Только там, в таверне, после непонятно какой бутылки вина смешанной с элем и золотым вином до всех дошло осознание. Что все действительно прошло, и кошмар который был столь близок, миновал.
Мы пили, чтобы забыть, потому что остались живы и дышали, потому что даже в темнейшую из ночей может найтись повод для праздника. Цена была справедливой, улыбки широкими, и я чувствовал умиротворение.
Так что мы пили, радуясь тому, что выжили, и горюя о погибших.
Золотое заливало красное и пенное, и мы тонули в сладостном гомоне и радостном смехе товарищей. Сбрасывая усталость и переживания, как сбросили до этого промокшую до нитки, грязную верхнюю одежду. Загадочные ненавистники допили свои пинты и вышли, одарив нас яростными взорами, оставив нас со своими переживаниями и пьяным угаром. Мы долго сидели, отбросив все сословные предрассудки — почти друзья, объединенные страхом и надеждой.
Когда почти все было съедено и выпито мы переместились наверх, в выделенные нам четыре комнаты допивать остатки. Нас было восемнадцать человек, и в каждой получилось четыре-пять человек. Молодых и пьяных подростков, обоих полов. Которые со всем пылом молодых сердец желали сбросить напряжение. Проследив, что никого мы не забыли, я еще раз прошелся по комнатам: кое где еще кружили вихри пьяного веселья. Но это уже были самые стойкие. Но постепенно и они слегли под действием выпитого и тяжелой словно горный хребет усталостью.
Мой мозг в наступившей темноте был возбужден, словно от воздействия ударной дозы кофеина. Я лежал прислушиваясь к храпу, который то сливался в рокочущий унисон, то вновь распадался на отдельные свистящие вздохи и хрипы. И через свистящие звуки наполняющую таверну беззаботным сладким сном я услышал шаги. Тихие как дыхание младенца и мягкие словно шелк.
Она прокралась по комнате на цыпочках к моей кровати, нависнув сверху, обдав ароматом вина и медового мыла. С губ слетел тихий и нежный, как шепоток, вздох:
— Дарий, ты спишь?
Я молчал, ничего не отвечая. Отвернувшись к стенке и делая вид что сплю.
— Я ведь знаю, что ты не спишь.
— Нет, я сплю.
— Если спишь, почему ты мне отвечаешь?
— Это просто кошмарный сон.
— Вот как?
— Да.
— И о чем твой кошмар?
— Ох, лучше не спрашивай. Он о назойливом голосе, прерывающем мой первый безмятежный сон за многие недели.
— Так вот какие у тебя кошмары? — усмехнулась Алисия за моей спиной.
— Сон становится все кошмарнее. Этот голос не затихает.
Тихий смех ветерком обвился вокруг меня.
— Подвинься, — прошептала она бесцеремонно пихнув меня бок кулачком.
— Послушай Алисия, я продолжаю считать, что ты не понимаешь, что делаешь, и совершаешь самую большую ошибку в своей жизни. — Проворчал я, поворачиваясь лицом к ней.
Она ничего не слушая улеглась рядом, подложив под обожжённую часть лица ладошку. Ее лицо было буквально в парей дюймов от моего, и я кожей лица чувствовал, как она дышит.
— Ты правда считаешь, что это можно будет исправить? — Тихо спросила она устроившись поудобнее.
— Уверен в этом. Но ты не переводи разговор.
— Знаешь, Дарий, — проговорила она медленно, — ты нравишься мне.
— В самом деле? — отозвался я.
— Ты знаешь, что тогда, когда ты вызвал Алонзо в круг. Он прям несколькими минутами ранее, обозвал меня ряженой шлюхой. А мою семью жалкими торгашами. Какое же было мое удивление, когда он появился в кругу с тобой. Наши семьи веками соперничают. И видеть, смерть своего кровника, который только-только тебя унизил, это почти самое лучшее, что есть на свете.
— Но если он тебя оскорбил, был же Гней, он от тебя ни на шаг не отходил.
Ее губы изогнулись в тонкой, грустной улыбке.
