Глава 31
О чём говорить с божеством, в которое ты не особо и верила до этого мгновения? Я не знала и потому чувствовала себя невероятно глупо. Эмоции захлёстывали прибойной волной, лишая возможности дышать, но природное упрямство требовало противостоять влиянию высшей силы. А от сердца поднималось что-то горькое, смывая напрочь благоговение.
— Спасибо, Мудрая и Милосердная за оказанную честь, — как бы помягче намекнуть существу, способному превратить жизнь Инквизитора в ад, что я не нуждаюсь в навигаторах. Пусть ведьмам дорогу подсвечивает, а простой русский человек сам разберётся с направлением. — Я предпочитаю имя, данное мне бабушкой.
Что-то промелькнуло во взгляде богини, не то чтобы несущее мне опасность, но являющееся предупреждением. Так иные матери смотрят на расшалившихся детей, когда не могут сразу повыситься голос. Не из любви или заботы, а потому что люди вокруг. Как интересно, кто может осудить Всемогущую?
— Отступница совершила преступление, выкрав тебя у матери, Тася, — меня не отпускало ощущение, что появление Гельгены этакая спланированная акция. Как у наших депутатов незадолго до выборов. Вот вроде смотрит с добротой, говорит ласково, и смысл слов правильный, а внутри скептично хмыкает продавец-кассир из средней полосы России. Которому всю его жизнь «народные избранники» по ушам ездили, как и сотням тысяч сограждан, впрочем.
— Магических сил от перемены миров у меня не добавилось, не убавилось, Справедливая госпожа. Так в чём смысл моего пребывания с Сёстрами? Ведь я не ведьма. Не волшебница. Обыкновенный человек.
— Моё заблудшее дитя, пойдём, я познакомлю тебя с этим миром, — рука на подбородке стала жёстче, пальцы причиняли откровенный дискомфорт. И я отстранилась, поднялась с колен, чтобы взглянуть прямо в лицо.
— А что, если я хочу вернуться в края, в которых выросла? Обретать дом, семью здесь ни к чему, ведь есть место, где я уже была счастлива.
— Но там все мертвы. У тебя нет ни дома, ни друзей, ни семьи в этом забытом богами мире. К чему стремиться в пустоту, Тасилена?
— Таисия. Меня зовут Таисия. Простите, госпожа, я с вами не пойду. Я не хочу становиться Сестрой, предпочитаю оставаться сама по себе, — отворачиваться от божества не самый разумный поступок. Нутро скрутило спазмом страха, но я развернулась и пошла прочь. Глупо? Да. Вот только не могу, не готова следовать за кем-то настолько могущественным и опасным. Если соглашаться на чужие условия, то с выгодой для себя. — Я могу спасти Николаса Арвейна?
Задала вопрос не оборачиваясь, уверенная в отрицательном ответе. Линейн ясно выразилась — инквизитор умрёт.
— Да.
А вот это неожиданный поворот. Пришлось повернуться к богине и оказалось, что я отошла от неё не дальше метра. Причудливое место, в котором, кажется, законы физики не действуют.
— И что потребуется для сохранения его жизни? Помимо того, что вы, госпожа, пытаете меня каждый раз, когда я тянусь помочь Николасу.
— Жизнь, отданная взамен, добровольно и по любви, Таси. Поэтому ответ на твой вопрос — да, ты можешь спасти мужчину. Вот только успеешь ли? Ведь твоё сердце оглохло и онемело. Там, где властвует разум, нет места чувствам. А без искренней и сильной любви моя воля исполнится, как и задумывалось. Мне нет радости причинять боль невинной душе, но каждая из Сестёр должна помнить о последствиях противостоянию воле богов.
— А если сумею полюбить, что мне тогда делать?
— Сама разберёшься, девочка. Но послушай старую богиню, потомки драконов не стоят никаких жертв. Даже тысячи лет спустя они не слушают голоса сердца, пренебрегают божественными подарками, отворачиваются от знаков судьбы. Николас Арвейн всего лишь очередной бесчувственный носитель древней крови. На его место скоро придёт следующий. Каждая же из Сестёр особенная и мне больно, когда вы уходите в Вечность.
— Все когда-то умрут, госпожа.
В этот раз я не прощалась, уходила молча, уверенная, что богиня отпустила меня. И правда, свет вокруг вспыхнул ярче, заставив зажмуриться. А когда сквозь сжатые веки перестало жечь, я открыла их осматриваясь. Комната вокруг не изменилась. Только на полу передо мной сидел болезненно-бледный мужчина в наглухо застёгнутой форме инквизиторов. Он задумчиво крутил в пальцах топорик, которым я собиралась защищаться от нежеланных посетителей.
