Не ожидал Семен Семенович Ершов такой «подлянки» от инопланетного разума. Совсем. Абсолютно. Вот уж шибздики зеленые, многоумные, удружили. Но получилось — как получилось. Сюрприз, так сюрприз.
Но давайте обо всем по порядку. В то утро был долгожданный выходной и Семен Семенович собирался на дачу, чтобы немного поработать, а главное — отдохнуть от работы и от семьи. Его дражайшая супруга Марья Ивановна, крест, который ему пришлось нести почти всю сознательную жизнь, провожала его подчеркнуто заботливыми словами:
— Ты же смотри там не нажрись до свинячьего визга!
Вот же зараза! Знает же, что Семен Семенович в последние годы почти совсем не пьет, а нажирался только в годы беззаботной юности, которые давно уже миновали безвозвратно.
— Дорогая, ты же знаешь, что я за рулем, — степенно ответил Семен жене и продолжал собираться.
— Знаю! Что тебе все равно… На меня, на семью! Ты наплевательски относишься ко мне, тебе наплевать на дочь, тебе наплевать на всех кроме тебя… — У дородной супруги, сексуальное влечение к которой давно куда-то испарилось, прорезались знакомые визгливые нотки в голосе…
Их брак уже пребывал в той счастливой стадии, когда за долгие годы жизни они осточертели друг другу, но сила привычки и осознание того, что разводиться уже поздно, заставляли их обреченно жить вместе. Но подобные истерики ничего, кроме дикой злости, у Ершова не вызывали. Сначала на работе все мозги высушили, теперь Марья… Да задрали, уроды!
Что же касается дочери Людмилы, то эта здоровая великовозрастная кобыла лет под тридцать, уже побывала в одном браке и сейчас подумывала о втором и в родительском внимании и отеческой опеке Ершова явно не нуждалась.
Да и вообще, жизнь была так себе. Средней степени паршивости. Наступил тот возрастной период, когда карьеру делать поздно, но о пенсии думать рановато. Жизнь почти прожита и нового ничего увидеть более не суждено. Как-никак — сорок девять лет, в следующем году надо будет праздновать юбилей. Благо с работой было все нормально. Служил Семен Семенович небольшим начальником на аптечном складе, снабжавшем розничную сеть «Фармамед». «Накладные, протоколы, отпечатки пальцев». Сдал, принял. Товар привезли, товар увезли. Но работа все равно была нервная, контролирующие органы своим вниманием их задолбали. Ведомственные проверки, аудит, Минздрав, Госнаркоконтроль. Где крутятся большие деньги, там всегда будем много желающих и себе что-нибудь отщипнуть.
А фармацевтика в любой кризис оставалась золотым тельцом, приносящим бешенные доходы. Там бабло мешками валяется…
— Давай завтра поговорим… Или послезавтра, — ответив на обвинения жены, Семен, словно пробка от шампанского, выскочил за порог.
Эх, жизнь-жестянка! Воспоминаний много, а вспомнить — нечего. А с виду — все нормально. Денежки капают, квартира, машина, дача, более чем четверть века брака за плечами, любовница на работе, взрослая дочь, что еще нужно для счастья. Вполне приличная жизнь, ничего интересного и необычного, дай бог каждому.
Пока Семен забирал со стоянки свой «Ниссан», продолжим рассуждать о фармацевтике. Это мощная индустрия. Фарм бизнес — это же не только таблетки! Там и шампуни и крема всякие, бальзамы, лосьоны и даже зубные пасты.
Семен Семенович изначально не имел профильного образования, но — прижился. А затем получил к своему экономическому диплому еще и столь нужный диплом медучилища. Закончил заочно, благо, когда царствовали рыночные отношения это не стало особой проблемой. Тем более, что зарплатой и бонусами Семена не обижали.
А что? Тут таких как Ершов, «условных медиков» полно, вагон и маленькая тележка. Какая разница что продавать? Бензин, микрочипы, колбасные изделия, йогурты или таблетки — везде одинаковые законы дистрибьюции, логистики и ценовой политики. Верно ведь? Здесь есть куча «мудрецов-технологов», которые работают в лабораториях и создают новые продукты, куча производственников, которые все это «добро» выпускают. Одним словом, полно специалистов с профильным образованием на любой вкус и цвет! Разве может огромная группа идиотов, тупых как пробка, разрушить то, что создавалось горсткой яйцеголовых умников?