— Гней хотел его вызвать. Но их было слишком много, а он один, и его смерть ничего не решила бы. Так что мне пришлось проглотить оскорбление, но видят боги, как я радовалась, когда ты разрубил этому зазнавшемуся уроду горло от уха до уха. А теперь подарил мне его кольцо.
— Я не знал про эту традицию, если бы знал, не подарил бы.
— Я разве тебе не нравлюсь?
— Причем тут это. Нравишься не нравишься. Ты прекрасно знаешь, кто я такой.
— Знаешь, — сказала она задумчиво, водя по мне своим тонким пальчиком. — Сколько я себя помню, я делала то, что важно для моей семьи. Всегда семья на первом месте. За мной всегда вились парни стаями. И никому из них не была нужна я, только наследие моей семьи. Но ни один из них не подарил бы мне кольцо, увидев меня изувеченную. Без гроша в кармане. Ты отомстил тому, кто меня изувечил, убил моего кровника, и одел кольцо, что раньше ему принадлежало. И тебя не волнует, владения моей семьи. Так что да, я прекрасно понимаю, что я делаю и нет никакой ошибки.
Я нахмурился, от нее неплохо так несло вином.
— Ты пьяна.
— А ты наблюдателен. — Прошептала она, почти касаясь своими теплыми губами моих и вплотную прижавшись.
Гимн голосов давно погибших магов разлился по комнате.
Бу-ух.
Тяжелый словно стопка кирпичей трактат Кхаштры материализовавшись в воздухе спикировал на голову Алисии, вырубив ее напрочь. Звук был глухой, будто чугунный котелок уронили.
–…Вот ведь сучка…Сю-сю-сю, ми-ми-ми, скинь ее в окошко! Скажем, сама выпала перепив…
— Полночь, какого хрена⁈ — Я привстал на локте глядя на силуэт из теней стоящий возле кровати.
–…Вообще-то, это были мои слова, какого хрена Дарий? Зачем ты с ней возишься?..
— Что вы тут разорались как стая бешеных котов, дайте уже поспать. — Проворчал Кассиан на соседней кровати, заворочавшись. Обернувшись на звук его голоса Полночь исчезла, словно дым на ветру. Я только видел, как тяжелый том неспешно утонул в объятьях теней.
Кассиан повернувшись оглядел полутемную комнатушку. Заметил лежащую у меня на кровати Алисию и нахмурился, надув губы. И буркнул недовольно:
— Дайте поспать уже, хватит галдеть. — И снова лег повернувшись к стенке.
Я ничего ему не ответил, лишь прощупал пульс у нее на шее, убедившись, что она жива, просто без сознания, тоже улегся. Накопившаяся усталость, полный желудок и обширное количество спиртного давили на сознание пудовыми гирями. И повозившись немного я сам не заметил, как провалился в сладкие объятия сна.
Проснулся когда начало рассветать, но лучше бы я это не делал. Потому что на мгновение я решил, будто солнце целенаправленно светит мне в глаза. Когда я рискнул приоткрыть глаза, наградой мне стало копье раскаленного добела ослепительного света, казалось будто утреннее солнце бьет напрямую в мозг пробивая глаза насквозь. Голова трещала так, казалось, что она просто расколется сама по себе. Воспаленный ударной дозой смешанного спиртного мозг болел, словно его долго и целенаправленно всю ночь пинали утыканными ржавыми гвоздями ботинками. А во рту было ощущение, что туда пробралась самая вонючая в округе крыса, она проблевалась там и сдохла.
Я прижал кулаки к глазам, пытаясь унять тупую боль. Череп пульсировал так, словно я по пьяни пару раз целенаправленно головой вниз в брусчатку прыгал. И это я еще меньше всех пил. Рядом в ухо сопела Алисия, закинув на меня ногу и руку. Тихонько выбравшись из под нее я спустился вниз, взяв возле камина свои просушенные сапоги. Хозяйка и ее дочь давно встали, и уже трудились во всю, деревенская жизнь она такая. Тут не принято спать до поздна. Буркнув приветствие я поплёлся к бочке с водой. Так как раздеваться мне было нельзя, я окунулся прям в одежде, смахивая остатки сна и часть похмелья.
