даже этот дискжокей шалмана политеховского, курчавенький,
и был похож, да, вылитый Игнасио Кевлар, товарищ
переводчик. Один в один, только глазенки голубые, но в этом,
черт, какой-то даже свой был цимус.
И тоже дискотека ухала. Открытие кубинское
(парилка, но с чухонской сухой баней не сравнить. И так, по
письмам если и постановлениям судить, не одному лишь
Жабе показалось). Короче, музыка играла, свет рожу делал
синей, а рубаху красной, и все свои, все равные, и Игорек
даже ходил в круг общий, переминался там с блестящей
ряхой.
Нормально. Одно хреново, в баре только ром,
папашиного первача не слаще.
— Пойдем, — позвал Игната, — ко мне в каюту. Еще одна
бутылка белой, пшеничной есть в заначке.
Вел выпить, больше ничего.
Разве мог знать, что повторится. Все повторится, как
тогда, в семидесятом, среди снегов и сосен, в топке темной,
душной и железной, его опять возьмут за рукоятку, штырь,
рычаг, единственный покрытый нежным эпителием, а не
коростой носорожьей орган.
Перед отплытием еще часок успели у Игната дома
провести. И все.
С тех пор услышать стоит этот Бони М.
Хач, хач, хач, хач.
И сразу себя видишь шашалычником косматым с
цыпленочком румяным, желтым, тепленьким на вертеле.
— Значит "Икаруса" не надо? — уже шутя, прощался с
Кузнецом Тимоха, — в "Пазик" вполне поместитесь?
— Должны. А вот в Москву, — отважился на дерзость
дискоклуба президент, — пожалуй, лучше на "Икарусе".
— В Москву поедете поездом, как все, — спокойно и по
деловому отозвался ответственный товарищ, — специальный
будет поезд на Олимпиаду.
— Как все! Как все! Специальный поезд! — вопил
Кузнец на кухне. Предубеждению и предрассудкам вопреки,
трудом и честностью, трудом, настойчивостью, прямотой,
чего угодно, чего угодно добиться можно.
— Как все! Как все! — орал и прыгал идиот, и
опрокинув-таки никелированный кофейник, чуть было
спортивные штаны не припаял к разгоряченным ляжкам.
ВАНЯ
Госстрах не просыхал уже вторую неделю. Да, вице
президент дискоклуба "33 и 1/3" Иван Робертович Закс кирял.
Не то чтобы совсем уж безнадежно пузыри пускал из бездны
омута осеннего запоя, нет, скорее спотыкался, плюхался,
плескался на мелководье летнем, но каждый день. Стакан
сирени перед едой и полтора на сон грядущий — пустой
огнетушитель в шкаф.