— Ты медитировала? — хрипловатый голос Арвейна диссонировал с оставшимся в памяти голосом божества.
— Старалась постичь особые свойства дара, — тело затекло и расплести ноги с первой попытки не получилось. — Что тебя привело так рано домой? Пришёл убедиться, что я не развлекаюсь, а усердно учусь?
— Я обещал тебе переезд. В дом поближе к твоим друзьям, подальше от Цитадели, — вот ничто его не пробирает. Как этот человек ухитряется игнорировать шпильки? Не понимаю подобного самоконтроля.
— Так просто, — сомневаться в хорошем к себе отношении, к поступкам, направленным на заботу обо мне. Я была такой всегда или это влияние мира? Когда не требуется день за днём беспокоиться о заработке, появляется время для самоанализа.
— Три недели, Таисия. Нужно помочь тебе адаптироваться к новому статусу и условиям.
— Спасибо, опыт вдовы имеется, — не сумела удержаться от горькой язвительности.
— Но твой первый муж не был инквизитором.
Логично, возразить нечего. Поэтому молча собрала пожитки, в основном подаренные Марахби и его женой. По сути, ничего действительно своего я так и не приобрела. Но раньше меня как-то всё устраивало, а сейчас осознание собственной несостоятельности вызывало слёзы, едва удерживающиеся от унизительного бега по щекам. Сборы заняли десять минут.
— А ты что же, останешься здесь? — инквизитор ожидал меня, привалившись спиной к входной двери.
— Нет. Пришлю слугу. Давай сюда, — у меня забрали сумку с вещами и связку книг. — Я возвращаюсь к себе домой, Таисия.
Ну да, дома нет только у меня. Спасибо, не стал указывать на очевидный факт, иначе я разревусь самым позорным образом. А так только быстро поморгала, разгоняя солёную пелену. Давай, Тася, взбодрись. В новом доме у тебя будет большая комната. Наверняка. У Марахби я жила в настоящей сказке, если допустить, что жильё Арвейна не меньше, то можно будет спрятаться от всех проблем. И не думать над вопросом, хочу ли я спасти его до такой степени. Самоубийство, иначе не назвать тот шаг, на который надо решиться.
— Ты молчишь почти час, Таисия. Не поделишься? — надо же, не заметила, как покинули квартиру, и как дошли до особняка, стоящего в окружении таких же красивых зданий. Это всё прошло мимо сознания.
— Приходил ректор Сол, предлагал услуги менталиста для быстрого обучения. Уверяет, что специалист высокого класса и после его вмешательства мне не грозят мигрени.
Вот и правду не сказала и не соврала.
— И что ты ответила? — в серых глазах напряжённое внимание. Боится за меня? Приятное чувство.
— Обещала посоветоваться с мужем. Ректор понимает насколько важное решение необходимо принять, а я абсолютно не разбираюсь в вопросе. Мы пришли?
— Нет, просто стоим и любуемся чьим-то жильём. Проходи, — Николас усмехнулся и толкнул деревянную дверь с витражным окошком. Красиво. На этой улице все здания выглядели уютными, с обилием дерева, с витражными окошками, разнообразным оформлением невысоких крылечек. Три невысоких ступени отделяли меня от будущего. Я ведь верно всё понимаю и через три недели стану здесь полновластной хозяйкой. Если только не изменю судьбу Арвейна.
— Цветы сам высаживал? — кивнула на по-летнему яркие клумбы. Ожидала получить очередную порцию ехидства, но Николас молча распахнул входную дверь и первым вошёл внутрь. Неужели угадала? Этот каменный, с редкими проявлениями эмоций, мужчина плохо вязался с образом садовода, заботливо выращивающего рассаду, а затем высаживающего каждый стебелёк на предназначенное место.
— Добро пожаловать домой, Таисия. Не вычурная роскошь особняка Шо, но и не служебная квартира. Уверен, ты и здесь создашь уют.
Я замерла на пороге, с удивлением рассматривая небольшой холл. Потёртое кресло, этажерка с цветами, дверь из тёмного дерева, зеркало в полный рост. Не сказала бы, что первое впечатление неприятное, но приветливым человеком хозяина с порога не назовёшь.
