- Что это ты, внучок? - удивился дедушка Сема.
- Да так, уж больно вы смешно выразились насчет этих неформалов.
- А как надо было?
- Неформалы тусуются!
- Да ну их! Словечки какие-то ненашенские, и не выговоришь! - и хозяин кордона брезгливо сплюнул. - Ну ладно, Георгий, не думай ты о них и никого не бойся. Пошли лучше поработаем! Пока наша спящая красавица не проснулась!
- А если он вернется?
- Вряд ли! Видал, как Лайма его пуганула! Больше не сунется... Я собак пока привязывать не буду, они сюда никого не пропустят, будь там хоть медведь, хоть Назар Кривой с обрезом!
От этих слов я успокоился и, еще раз взглянув на пустую дорогу, принял от дедушки Семы косу. Мы пришли на луг. Я деловито поплевал на ладони и взялся за работу. Работалось мне на редкость легко. Благо, косить траву я уже более-менее научился, пока боролся с бурьяном вокруг Преображенского храма. Я махал очень острой косой во всю ширь своих плеч. Крепкая тимофеевка, размашистая ежа, раскидистые розовые клевера, высокий мятлик, стрелки подорожника, рослые колокольчики небесных тонов, пахучая земляничка с крупными алыми каплями редких ягод, голубые россыпи вероник, лучистые зонтики тмина, душица плотно ложились в тугой и сочный рядок. Дедушка Сема не раз прерывал свое дело, чтобы полюбоваться мною, и вздыхал, видно, думая о том, что он уже совсем состарился и не может потому составить мне достойную конкуренцию. А я, то злясь на предательство брата Феодора, то радуясь от предвкушения просмотра клада отца Иоанна, то думая о том, что скоро мы вернемся в лагерь и о том, какая у меня прекрасная подруга, работал с фанатичным азартом, не замечая усталости и льющегося на глаза пота.
Э, ребята, да я гляжу, что кое-кто из вас удивляется тому, откуда у меня, человека городского, такие богатые ботанические познания! Что ж, это вовсе не секрет, скажу охотно, раз вас это обстоятельство несколько смущает. И уж простите меня, что, увлекшись своим рассказом, я не открыл вам этого раньше. Все дело в том, что после возвращения с Урала, я, к своему стыду, отметил, что почти совсем не знаю нашу родную природу! Я не мог ведь даже отличить вяза от ясеня или вербу от ольхи! А о цветах и травах и говорить-то было нечего. И тогда я, чтобы не отставать от Пашки и хоть как-то восполнить этот пробел, записался в кружок юных натуралистов, действующий при городском Доме молодежи. И вот, посещая его уже более полугода, я сделал для себя много удивительных и интересных открытий! Я крепко сдружился с природой, стал ее понимать, окликать различные растения по имени. Я перелистал десятки гербариев, просмотрел сотни журналов, газет, открыток, прочел много книг и справочников, заглянул в энциклопедии, и теперь вот уже обычные голубенькие цветочки стали для меня верониками, а лиловые весенние цветки превратились в хохлатки, а желтые капли на траве - в лютики. Было очень любопытно открывать для себя все новые и новые растения, узнавать их имена, знакомиться с ними, точно с живыми существами. Правда, в основном, все мои открытия были заочными и вот сейчас, оказавшись среди живописных июньских лугов, я буквально обалдел от разнотравья и с нескрываемой радостью узнавал тот или иной цветок во всем его реальном великолепии! И старался поделиться этими открытиями и с вами... Ведь теперь я с природой на «ты». И знаете, ребята, как это здорово - общаться с растениями, точно со своими многочисленными друзьями. Идешь, к примеру, по тропинке и приветствуешь окружающие тебя цветочки: «Привет, вероника! Здравствуй, медуничка! Эй, незабудка, а ты прекрасно выглядишь! А ты, живучка, что приуныла, жарко?» И они тебя тоже узнают и кивают в ответ своими синими, белыми, желтыми, алыми головками. Друзья мои, любите и изучайте, цените и берегите нашу милую и славную российскую природу! Она того вполне достойна, поверьте мне! Что вы говорите? У меня хорошо получаются описания природы? Ну, спасибо! Постараюсь и впредь радовать вас этими своими словесными натюрмортами и пейзажами! А теперь продолжу свой основной рассказ.