— Ну и сильны же вы пить господа студиозусы. Эх где мои молодые годы. — Сзади в дверях стояла сама хозяйка, уперев руку бок.
— Поверьте хозяйка, сейчас все кто спит наверху, пожалеют, что выжили, так голова болит. Вы что там нам наливали? Мне так плохо еще никогда не было.
— Ну такс настойку вам дали, нашу родимую, на ягодах. Вино сталбыть закончилось. А ваши требовали добавки. Ты господин маг сталбыть мне доплатить еще должен. Ваши уже не соображали, они все на тебя ссылались, что с оплатой все к тебе сталбыть. Ты уж господин маг будь добр сталбыть оплати, мы все сделали честь по чести.
— Никакой я не господин, деревенский я, мать моя в поле работала, да и сам я спину гнул. А ты хозяйка покажи мне сначала, что там вы на стол поставили. Если правду говоришь, заплачу.
— Так сталбыть, специально ничего со стола не убирали, тебя и ждали сталбыть. Пойдем, все покажу, мне сталбыть незачем брехать, я честно работаю. — Она повернулась махнув мне рукой, но тут же остановилась, оглянувшись, — А правда сталбыть, что тут аж сама прынцесса?
На что я скривился, как лимон съел, растрепали по пьяни, идиоты. Хозяйка расплылась в щербатой улыбке увидев мою кислую физиономию, все поняв и без ответа. На столе, возле стола и под ним была целая батарея пустых бутылок и кружек, подносов и грязных тарелок. Погуляли мы вчера знатно. Я осмотрел все это безобразие и кивнул обреченно хозяйке.
Доплатив ей причитающееся, я заказал еды в дорогу и завтрак на всю нашу компанию и пошел будить всю храпящую на все лады братию. Если в моей комнате я с горем пополам растолкал всех, матерящихся на все лады и проклинающих все мироздание. То в соседней комнате была проблема иного характера. Теперь понятно, почему Алисия ко мне перебралась. Все кровати были заняты обнаженными парочками, сладко дрыхнувшие в объятьях друг друга.
Еле вместив свои телеса на узкую кровать храпел как умирающий бык и волосатый как горилла Харви в объятьях Ирмы. Мужиковатого вида северной бабищи. Полностью обнаженная Фло спала прям сверху на Германе. А рядом дрых Франко, зарывшись в густую шевелюру Стефании.
Ближе всего ко мне была кровать где спали Флоренц с Германом. Вот по их кровати я и пнул в попытке разбудить. Герман вздрогнул, затравленно оглянувшись. Привычки спать в пол глаза для таких как мы с ним неистребимы. Он оглянулся, увидев, что все в порядке успокоился, но тут видно все выпитое тяжелой наковальней с размаху обрушилось на его череп. И он болезненно сморщился и застонал, прикрыв лицо руками. От того, что он пошевелился проснулась и рыжая Фло. Она села на кровати и потянувшись зевнула.
И тут она распахнула свои красивые зеленые глаза, а потом и вовсе выпучила их, осознав, что на ней ничего нет. Как могла руками прикрыла грудь и такую же рыжую промежность в вялой попытке сохранить достоинство, которому, как мы с ней оба поняли, пришел конец.
Я подобрал с пола ее одежду и кинул ей, чтобы прикрылась и не обращая внимания на пунцово-красную физиономию Фло принялся будить остальных. Если Франко и Стефания проснулись без проблем, то вот Харви с Ирмой — хоть тараном пинай. Но в конце концов, и их тоже растолкал. Харви встал и потянулся, явив всем присутствующим свое волосатое хозяйство. Под проклятия парней и возмущенные крики девушек. Эти крики услышали в последней комнате и вышли узнать в чем дело. Объявив всем, чтобы будили тех, кто еще не встал сам, я спустился в зал.