— Элистер Арвейн, добро пожаловать домой, — дверь отворилась бесшумно и передо мной возникла невысокая сухощавая дама лет пятидесяти. Каштановые волосы убраны в строгий пучок, узкие плечи обтягивает ткань коричневого платья. И ошейник с металлическим замком. Рабыня. Кажется, я никогда не сумею привыкнуть к этому.
— Рубина, здравствуй. Комната для моей жены готова?
— Да, как вы и распоряжались, — спокойно, Тася, помнишь, Марахби в самом начале рассказывал, что есть люди, не желающие самостоятельно нести за себя ответственность и принимать решения. Возможно, этот тот самый случай. — Позвольте, — она забрала мои вещи так спокойно, смотрела своими серо-зелёными глазами так бесстрастно, что я невольно шагнула ближе к Арвейну. Прижалась плечом к его руке и только тогда почувствовала себя спокойно.
— Всё хорошо? Ты побледнела? — как само собой разумеющееся он приобнял меня, и я тяжело вздохнула.
— Прости, рабство не самая нормальная вещь для попаданки из моего мира, Николас.
— Пойдём, я покажу тебе дом. Насчёт Рубины не переживай, она с юного возраста предпочитает такую жизнь.
— И всё же мне странно.
— Привыкнешь. Хотя, если хочешь, могу перепродать контракт, чтобы после моей смерти ты сама решала, кто и на каких условиях окажется в твоём доме.
Напоминание о близкой смерти мне не понравилось, в отличие от предложения мужа.
— Если для тебя это не проблема, Николас. Честно говоря, не представляю, как распоряжаться людьми. Наверно, проще будет заниматься всем самостоятельно. Из меня не самая хорошая хозяйка большого дома получится.
Инквизитор помолчал, не убирая рук, не позволяя отстраниться. Он словно задумался, и я невольно забеспокоилась о приступе. Пламя было в нём, но такое слабое и так глубоко, что почувствовать боль Арвейн не мог. Ещё рано. Не меньше четырёх часов до пробуждения проклятья. Тогда к чему эта странная сцена на пороге уютной гостиной? Там такие мягкие на вид кресла и удобный диван, зачем стоять, если можно посидеть.
— Тебе помогут друзья, Таисия. Марахби Шо, Геран Изари не оставят свою раненую пташку. На крайний случай всегда остаются те, кто дружит сейчас со мной.
— У тебя есть такие люди? — не сумела скрыть удивления. Развернулась, заглядывая в прозрачные глаза инквизитора, пытаясь отыскать признаки обмана.
— Ох, Таисия, Таисия. Я живой человек. Мне тридцать шесть лет и только последние пять из них я сижу в Цитадели. У меня есть и враги, и надёжные друзья. Или ты думаешь, если в моих предках зачесались драконы, то всё, к нормальной жизни непригоден?
Упс, не подумала. Пожив с ним в одной квартире, я пришла к выводу, что этому мужчине другие живые создания рядом без надобности. А сегодня прямо как по заказу после общения с богиней открытие за открытием.
— Извини, я не хотела тебя обидеть, — стоять так близко и смотреть друг другу в глаза сделалось неловко. Не стоит нарушать личное пространство друг друга без повода.
— Позабавила, только и всего, — он улыбнулся, мягко, дружелюбно. Это не было дежурной гримасой «всё в порядке, я несокрушимый». Нет, Арвейн сделал это искренне и морщинки, разбежавшиеся лучиками из уголков глаз, придали невероятно милый вид суровому смертнику.
— Ну хоть так, — я смутилась, осторожно выпуталась из объятий, вошла в комнату. — Здесь не хватает света. Не хочешь повесить лёгкий тюль?
— Это твой дом, Таисия, делай как знаешь, — он больше не улыбался, мне даже послышался шорох ткани, словно только что инквизитор стоял нагой, а вот уже натянул на себя форму с наглухо застёгнутым кителем. Вспомнил, что умирает? Какие трудные три недели меня ожидают.
— Тогда покажи мне каждый уголок. Хочу оценить, что получила вместе с согласием принять Путь и браслетом, — я постаралась чтобы это прозвучало легко и задорно. Даже рукав поддёрнула, продемонстрировав предмет, олицетворяющий наш союз.