Деньги решают все! Нет образования? — с вами проведут серию занятий лучшие технологи. Нужно лучше понять нюансы сбыта и работы с докторами? — сходите на специальные тренинги по работе с медперсоналом. Работа в холдинге «Фармамед» шла масштабно, с применением самых передовых техник в бизнес-управлении. Это был мир нереально больших денег.
Раньше Ершов и не подозревал о том, насколько огромна фарм отрасль. Конечно, в житейском плане было понятно, что у каждого человека что-то иногда болит и что в аптеке должна быть постоянная и неплохая выручка. Понятно, что людям без лекарств никуда не деться, и фарм-отрасль такая же древняя, как и проституция. Но осознать, насколько громадной была выручка бизнесменов от медицины было трудновато. Рентабельность в шестьсот или тысячу процентов на препарате никого не удивляла.
Зарубежные медицинские корпорации постоянно ведут многомиллионные исследования, разрабатывают новые лекарства. Цикл разработки и запуска нового препарата занимает годы и инвестиции на начальном этапе могут быть огромными. Но согласно международным законам, чтобы отбить свои вложения у них есть двадцать лет. А потом добро пожаловать в мир гуманизма, каждый может лечить человечество вашими разработками. Каждый может выпускать дешевые аналоги оригинальных препаратов, так называемые «дженерики».
И пусть для оригинального препарата надо использовать редкое растение из глубин бассейна Амазонки и курс лекарства стоит десять тысяч долларов. Зато помогает. А мы синтезируем это же лекарство из подручных материалов — мела, красителя, биологических добавок на основе старого и доброго рыбьего жира, с применением кислот и щелочей. Все ловкие руки дельцов от медицины могут превратить в золото. И будем продавать эту «пустышку» по десять долларов. Не помогает? А мы купим массу докторов, пустим бесконечную рекламу по телевизору и скажем, что отлично помогает от всех болезней. Пусть врачи в больницах сидят на проценте от продаж и выписывают пациентам это разрекламированное лекарство в обязательном порядке. Его себестоимость выйдет максимум в 10 центов, так что все расходы окупится с лихвой. Недаром же в переводе с английского слово «пациент» означает — «терпила» или же «лох».
А каждому доктору фармацевтами свой уникальный идентификатор присваивается, и он когда рецепт выписывает, то обязательно его в уголке проставляет. А торгпреды потом эти рецепты из аптек собирают и в бухгалтерию отдают, чтобы они бонусы правильно начислили. Экономисты каждый день все продажи в базу заносят, и каждый доктор может в своем личном кабинете потом свои бонусы посмотреть. А там сейчас новую кнопку сделали, чтобы привязку к банковской карте сразу можно было иметь. Врач кнопочку нажал, и денежка ему зачислилась. Кто хочет может хоть каждый день деньги забирать, а кому-то приятнее раз в месяц — чтобы сумма побольше выглядела.
Всегда кто-то наживается и будет наживаться на бедах другого. Такова жизнь. А вы говорите клятва Гиппократа! Держи карман шире. Вот почему до сих пор не придумали лекарства от рака, хотя исследования ведутся десятилетиями? Вылечил ты человека, и все, больше он тебе платить не будет! Ты потеряешь клиента. Так что сейчас все лекарства не лечат, а просто снимают неприятные симптомы. Обеспечивают комфортную жизнь.
Болит голова или живот — прими таблеточку и все пройдет. И на следующий день тоже прими таблетку. И так принимай их годами — пока не помрешь… Так что и от рака у нас радикального лекарства не придумали, а вот дорогостоящие процессы лечения, обеспечивающие временную ремиссию, существуют во множестве. Платите Ваши денежки! Из безликой биомассы надо выкачивать как можно больше бабла.
К огромному сожалению Семена Семеныча, его к большим деньгам и близко не подпускали. Обслуга есть обслуга. Знай свое место. Поручили тебе продавать китайские тонометры — вот и делай.
А корпоративная борьба в холдинге за «теплые местечки» велась очень жесткими методами. Деньги всем нужны. Карьеристов более шустрые коллеги били не только по рукам, но и по голове могло прилететь. А это больно и опасно для жизни. Обычный человек, жаждущий обогащения, страшнее любого монстра. За ширмой выпуска и распространения препаратов для лечения и здоровья прятался цинизм и злобный оскал лютого капитализма, а за вечными улыбками хорошо оплачиваемого персонала прятались интриги, неискренность и подковерная борьба менеджеров и директоров за еще более хлебное место.