Я уже давно не работал с таким энтузиазмом, поэтому намеченный на сегодня лужок мы скосили раньше срока! Роса еще не сошла с травы, а мы уже возвращались на кордон, с гордостью неся на плечах, точно королевские гвардейцы свои ружья, сверкающие на солнце косы.
- Ну, Георгий, молодец ты! Славно поработали! Вот сын мой, Семен, подивится! Ему ведь теперь и косить-то больше не придется!
- Как полопаешь, так и поработаешь! - пошутил я.
- Это точно! - согласился хозяин хутора и мы весело рассмеялись.
Я почти не чувствовал усталость и продолжал помогать лесничему. Мы вывели скот на лужайки, прибрались во дворе и сараях. Вскоре к нам присоединилась и Прасковья. Она довольно умело подоила коз и корову. Потом мы сидели на лавочке в саду, пили парное молочко и ели пшеничные сухарики. О визите брата Феодора я ничего не сказал Пашке, не хотелось портить ее приподнятого настроения. По этой причине я умолчал и о сне. Когда мы немного передохнули, дедушка Сема принес кувалду и передал ее мне. Потом повел нас к одному кирпичному сараю, стоявшему неприметно в глубине двора. Там он внимательно осмотрел заднюю стенку и, указав на некоторые кирпичи, сказал мне:
- Ну, Георгий, бей сюда!
Я удивленно взглянул на него.
- Бей-бей! Не бойся! - улыбнулся лесник.
Я опять деловито поплевал на ладони и, подняв увесистую кувалду, в 2-3 удара проделал в кладке внушительную брешь. Когда пыль сошла, дедушка Сема извлек из стены несколько туго набитых свертков и пакетов. Мы развязали их и обомлели! В ярких лучах вставшего солнца заблестели и засверкали золотые дикирий и трикирий, дискос, дарохранительница, звездица и потир. Прекрасными самоцветами засияла парчовая митра! А дедушка Сема уже бережно расстилал на досках, покрытых бумагой, омофор, орарь, фелонь и стихарь, подризник и монашескую рясу, которые когда-то принадлежали отцу Иоанну и диакону Петру. Они выглядели, как новенькие! Светились неописуемым светом, наполняя все вокруг каким-то небесным торжеством! Затем дедушка извлек из тайника несколько икон в дорогих окладах. Драгоценные каменья, позолота, серебро так искрились и переливались, что ломило глаза, а лики Спасителя и Богородицы глядели на нас так радостно и с такой нежностью и любовью, что у нас заблестели слезы... Мы были просто поражены всем увиденным. Да, этот клад, действительно, не шел ни в какое сравнение с тем, что мы обнаружили в Никольской церкви. Пашка лишь шептала:
- Красота-то какая! - и трепетно гладила и целовала все предметы.
Я остановил старого лесника:
- Дедушка Сема, хватит, больше ничего не доставайте! А вдруг сюда нагрянут бандиты! Нельзя допустить, чтобы такое сокровище попало в их грязные руки!
- А что же там еще есть? - поинтересовалась Пашка.
Ох уж эти любопытные девчонки!
- Много чего, ласточка ты моя! - ответил хозяин кордона и стал вновь бережно упаковывать свертки да пакеты. - И книги с дорогой инкрустацией, и подсвечники, и множество украшений, иконы старинные (даже есть, наверное, и чудотворные!), столики, оклады ценные, элементы Царских Врат и Престола, малые колокола с Преображенского и Никольского храмов...
- Здорово! Как здорово! - восхищалась Прасковья. - Каким же прекрасным станет наш храм, когда все это в него возвратится!
- Дедушка Сема, пока еще надо бы все это держать в тайне! - сказал я. - Давайте все вернем на место, тут надежнее! Пока по земле шастают такие иуды, как Назар Кривой, клад отца Иоанна будет в опасности. Эти люди ведь ни перед чем не остановятся, чтобы завладеть такими сокровищами! Лишь когда бандитов схватят, а Преображенский храм восстановят и батюшка Григорий начнет в нем богослужения, тогда и можно будет открыть клад людям!
- Да, ты прав, Жорик, пусть полежит пока туточки! - согласился дедушка Семен. - Теперь ведь уже недолго ждать-то осталось. Когда такие ребятки, как вы, взялись за дело, то уж ничего не остановит возрождения Преображенского храма и Веры нашей Православной! А потом и явим клад миру! Не прячут свечу под кроватью, а ставят на стол, чтобы всем светила!
