улучшенья состоянья констатировать нельзя было никак.
Настроение Ванино от часа к часу лишь гаже и паскудней
делалось, увы. Ну, а чего, собственно, ожидать, если такие
ужасные несправедливости творятся в мире. Да просто
заговор злодейский, чудовищные происки одних, доверчивая
близорукость и непростительное легковерие других, а силы
убывали, надежды таяли и потому хотелось выть, урчать,
идти, обходы совершать, бороться за здоровый быт, культуру
поведения и общежития, а полномочий, полномочий уже не
было.
Увы.
А всего лишь месяц с небольшим тому назад, в
апреле, как весел был Иван, кудряв, улыбчив, в какие дали без
очков глядел, вокруг него роились люди, искали девушки
знакомства, рассвет скворцов петь под окошко посылал,
суббота росами встречала на стекле сосуда, извлеченного из
холодильника без морозилки "Север".
Цель жизни была у Закса и место в боевом строю, а с
апреля одна лишь видимость, иллюзия, обман.
То есть, в конце марта подготовив устав и утвердив
программу на заседании бюро, Иван спокойно уехал на
свадьбу к брату, отсутствовал неделю ровно, вернулся:
— Ну, как дела, — зашел румяный, синеглазый в
комитет, — согласовали?
— А, да… — замялся как-то странно, неестественно Олег
Васильев, большеголовый, но безгубый юноша, — жидок тут
бегал, переделывал, вчера, по-моему, все подписал.
— Что переделывал?
— Устав, — скривилась щелка, округлились щечки, да
хмыкнуть насморк помешал, — в обкоме объявили, что
президентом русский быть должен обязательно.
— Так он же…
— Понятно, но фамилия-то Кузнецов.
Шмяк.
Было. Закс — президент, Ким — зам по оргвопросам и
Кузнецов — художественный руководитель, по-нашему, по
алфавиту, нормально, честно и, главное, понятно, какой
участок у кого. Иван перед начальством за четкость линии и
верность курса отвечает, Ким с опергруппой отсекает
безбилетников и чужаков, на нем порядок в зале, ну, а Натан
(так, люди утверждают и оснований им не верить нет, зовут
свои Абрама дома) читает заранее одобренные тексты в
микрофон и ленты воспроизведение, а также перемотку
организует. Все четко.
А стало. Товарищ русский (дальше некуда) теперь все
сам, один, большой и важный, а остальных, так, чтобы только
видимость создать в каких-то тухлых вице превратили. Вот,
дескать, коллективность, подстраховка, козлы, и, главное, ведь
убедить хотят, будто все это по распоряженью личному, по