Так что, стараясь не попасть под раздачу, Ершову приходилось неизбежно мириться с текущим положением дел. Мечты о роскошной жизни, дорогих автомобилях, красивых девушках, и даже о собственной яхте ему пришлось отложить в долгий ящик. Если бы не этот фантастический случай…
Приехав на дачу, Ершов блаженно вздохнул свежий воздух полной грудью. Хорошо-то как! Легко и отрадно было дышать этим тонким, насыщенным кислородом воздухом. Яркая зелень радовала глаз. Природа, как будто явно и открыто для человека, совершала процесс творчества. Здесь можно было следить, как образуются, растут и зреют ее чудеса, подслушивать, как растет листва и трава. Лето обливало тело блаженным солнечным теплом! Боже мой! Что оно делает с человеком? Как облегчает от всякой нравственной и физической тягости! Точно снимает ношу с плеч и с головы, дает свободу дыханию, чувству, мысли.
Работы в саду было много, но Семен Семенович не изображал из себя ударника. Не столько работал, сколько отдыхал. К тому же, говорят, что перемена занятий это и есть лучший отдых. Переделав множество мелких дел, Ершов занялся фундаментальными проблемами. Уже давно он решил перенести на новое место свой уличный туалет типа сортир. Новую яму вырыть, старую закопать. Вот и копал при случае понемногу. Терпенье и труд — все перетрут. Новая яма в грунте уже была глубокой — около двух метров. Копать было неудобно, выброшенная земля так и норовила сыпаться на спину.
Неожиданно штыковая лопата наткнулась на что-то твердое. Камень? Нет, не камень. Клад? Тоже мимо. Хотя что-то нашлось интересное. Железяка. По виду древняя. Что-то да стоит. Ершов вылез по лестнице наверх и под колонкой в ведре промыл свою находку. Идол. Явно старинный и примитивный. Размером с кисть руки человека, грубо выделанный. Явно не Аполлон Бельведерский. Тем более из железа. Хотя… Ржавчины-то нет? Только какая-то пленка из окислов. А это значит, что железо это непростое. Метеоритное. Как колонна в Дели, что недавно по телевизору показывали. И Ершов постарался рукой отколупнуть какую-то заусеницу. И порезался. Вот же гадство!
Кровь брызнула на фигурку божка, а Семен засунул пораненный палец в рот, чтобы остановить кровотечение. И начались чудеса…
— Приветствую тебя, землянин, — раздался чужой металлический голос у Ершова в голове. — С вами общается межпланетный зонд РБ2–5, нуждаюсь в Вашей помощи.
— Нашел дурака! — с ходу включился Ершов, любивший фантастические фильмы. — Я Вам помогу, а Вы нашу землю поработите! Нет уж, лучше будет молотком тебя сплющить, а затем на металлолом сдать!
— Не уничтожай меня, я тебе еще пригожусь, — испугался инопланетный зонд, умело замаскированный под древнего идола. — И порабощать Вас у нас задача не стоит, только простое наблюдение, без всякого вмешательства. К сожалению, без Вас мне не исправить поломку, иначе я бы к Вам никогда не обратился. Две тысячи лет все шло хорошо, но потом при нападении врагов на стойбище Эллака, одного из сыновей Аттилы, в смутное время я получил небольшое повреждение и был засыпан землей при тушении пожара. Связь с базой была утеряна, и возможность возврата упущена. Сейчас канал связи можно восстановить и это под силу даже вам.
— С чего это ты решила, железяка древняя? — заинтересовался Семен, истинный гуманитарий, слабо разбирающийся во всякой технике.
— Я сделал экспресс анализ ДНК Вашей крови. Уверяю Вас, припаять поврежденный контакт по силу даже Вам.
— Не уверен, что хочу это делать, — парировал просьбы о помощи от «братьев по разуму» сметливый Ершов. — Если уж ты тут столетиями жизнь наблюдал, то с нашим фольклором хорошо знаком. Механизм расплаты давно известен. Что в сказке о рыбаке и золотой Рыбке, что про Емелю и щуку. Полцарства давай!
— Я уже говорил Вам, что вмешиваться в текущую обстановку мне категорически запрещено, — заюлил исследовательский зонд, который явно создавался инопланетными гражданами еврейской национальности.