Мы вновь спрятали свертки в тайник и заложили брешь кирпичами.
- Я скажу сыну, он опять тут все замажет и заделает, никто ни о чем не догадается, - сказал дедушка Сема, отряхивая руки от пыли. - И вот что, ребятушки, давайте пообещаем друг другу никому не говорить о главном кладе отца Иоанна до тех пор, пока не исполнятся все те три условия, о которых сказал Жора. Так будет спокойнее...
- И даже батюшке Григорию? - спросила Пашка.
- Не будем пока торопить события. Ведь батюшка доверял полностью брату Феодору, а чем тот отплатил? Пока, милые мои, я могу полностью доверять лишь троим: сынку моему, Семке, и вам, которые и крови своей, и самих жизней не жалели ради клада отца Иоанна... Пусть это пока, думаю, совсем ненадолго, останется нашей тайной, тайной четырех. И я передам сокровища батюшки Иоанна в ваши чистые руки. Вы пришли вчера с благой вестью, а потом придете за кладом. Вам будет виднее, когда сделать это! Договорились?
Мы переглянулись и дали обещание сохранить тайну, хоть и испытали некое внутреннее разочарование от того, что не сможем поразить «зернышек» чудесным известием о кладе отца Иоанна. Дедушка Сема обнял нас, поцеловал и облегченно перекрестился на восток. И едва он сделал это, как на дороге послышался тяжелый топот.
- Тихо! - шикнул я и пригнулся к земле. - Идет кто-то!
- А, не бойтесь, это мой Семка вернулся! - спокойно доложил старый лесничий. - Идемте, позавтракаем, и он отвезет вас к своим.
И верно, на дороге показался всадник. Это был мужчина лет сорока, в защитной форме и панаме, раскрашенной под цвет летнего леса. На спине у него висел рюкзак, а около седла были прикреплены веревка, котелок, фляжка в чехле и двустволка. Подскакав к колодцу, дядя Семен ловко, точно ковбой, спрыгнул с коня, сверкнув на солнце начищенными полусапожками. Дедушка Семен пошел его встречать. Мы, немного погодя, двинулись следом. Хозяин кордона представил нас своему сыну и кратко описал ему ту радость, какую испытал, увидев нас впервые близ этого самого колодца. Дядя Семен удивился и, с интересом оглядев нас, согласился с отцом:
- Ну, старина, дождался же ты своего дня! Поздравляю! Вот чудо! Прав был, значит, батюшка Иоанн, когда предсказывал это! А я ведь, грешный, начал уже было сомневаться в его словах...
- Эх, ты! - укорил его отец. - У Бога ни одно слово просто так не бывает! Это только мы, окаянные, ждать и терпеть не умеем! Все подавай нам сейчас и на блюдечке! Нет, надо ждать и верить, все обязательно и исполнится! Праведный Симеон-то, сколько ждал обещанного? Вот и я дождался! Зато какое это счастье... За всю долгую жизнь не было такой радости, такой прекрасной и великой!
- Да-да, ты прав, бать, как же я рад за тебя! Не верится, что все это так вот неожиданно и исполнилось!
Дядя Сема оживился и стал нас расспрашивать о ходе работ по восстановлению храма, о наших личных успехах. Мы помогли ему распрячь коня. Оказалось, дядя Семен привез с собой много озерной рыбы и ведерка два различных грибов. Просто так отпустить нас он не захотел и организовал на кордоне праздничный пикничок. Прежде чем приступить к его приготовлению, лесничий разделся до пояса и стал умываться около колодца.
Я достал ведерко свежей водицы, а Паша черпала из него березовым ковшиком и поливала прохладную жидкость на крепкие ладони и шею дяди Семы. Тот плескал водичку себе на грудь, спину, живот, плечи и лицо, кряхтел и фыркал от удовольствия, Тело его было ладно сложенное, мускулистое, загорелое, с несколькими шрамами. Я не стал расспрашивать лесника о том, кто и когда ранил его и в какой схватке, потому что знал, что служба его полна всяких трудностей и опасностей, ну а шрамы, они ведь только украшают настоящего мужчину! Иногда дядя Семен, балуясь, брызгал водой в сторону Пашки, и та, съеживаясь от холодных капель, тихонько посмеивалась. Дедушка Сема принес сыну длинное полотенце. Тот не спеша утерся и, сразу как-то помолодев, облегченно вздохнул. Похоже, на кордоне имелась живая вода, так как любое купание здесь почему-то сразу преображало каждого человека!
