17409.fb2 Кись - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 38

Кись - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 38

– Шкуру вкрадуть! Шкура там осталася! – кинувся до саней Бенедикт, і вчасно: вже двоє голубчиків згортали ведмежу шкуру, наче килим, брали на плече, та хто хоч таке зробив би, – ану, таке добро посередь вулиці без хазяїна валяється! Угледівши Бенедикта, метнулися з килимом у провулок. Наздогнав, у морду дав, одбив добро, аж захекався. У-у, злод-дюги!

–...я домой пришёл, всё культурно, полы польским лаком покрыты! – розорявся п’яний Тетеря. – Разулся, сразу в тапки, по ящику фигурное катание Ирина Роднина! Двойной тулуп... Майя Кристалинская поет. Тебе мешала, да?

– Я... – заперечував Лев Львович.

– Я, я! Все «я»! «Я» – последняя буква алфавита! Распустились при Кузьмиче, слава ему! Всех распустил, карла гребаный! Книги читают, умные все стали! Небось при Сергеиче бы не почитали!..

– Но помилуйте!.. позвольте! – рвалися один поперед одного Лев Львович з Нікітою Іваничем, – при Сергей Сергеиче был полный произвол!.. – потоптал права личности!.. – аресты среди бела дня!.. – вы забыли, что больше трёх запрещали собираться?.. – ни петь, ни курить на улицах!.. комендантский час!.. – а что было, если опоздаешь на пересчёт?!.. – а форма одежды?..

– При Сергеиче порядок был! Терема отстроили! Заборы! Никогда выдачу со Склада не задерживали! Пайки на праздники, у меня паёк пятой категории был, и открытка от месткома!..

– Вы путаете, вы путаете, открытки, – это было до Взрыва!.. Но, – вспомните, – ещё каких-нибудь сорок лет назад запрещали частный излов мышей!

–... кооператив в Скообл... в Свиблове, – заплітався язиком Тетеря, – от метро пять минут. Район зелёный, понял? Мы не рабиновичи, чтоб в центре жить!.. И правильно вас всех сажали!

– Позвольте... мы же говорим о Сергей Сергеиче!..

–...очки напялят и рассуждать! Не позволю... крапивное семя! Вдарить монтировкой... Не тряси бородо-о-ой! Абрам! Ты абрам! Тебе от государства процент положен, и соблюдай!.. ё-моё... а не с иностранцами хвостом вертеть...

– Но...

– Расплодились, бля! Два процента вам быть велено!.. чтоб у трудового народа на шее не засиживался!.. Кто всё мясо съел? Эпштейн! А?! Сахар скупили, а мы белое из томат-пасты гони, да? Так?.. Гитлер ты! Жириновского на тебя нет!

– Но...

– ...сыну костюмчик васильковый чистсшщч... чистошерстяной!.. А ты сговорился Курилы Рейгану продать!.. Ни пяди!..

– Терентий Петрович!

– Сказал: ни пяди!.. Курилы не отдадим... А столбы свои в з-задницу себе засунь! Развели музей в государстве, па-ра-зи-ты! Бензином вас всех... и спичку!.. и ппппппарламент ваш, и книжки, и академика Ссссссахарова! И...

– А в-вот тебе, ссскотина! – раптом зацідив з розмаху побагровілий Лев Львович. – Не трогай Андрей Дмитрича!!!

Ніякого Андрєй Дмітріча у хаті не було; а таке буває, коли забагато хильнеш: у очах наче двоїться, а з кутків постаті невідомі, чи обличчя дивляться; кліпнеш, – і нема їх.

– Мммерзавец! – репетував уже й Старший Істопник. – Во-он от-сю-да!

– Не тро-ожь! – бушував Тетеря, одбиваючись волохатими ліктями. – Русских бью-у-ут!

– Урка!.. Беспредел!.. Вяжи его!

Повалили стіл, покотився дзбан; Бенедикт теж накинувся, допомагав в’язати віжками п’яного скатіну; скрутили, викинули на вулицю, ще й копняка дали, – а н-на тобі, з походом.

– ...в Свиблове смеситель хромированный стоял! – тільки й чуть було крізь завірюху. – А у вас нич-чего на хер не стоит, у ппи-да-ра-сов!..

Якшо цей сумирний, який же Потап?

ША

Вздымаются светлые мыслиВ растерзанном сердце моём,И падают светлые мысли,Сожжённые тёмным огнём...

– При Сєрьгєй Сєрьгєїчу порядок був, – сказав Бенедикт.

– Авжеж! – відгукнувся тесть.

– Більше трьох не збиралися.

– Ні в якому разі.

– А зараз всі такі розумні поробилися, книги читають, розпустилися. Федір Кузьмич, слава йому, всіх розпустив.

– Золоті слова! – зрадів тесть.

– Сєрьгєй Сєрьгєїч огорожі відбудував, а зараз шо?

– Це то-о-очно!

– Кругом дірки, паркани завалилися, народна тропа кропчиком поросла!

– Ой, не кажи!

– Сама нікудишня трава, ні смаку од неї, ні запаху!

– Ані найменшого.

– На пушкіна спіднє вішають, наволочки, а пушкін – наше всьо!

– Всьо, аж до ниточки.

– То ж він стіхи написав, а зовсім не Федір Кузьмич!

– Ні в якому разі.

– Він вище александрійського стовпа!

– Та-а-а-а, дорогенький, куди до нього тому стовпу!

– А Федір Кузьмич, слава йому, мені може по коліна буде! А туди ж, – Найбільший Мурза, довгої йому жизні! Оленьці на коліна угніздився, як у себе вдома!

– Ану, ану!..

– Шо «ану»?..

– Далі думай!

– Шо думати?

– А шо тобі серце підказує?..

Нічого серце Бенедиктові не підказувало, чорно було на серці, наче у хаті взимку, коли всі свічки попалив, навпомацьки живеш; десь була іще одна свічка, та спробуй її знайди серед отої темені непроглядної!

Шукаєш руками, розшукуєш, а руки, – вони ж сліпі, полохливі: знайдеш хтозна-шо, обмацаєш, не бачачи, душа й обімліє: ой, а це шо? Га?! Та зроду такого в хаті не було! Шо це?!