— Ну на нет и суда нет, — философски заметил Ершов. — Не нами эти правила выдуманы, не нам их и нарушать. Я иду за молотком.
— Постойте! Я, кажется, придумал, что можно сделать! — сразу пошло навстречу землянину инопланетное изделие РБ2–5. — Мы немного обойдем стандартные правила. Я синтезирую Вам помощника, в виде пилюли, наполненной нанитами. Проглотите его и получите поистине волшебную силу. Ум, знания и умения необычайные для Вашего примитивного уровня жизни. У Вас таких людей называют магами или волшебниками. Конечно, не все будет как в сказках рассказывается, но что-то в этом роде. Идет?
— Давно бы так. Идет, — согласился Ершов, охваченный нездоровым азартом.
Какая тут уже работа! Каждая секунда промедления казалась невосполнимой потерей. К сожалению, пришлось ехать домой за необходимыми инструментами, так как необходимый паяльник был давно «похоронен» где-то на балконе.
Опустим возвращение, теплую беседу с сварливой супругой, которой Ершов от полноты чувств едва не зарядил могучую оплеуху. Поиски паяльника на пыльном балконе, разбор и сортировку груды вещей, поиски припоя, маленькой отвертки и прочее. И все это без обеда. Азарт гнал Семена вперед, заставляя его преодолеть все трудности и препятствия. Поврежденная панель идола была извлечена, маленький проводок аккуратно впаян в нужное место.
Тут же божок синтезировал голубого цвета пилюлю, в которой был заключен медикаментозный нанопомощник. Наниты должны были распространиться по телу Ершова и придать ему суперсилы. Чтобы превратить нашего героя в Капитана Россию, попутно обладающим возможностями старика Хоттабыча. Перед принятием пилюли Семен еще отвез идола на ближайший пустырь, где тот, лежа на земле, вспыхнул зеленоватым пламенем и затем бесследно растаял в мареве. На почве осталась только оплавленная корка грунта. И Ершов, не дожидаясь возвращения в квартиру, спешно принял свою чудо пилюлю. Пальмы, пляжи и соблазнительные красотки на яхтах уже заждались его. Просите у жизни многого — и жизнь многое Вам даст.
Слабоумие и отвага широко распространены на Руси-матушке. Это Ершов мгновенно понял. Потому, что умер…
«Що-сь воно не то получилось» — растаяла в глубинах Вселенной последняя мысль Семена Семеновича.
В совершенно ином временном слое, где за окном царил апрель 1982 года, шла совершенно обычная жизнь. «А страна моя родная расцветает каждый год, расцветает, расцветает и никак не расцветет.» И действительно, когда-то временные трудности давно уже превратились в хронически постоянные. Поговаривали, что раз Советской власти исполняется 65 лет, то ей явно пора выходить на пенсию.
Хорошим тоном стало обосрать дряхлеющую Советскую державу, утратившую безумную мощь и индустриальную силу, за очереди, колбасу и синюшный подвид кур. «Догоняем штат Айова! А дела идут ху…во» — пели в частушках. Будет еще хуже — говорили пессимисты. На что оптимисты им резонно отвечали, что хуже уже быть просто не может. Евреев, уезжающих в Израиль, советские граждане искренне жалели:
— Подумать только вот же идиоты. Едут в такую даль, когда уже в пятидесяти километрах от Москвы совершенно жрать нечего.
А советский человек всегда был политизирован донельзя и всегда знал, что живем мы счастливо, сытно — лучше всех на свете. Капитализм неизбежно катился к краю пропасти и наблюдал, как там Советский Союз копошится на дне. Л. И. Брежнев, верный продолжатель дела Ленина для одних и «Мистер сиськи-масиськи» (он же Бровеносец в потемках) для других, уже был смертельно болен. Недаром же люди говорили, что жить при Брежневе — как сидеть в кино: все с нетерпением ждут конца сеанса.
Продолжая тему кино скажем, что в Африке у негров до сих пор самым популярным фильмом являлся «Чапаев». Особенно чернокожим братьям полюбилось то место, где говорилось: «Вот всех белых вырежем, и настанет счастливая жизнь!». За рубежом, в Южной Атлантике лилась кровь и гремела Фольклендская война, в Афганистане тоже было неспокойно, а тут, в обычной советской школе, проходил очередной урок в классе.
— Саблин, давай к доске, — приговором раздался строгий голос учительницы геометрии.