Не успел я сесть за стол, как хозяйка считая уплаченные монеты, взглянула на меня.
— Не похож ты на деревенского господин маг. Я не первый год на свете живу сталбыть, сама в похожем селе родилась. И деревенских вижу сразу, хоть одет ты неброско. Ведешь ты себя не как деревенские, тебя вон аж сама прынцесса слушается. Да и другие господа, их я тоже вижу сразу. Да и не платят деревенские золотом за господ.
— Ну, тем не менее это так. Я родился в семье крестьян. Так что хватит меня господином величать. — Ответил я попивая отвар из трав, что тут подают вместо чая.
— Можно вам совет дать, сталбыть, вам бы сейчас уезжать над, сталбыть, да поскорее.
— Это почему, — спросил я нахмурившись.
— Эрик вчера тут сидел, а он правая рука сталбыть в шайке хромого Густава. Они на вас так пристально пялились. После зимы шайки все голодные, сталбыть. Меня то они не трогают, а вот вас запросто. И езжайте южной дорогой, та, что ближе к замку герцога, она хоть и хуже, но сталбыть, там вас не будут ждать. А то если прынцессу вон пристрелят случайно, то житья нам всем не будет, сталбыть.
— Это те трое мрачных мужиков в углу? — Сразу понял я ее.
— Угу. Они самые сталбыть. — Сказала она протирая грязную кружку. — Они видели, что у вас девок много, а оружия нет, и золотом платите. Так что я вас предупредила.
— Спасибо вам хозяйка, и вот еще что. Вы тут у себя знак Всевидящего повесьте. Мой вам совет. И запрещенку все подальше попрячьте.
— А че эт?
— У вас тут ордена скоро будет, что блох на бродячей собаке. Неделя другая набегут точно говорю. Так что для Густава этого вашего, голодные времена только впереди. Но за предупреждение спасибо вам хозяйка. Кстати, кузнец у вас имеется?
— А то, имеется канеш. Без кузнеца в деревне никак. Через шесть домов справа, с зелеными воротами его дом, не ошибетесь.
Понемногу начал спускаться народ, все хмурые и кислые, с ужасным похмельем. Держась за голову и проклиная все и вся рассаживались по лавкам. Но хотя бы большинство пришло в себя после того, что с ними случилось. Отъелись, помылись и поспали в нормальных условиях. Рядом плюхнулся на лавку Герман, скривившись от головной боли и жмуря глаза.
— Я ненавижу тебя Дарий. — Пробурчал он.
— Чего это? — Поинтересовался я у него.
— Неужели нельзя было еще поспать.
Рядом с ним Сел Франко с таким же опухшим лицом.
— Я ненавижу тебя Дарий. Я теперь это до конца жизни не смогу забыть это зрелище. — Потирая травмированную ногу сказал он. Его раны хоть и заживали, но ему вместе с Германом и Карлом досталось сильнее прочих. И они периодически кривились от боли.
— Какое? — Прихлебнув чая я повернулся к нему.
— Вон то. — Махнул рукой он в сторону лестницы, с которой как раз топая спускался Харви. А за ним Стефания и красная как вареный рак Фло. Рыжая старательно не смотрела в мою сторону.
Они оба посмотрели на девушек с кем ночевали, переглянувшись своими глазами с лопнувшими капиллярами на белках, какие бывают только после тяжелого похмелья и бессонной ночи. Но эти симптомы тяжелого похмелья на их опухших лицах растворились в широких, понимающих друг друга улыбках.
— Есть хочу, — объявил все Харви сев напротив и поскребя бороду. Его опухшее после пьянки, помятое и обросшее лицо напоминало упавший на пол мясной пирог.
— Ты всегда жрать хочешь. — Сказал Кассиан, садясь с ним рядом и помогая сесть Карлу.
— Кстати Харви, — опомнился я, — сейчас завтракаем и идем к кузнецу. Нужно парой железок разжиться, ты же вроде сам кузнец был. С нами не хочешь пойти?
— Эт я всегда только за. — Пробубнил он потянувшись к тарелке.