- Ну, а теперь можно приступить и к трапезе. Верно, Георгий? - весело сказал младший лесник и хлопнул меня по плечу. Я согласно кивнул и улыбнулся. И дело снова закипело. Лесники принялись чистить рыбу, я стал перебирать грибы, а Пашка взялась за картошку. Вскоре дивные ароматы вновь поплыли по залитому солнцем кордону. Еще через полчаса на столе уже стояли: блюдо с жареной рыбой, шипящая сковорода с картошечкой и грибочками, квас, салат из огурцов, редиски и ранней капустки. Лежали пучки лука, зелени, горячие лепешки. И мы, помолившись всем миром, уселись за стол и вновь приступили к такой вкусной и сытной трапезе. Дядя Семен рассказывал о своей поездке по лесному хозяйству. О том, каких встретил зверей и птиц, как спугнул браконьеров на Синем озере, как вовремя затушил оставленный кем-то без присмотра костер. Мы поведали ему о своих приключениях. Наша добрая беседа затянулась надолго. Поэтому, когда мы стали прощаться с кордоном и его славными хозяевами, время уже перевалило за полдень.
Дядя Семен вывел из гаража мотоцикл «Урал» с коляской и заправил его топливом. Потом мы уложили в большие пакеты гостинцы, которые передали лагерю гостеприимные лесники. Тут были грибы, свежая и сушеная рыба, клубника, сало, компоты, сыр, творог, масло, яйца, соленья, овощи, душистые травы для заварки чая, орешки, сухофрукты, варенье и медок.
- До свидания, дедушка Сема! Так здорово у вас было! - сказали мы с Пашкой, обнимая старого лесничего. - Вы такой добрый и славный! Вы для нас теперь как родной стали!
Хозяин кордона, сожалея о том, что нам так быстро приходится уезжать отсюда, смахнул слезу и ласкал нас своими руками, огрубевшими от труда и долгой нелегкой жизни в лесном царстве. Потом Паша поцеловала старика в его пушистую бороду и мы, сев на мотоцикл (я - за спиной дяди Семена, а девчонка - в коляске, среди пакетов с гостинцами), не спеша покатили по лесной дороге. Дедушка Сема еще какое-то время шел следом, крестил нас и махал рукою, пока мохнатые ели не скрыли из вида его одинокую сгорбленную фигурку. Прасковья достала из кармашка сделанный из «ночнушки» платочек и утерла им свои глаза. Я положил свою ладонь ей на плечо, и она, кротко взглянув на меня, улыбнулась и успокоилась. Миновав душный лес, мотоцикл выбрался на луговую дорогу и резво покатил по ней, оглашая настырным урчанием цветущие окрестности, окутанные жарким маревом горячего воздуха. Мы проехали через Никольское, миновали местный храм, с которого и начались все эти наши новые приключения, и совсем скоро вдали показался знакомый флагшток лагеря «Зернышки». Еще на подъезде к Преображенскому храму мы увидели пылящий по дороге милицейский УАЗик. Он двигался от лагеря в сторону станции.
«Уж не нас ли это ищут? - подумал я. - Ведь наше возвращение весьма затянулось...»
Прибыть в лагерь незамеченными не удалось. На строительных лесах храма оказался вездесущий Петька. Он засек мотоцикл и, узнав нас, быстро оповестил о нашем приближении всю округу! Поэтому, когда мы выехали на тропу, ведущую на территорию лагеря, к нам навстречу уже бежали все «зернышки» и десятка два местных пацанов.
- Ого, как вас тут встречают! Прямо, как космонавтов! - усмехнулся дядя Семен.
Через минуту нас окружила пестрая, удивленная и кричащая толпа. Леснику пришлось глушить мотор. Едва мы спрыгнули на землю, как к нам ринулись возбужденные «зернышки». Они обнимали нас, смеялись, ликовали. Отовсюду неслись возгласы:
- Ура, они вернулись! Паша, Жорка! Живые и здоровые! Ура! Ура! Откуда вы приехали? А милицию видели? Как здорово! Ну вы - просто супер! Ура, вернулись!