Это было совсем не к месту. Мальчик, словно зачарованный, до этого момента пялился, переводя плотоядный взор с груди то одной школьной красавицы то другой, и пытался определить опытным путем у кого же из них грудь красивее. У кого же сиськи самые марксиские? Кто займет первое место в личном рейтинге? Гормоны, переполнявшие нескладное подростковое тело, 14 лет от роду, делали свое черное дело… Все мальчишки этого класса были влюблены в двух Ленок — Васильеву и Ильину и разделились на противоборствующие партии. И тут такой коленкор! Как же так? Никакой личной жизни. Ванька, словно обреченный на казнь, нехотя встал, громко хлопнув крышкой парты.
— А чо, меня опять спрашиваете, Серафима Матвеевна? — тоскливо заныл он, спеша пробежать глазами заданные параграфы из учебника за 7 класс. — Ну право же, и на том уроке к доске вызывали, и на этом тоже.
Одноклассники, обрадованные, что вызывали не их, тихо захихикали. В детстве все мы не склонны к компромиссам и детей не похожих на остальных не любили. В СССР в те годы ученики одевались достаточно скромно, девочки красовались в обычных школьных платьях, коричневых с белыми фартучками, а мальчишки, были одеты в уродливые синие костюмчики с алюминиевыми пуговицами. Но Ванька и на таком фоне явно выглядел хуже всех. По потрепанной одежде Саблина можно было сразу понять, что с деньгами в его семье дела обстоят не очень хорошо. Рукава его заношенного пиджака, были постыдно коротки. Та же беда была и с брюками. А застиранная рубашка, уже давно потерявшая наглость называться белой, была скорее серовато-желтого цвета. Неприглядную картину довершали на ногах разбитые сандалии.
— Хватит дурью маяться. Не задерживай класс. Кого хочу, того и вызываю, — сварливо сообщила учительница, толстуха у которой так же совершенно не было личной жизни. — Сейчас Саблин поведает нам, как он уяснил домашнее задание.
Ванька печально вздохнул и обреченно направился к доске. Грусть-тоска.
В классе откровенно заржал как конь дородный Витек Ларин, по прозвищу Дыня, глядя на его трагическую фигурку. Тот еще любитель кого-нибудь подколоть. Действительно, именно Дыня, чей отец был инструктором методистом в одном из отделов городского комитета партии (настоящая шишка), переделал старую школьную кличку Саблина — «Сабля» на «Соплю». Благо невзрачное телосложение затюканного паренька подходило к новому прозвищу просто идеально. К окончанию седьмого класса в школе все уже знали Ваньку под издевательским прозвищем Сопля, и мало кто помнил, с чего все начиналось.
Кое-как, с грехом пополам, ответив все, что успел лихорадочно прочитать из учебника, пережив минуту позора и получив тройку, Ванька уселся за парту и почти сразу же зазвенел долгожданный звонок.
— Ребята! Что стоим? Кого ждем? Бежим в буфет! — счастливо заорал Вовка Воскресенский, большой любитель пожрать. — Надо очередь занять!
Ванька подскочил и бодро ринулся к дверям, в которые уже пытались протиснуться самые шустрые из парней-корефанов. Словно дети малые! Страсти в этом классе кипели почище гамлетовских. Из девочек никто не захотел участвовать в этой толкучке. Они насмешливо и с долей презрения следили за своими одноклассниками. Еще бы! У девочек уже грудь появилась, а неискушенные и нецелованные парни-одноклассники, как были дураками, такими и остались. Многие из местных красавиц проявляли интерес только к ребятам десятиклассникам: те так и вились вокруг них на школьных вечерах окучивая цветник. Юность же красит девушек лучше любого макияжа.
На перемене из школьного радио во всех коридорах задорно загремела бравурная песня:
Пока ходить я умею,
Пока глядеть я умею,
Пока дышать я умею,
Я буду идти вперед…
Идеологически выверенные плакаты со стен (а как еще учащиеся узнают, что у нас счастливая жизнь?) внушали школьникам: СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ — САМАЯ ЛУЧШАЯ В МИРЕ! или же ЭХ! ХОРОШО В СТРАНЕ СОВЕТСКОЙ ЖИТЬ!
Были тут и совсем заумные: Коммунистическое общество предполагает введение принципа «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Но какие потребности имеются ввиду? Абсолютно ли все? Безграничны ли они? Нет. Имеются виду только разумные потребности человека!