— Мне тут хозяйка шепнула только что, — сказал я обреченно двигая ему тарелку, — вчерашние мужики, которые в углу сидели, разбойники местные оказались. И вроде как, они на нас глаз положили, скорее всего ждать нас будут на дороге. Так что рассиживаться не стоит, можем еще проскочить.
Они все посмотрели на меня настороженно, большинство сейчас не было готово к драке, они до сих не восстановили источники, да и были без оружия и раненые.
— К тому же, скорее всего кто-то нашел ту поляну с побоищем. Она ведь на проходном месте и совсем рядом. Поэтому, если не хотите общаться с орденом вдали от своего Рода, советую пошевеливать задницами. Я вот например вообще не хочу общаться с ними как и Герман.
— Так мы ж ничего не знаем то. Только ты и знаешь. — Прогудел Харви снова яростно поскребя бороду.
— Да побрейся ты уже. — Попенял ему Карл, смахнув с глаз серебряную мочалку волос. Его бледно-голубые глаза, словно лед, подсвеченный синим, были чисты и ясны, но белки после возлияния были все воспаленные, с лопнувшими капиллярами. Создавая странную, несовместимую для друг друга картину.
— Говорю же, бритву потерял. — Сказал Здоровяк.
— Ну так подыщи новую, а то выглядишь как пес грабителя.
— В общем давайте, собирайтесь, нужно взять хоть какое-то оружие и уходить.
По лестнице спустилась Алисия, морщась и держась за голову. Еще бы, столько выпить, и потом получить тяжеленым трактатом, конечно будет болеть. Она искоса взглянула на меня испытующе — как будто прожектором пыталась просветить насквозь, но промолчала и села отдельно.
Весна была в самом разгаре, и сама природа благоволила. Ветер за ночь разогнал всю хмурую свору туч и утро выдалось таким ясным, а небо отливало такой пронзительной синевой, что мы невольно щурились, закрывая воспалённые глаза от солнца.
Жители начали свои ежедневные труды, сновали по делам, кидая на нас любопытные взгляды, они негромко переговаривались и смеялись. Над деревней ширился распираемый светом пронзительно голубой купол небес. Все еще несущие в себе отголоски зимы волны ветра накатывали на нас, деревья у края деревни покачивались, отбрасывая рябые тени, а сквозь ветки кожу ласкали яркие солнечные лучи, день был отличный. Радующиеся теплу птицы перепархивали с ветки на ветку, щебетали в густой хвое.
Дом кузнеца мы нашли сразу, звук наковальни и зеленые ворота как указатель. Кузнец оказался мужиком худощавым, но со здоровенными ручищами, покрытыми словно оспинами, обожжёнными точками, оставшимися после раскаленного металла. В кожаном фартуке на голое тело и растрепанными волосами.
Он кинул на нас пронзительный взгляд, выслушав пожелания. Но особо ничего предложить не смог. Это был деревенский кузнец: подковы, гвозди и прочая ремесленная утварь в различном варианте, пожалуйста. А вот из оружия всего несколько мечей, судя по виду — трофейных, подобранных после сражений и проданных кузнецу за пару медяков местными жителями.
Мы десять раз пожалели, что позвали Харви. Он толи решил блеснуть знаниями, толи просто соскучился по любимому делу. Он долго копался в этом металлоломе ворча в свое жалкое подобие бороды и ругаясь с хозяином, найдя родственную душу. В конечном итоге устав слушать его бухтение мы просто взяли все пять мечей какие были, да десяток кинжалов, все лучше, чем ничего.
Пока мы ходили остальные уже все позавтракали и собрались, заказав в дорогу еды и ожидали лишь нас. Хозяйка указала дорогу, куда лучше ехать попрощавшись:
— Вот, по южной дороге и езжайте, там будет приток Валкастры, — вещала она громко, чтобы мы слышали, — там же и мост к замку местного герцога, есть еще восточный тракт, но там сталбыть могут вас ждать. Они могут и там вас ждать, но тут уж как повезет, главное, я вас предупредила.