достаточным упорством, мужеством и энергичностью, чтобы подмять под себя всю европейскую торговлю.
По бумагам выходило, что никто на Земле не мог сравниться с ним по богатству.
Сьеса просто умело прятал сой капитал так, чтобы многое не было видно посторонним глазам.
Он владел флотами, землями, рудниками, многочисленными рабами. Целые города и небольшие королевства полностью работали на него.
Но деньги развратили его. Он считал, что все на свете можно купить.
Он не терпел отказа. То, что не шло к нему добровольно, он покупал за деньги. А то, что не мог купить забирал силой.
Очень часто ему был важен сам процесс отъема, а не предметы роскоши или женщины, которыми он хотел обладать.
Он безраздельно господствовал в мире. И считал, что, ему все можно.
А вот ту он ошибся. Притронувшись к матери Девитта, он обрек себя на смерть. Он ответит за свои злодеяния.
Элитио из Рингенбурга пришел за тобой».
Кто-то ему предсказал, что я разрушу его империю и убью его.
Мне надоела маска дичи. Теперь я тот, кто я есть на самом деле — теперь я разорву его!
Я больше никуда не торопился.
Месть нужно вкушать медленно.
Испанские карты были переданы англичанам, голландцам и португальцам. Если раньше испанский флот атаковали у берегов Европы, то теперь его стали грабить у берегов Америки.
Первая удачная добыча голландцев случилась у берегов Кубы. Двадцать четыре корабля Сьесы, груженые золотом, сдались после короткого боя.
Англичане начали теснить испанцев в Атлантике, Португальцы начали ходить в Индию, Китай и на Филиппины.
С каждым месяцем могущество Сьерра таяло словно сладкая вата.
Я откусывал по крупному куску его бизнеса.
И он занервничал. Он подготовил военный флот, чтобы дать генеральное сражение и уничтожить конкурентов на море.
К его несчастью, большая часть тяжелых неповоротлив кораблей затонула во время шторма у северного и западного побережья Ирландии.
Другая часть была выброшена на берег.
Его ресурсы испарялись с каждым днем. Теперь монархи зависимых стран, почувствовав неладное, стали припоминать ему былые унижения и отказывали один за другим в кредите и помощи.
Я организовал десять крупнейший восстаний в Мексике и золото с приисков перестало поступать в Испанию.
Когда протестанты набрались сил и стали готовы к вооружённому сопротивлению, то первым делом они вышвыривали из своих городов концессии и торговые дома Сьеса Лиона.
А уж потом брались за католических священников.
Я нагибал его и держал в напряжении из-за дня в день.
Я не давал ему вздохнуть. Бил и бил, каждый такой удар приносил мне силы. А его разрушал.
Я делал все очень расчетливо.
И вот, в день, когда во всех портах мира появились огромные постеры с его изображением и надписью, что за поимку и доставку Сьеса Лионе предлагается целый галеон золота вместе с кораблем, тысячи головорезов отправились на его поиски.
Я хотел, чтобы он видел кто именно объявил на него охоту. Я подписал эти баннеры именем Девитта Ланге из Розенлааря.
Всемогущий, властный, некогда богатейший суперхищник Сьеса Лион вот-вот должен был стать моей добычей.
Вот тогда он и сломался. Он побежал.
От его уверенности напыщенности не осталось и следа.
Я расставил людей повсюду, во всех крупных городах, и портах. Его пасли и искали денно и нощно.
Члены клана слушали и анализировали все сплетни, выдумки и реальные истории, связанные моими баннерами по поискам доктора Лионе.
Я ждал его во Фландрии, в Амстельштадте. Единственный временной портал, который по-прежнему был открыт — это трактир «у Оленя» в Розенлааре.
Именно сюда он по моим подсчетам должен быть прибыть. Здесь я собирался его перехватить и свершить возмездие.
С Фландрией я не ошибся, но вот с Амстельштадтом вышла промашка.
К концу десятой недели ожидания, мне пришло сообщение голубиной почтой из Денхаааха, что похожий субъект в сопровождении японца сошел на берег и направляется на двух лошадях в Розенлаарь.
В том, что это был он я не сомневался.
Сьеса Лион шел в Ва-банк.
Он крупно рисковал быть узнанным и схваченным, но скорость и время были единственным, что его реально интересовало.
Девитт Ланге — Савва Филатов предусмотрел и такое. Я понимал, что он будет торопиться.
Мой враг в спешке совершал ошибку за ошибкой, теряя всё. Теперь он двигался в ловушку.
Я заблаговременно выставил усиленную охрану во главе с Маэстро у трактира в Розенлааре.
Я рванул за ним, потому что хотел встретить моего врага до стычки с моими головорезами.
Вскочив на коня, я помчался в погоню.
Теперь все зависело от выносливости лошадей и всадников.
Через десять часов пути, который я предолел галопом постоянно сменяя коней на почтовых станциях, я понял, что сегодня удача была на его стороне. Мое сердце упало.
Еще издалека, на подъезде я заметил зарево бушующего пожара на холме. Моей досаде не было предела.
Это горел трактир «У Оленя».
Близилась полночь. Прискакав к холму, на котором располагался горящий кабак, откуда всё начиналось, я увидел раскиданные тела бойцов моего клана.
Окровавленный и раненый помощник Сьеса, сидя по-японски на коленях, опустил голову на грудь и закрыл глаза. Одной рукой он опирался о меч воткнутый в землю, а другой пытался держать глубокий порез на животе.
Оттуда хлестала кровь. Его тело дрожало. Было видно, что он проживает свои последние минуты
Японец сумел один противостоять семерым первоклассным бойцам. Тосунака Хиромунэ умирал. Это был великий воин и я не стал его добивать.
Я обшарил глазами округу и увидел моего доброго старого Маэстро.
Он лежал на боку с открытыми глазами.
Подскочив к нему, я рухнул перед ним на колени дотронулся к его шее в поисках пульса, но его тело уже остыло.
Я закрыл ему глаза и хотел произнести слова благодарности, как в тот ж миг почувствовал острейшую боль в области левой лопатки.
Я выгнулся и закричал. Нестерпимое жжение электрическим разрядом поразило меня. Я до хруста сжал зубы.
Опрокинувшись на спину, я увидел над собой шатающегося японца. Он вытащил катану из моего тела.
Я чувствовал, как горячая кровь, сильными толчками вытекает из меня по спине.
Я понял, что тоже умираю. Вдруг вспомнил слова.
Впрочем, мне уже все равно.
Но набрав в последний раз воздуха в легкие я неслышно прошептал:
— Деус, темпус.
В следующую секунду все потемнело, мое сознание померкло.