Умные люди так поясняли этот мудреный тезис политическим неграмотным:
— Вот наступит коммунизм и приходишь ты в продуктовый магазин. А там объявления: сегодня в мясе и масле потребности нет.
Ничто не предвещало беды, когда Ванька выбежал на лестничную клетку, но когда он поставил ногу на ступеньку, то запнулся об ловко подставленную ногу Дыни. Ревнивый Дыня давно поспорил, что поцелует Васильеву на ближайшем школьном вечере. Когда же Дынин верный дружок — Лось, высокий крепкий блондин, сильно толкнул Ваньку в спину, то паренек не успел ухватиться рукой за перила. И в результате, неожиданно для всех кубарем покатился вниз по ступенькам. Он влетел головой прямо в пол из метлахской плитки, а затем изломанной куклой упал на спину и уставился незрячими глазами в потолок. На полу тем временем под головой Саблина расплывалась небольшая лужица крови.
На дикий визг девчонок мгновенно собралась толпа, состоящая из любопытных учеников. Раздавались испуганные голоса:
— О-го-го! Бляха-муха. Кровищи-то натекло. Страсть!
— Еще живой Сопля! Ему надо, эта, как его, искусственное дыхание сделать.
— Ты чо, буровишь, Гришка, он же с лестницы упал, какое дыхание, он уже вишь, не дышит!
— Да ты не пугай! Ты погоди поносом срать, — вступил в разговор очередной ученик, — ты смотри, он же еще дышит, видишь, грудь и живот поднимаются.
— Е-мое! Вот я и говорю, что искусственное дыхание ему не помешает, — не унимался настырный Гришка.
— Ну, раз не помешает, так и делай, — был ответ его собеседников.
— Так я, эта, не умею, — сообщил обескураженный Гришка.
— Конь ты педальный, не умеешь — не предлагай, — осадили доброхота ученики. — Придурок, не гони волну! Сидишь в говне, так не чирикай!
Сквозь толпу любопытных пришлось пробираться встревоженной медсестре и пожилому завучу школы, на ходу достававшей из нагрудного кармана валидол.
— Жив! — коротко сообщила мрачная медсестра, проверив пульс на сонной артерии. — Надобно скорую вызывать.
Завуч, кинувшая под язык вторую таблетку валидола, сноровисто принялась разгонять всех школьников на урок, звонок на который уже прозвучал пару минут назад.
Скорая помощь появилась в школе где-то через пятнадцать минут, а через двадцать Ваньку Саблина на деревянном щите и зафиксированной головой везли в городскую нейрохирургию.
— Как там Сопля? — осторожно поинтересовался нервный из-за неудачной шутки Лось у своего товарища.
— Не ссы, Лось, братан, прорвемся! — ответил совершенно безмятежный Дыня. — А Сопля как в мавзолее: не жив, и не хоронят.
Папаша Ларина, обладатель свиноподобной рожи, которую на комбижире не нагуляешь, был из тех ловких людей, у которых не было за душой ничего своего: квартира — государственная, дача — государственная, машина — государственная. Даже власть — народная. Поэтому боятся им было совершенно нечего. Можно было только все это приобрести.
Передав необходимую информацию, инопланетный зонд, успешно выполнивший свою миссию, самоликвидировался. Большинство знаний о планете Земля за прошедшую пару тысячелетий зонд РБ2–5 сумел мгновенно подчерпнуть, подсоединившись к каналу спутникового интернета. Но далее ему пришлось лавировать среди противоречивых инструкций и догм. Никаких нанитов у инопланетного изделия, естественно, не имелось, иначе бы он сам давно бы устранил любую неисправность. Но, получив с образцом крови интеллектуальную матрицу невольного помощника, С. С. Ершова, космический зонд сумел быстро написать подходящую программу, состоящую из массива электрических импульсов.
Невольно шлейф из подчерпнутых в интернете знаний как-то отразился в этой программе, придав ей неожиданную глубину. А далее формально выполняя условия сделки, зонд закинул улучшенную матрицу сознания в тело подходящего донора. А что сам Ершова в этом временном слое самоликвидировался, так это и было изначально предусмотрено хитроумной машиной. Что же касается донора в другом временном слое, то ему с переселением сознания никто не поверит и безопасность основной миссии не пострадает. Формально же условия сделки были в основном выполнены и никакие претензии не принимались.