Через полчаса в очередной раз убедилась, что сегодня Арвейн открывается с неожиданных сторон. Осмотр дома превратился в увлекательную экскурсию, в ходе которой выяснилось, что на кухне вдвоём тесно, почти как в нашей с Лёшкой квартире, зато есть небольшая столовая. Но Арвейн не озаботился приобретением туда стола. Поэтому либо мы будем питаться на кухне, стоя за разделочной столешницей, либо величественно рассядемся на стулья в столовой. И будем наклоняться каждый раз к соседнему стулу, на который придётся сервировать завтрак-обед-ужин. Инквизитор описывал наши перспективы так артистично, что к моменту, когда мы покинули первый этаж, у меня ломило скулы от смеха.
— Николас, это ужасно забавно! — я присела на верхнюю ступеньку, чтобы хоть немного отдышаться, и сжала пальцами лицо. — Прекрати меня смешить, пожалуйста.
— Так сразу? Ну хорошо, я поступлю как воспитанный человек и выполню твою просьбу. Тем более что здесь нет ничего весёлого. Две спальни, в каждой своя ванная комната. И мой кабинет. Давай, покажу твои апартаменты, — протянутую руку я даже не подумала проигнорировать. Поднялась, крепко за неё ухватившись, и вновь последовала за Арвейном.
Сверху я видела всю красоту гостиной, благо лестница выходила на открытую галерею, с которой три двери на равных расстояниях друг от друга вели в жилые помещения.
— Рубина оставила вещи здесь. Не уверен, что комната тебе понравится, но времени было не слишком много на какие-то значительные изменения.
Дверь тёмного дерева легко поддалась его уверенному прикосновению, распахнулась, позволяя мне войти и насладиться впечатлением. Нет, это ничем не напоминало мой приют у Марахби. Скромнее, меньше. Без восточной экзотики. Вполне по-домашнему, чисто, уютно. Большая кровать, мягкие подушки в однотонных лавандовых наволочках. Гладко выбеленные стены, расписанные золотыми цветами. Лёгкий тюль на высоком окне с широким подоконником, книжный и платяной шкафы по обе стороны от окна. У стены комод и туалетный столик с удобным пуфиком и зеркалом в тонкой резной раме. Здесь всё было таким лёгким, воздушным, что я замерла от приятного чувства радости.
— Хочу взглянуть как у тебя! — порывисто обернулась к застывшему в дверях Арвейну.
— Нельзя. У инквизиторов свои тайны, — загадочно отказал муженёк, чем только подстегнул любопытство.
— Какие? Вы спите вниз головой, зацепившись пальцами ног за вмонтированный в потолок крюк? — видела я похожее в кино про вампиров однажды.
— Что? Таисия, что за фантастические идеи приходят в твою голову временами? Разумеется, мы не делаем так. Просто вылезаем из кожи и забираемся в ванну, наполненную кровью юных девственниц.
— Чтобы не засохнуть до утра?
— Нет, просто так спать приятнее.
— Обещаю не покушаться на столь редкий и ценный ингредиент! — Николас напрасно рассчитывает на понимание. Любопытство не порок, как говаривала бабка. И я с ней согласна, свинство натуральное, а что поделать, кому сейчас легко.
— Какая поразительная покладистость. Ты что-то задумала? — справедливо заподозрил подвох инквизитор.
— Угу. Полюбить свою новую жизнь, — искренне отозвалась я. — И пригласить моих друзей, хочу по-людски отпраздновать первый законный брак. Так что, милый, нам срочно нужен стол!
Такого он точно не ожидал. Даже выдержка дала сбой и на щеке дёрнулась мышца. Ничего, у него впереди достаточно дней, ещё успеет оценить прелести брака и заскучать по холостяцкой свободе.
— Не уверен что нам стоит.
— Ты солгал, и здесь я на правах гостьи?
Скрип зубов ни с чем не спутаешь, услышь ты его хоть раз. У инквизитора заканчивалось терпение, мне казалось он крепче.
— Будет тебе стол, — сдался мужчина, затем развернулся и вышел из комнаты.
— Николас, — окликнула, дождалась взгляда в глаза, — советую через пару часов вернуться сюда. У Рубины это не вызовет ненужного любопытства, а ты сможешь избежать страданий.
— Даже так? Теперь ты видишь больше чем раньше?
— Да. Я не отказываюсь от своего решения.
— Но оно причиняет боль.
— Пусть так. Уверена, богиня оценит умение отвечать за собственные поступки.
— Я не хочу твоих страданий.
— Возвращайся, Николас, и я не обижусь, если ты захватишь еды. Мучения на сытый желудок не так остры.
Он ушёл, а я мысленно договорила то, что так и не рискнула произнести, глядя в глаза. Я не хочу, чтобы он умер через три недели, пусть это и лишено всякого смысла.