— Зух! Леня! — сомнамбулу по Красному проспекту
кочумавшую окликнул кто-то, лег тенью, путь загородил и
ящик пива, динь-динь-динь, поставил под ноги.
— Аркаша… — разъехался, распался слабый кокон, и
шнобель Ленин явился на посмешище, открылся белу свету.
— Вот встреча! Надо же… — пред беглецом с поклажей
легкой стоял Аркадий Выхин в куртке тертой, таких же дудках
и тенниске с цветочком лилии — три лепестка. Аркаша-лабух,
распущенной всем в назиданье группы школьной, уехавший
после десятого к отцу в Москву.
— А? Я? Нет… так… проездом… а ты?
— Вот с ними, с дядькой разъезжаю, — кивнул Аркадий
головой. Зух бросил взгляд в указанную сторону и вычленил
из кутерьмы весенней безошибочно автобус быстроходный,
сработанный на берегах Дуная (но не на совесть, как
выяснится вскоре, увы и ах). "Икарус", но не красно-белый
межгортрансовский, а сине-голубой БММТ "Спутник" на сей
раз. Нахальный люд в одеждах праздничных, кучкуясь у двери
открытой, напиток пузырящийся вливал в гогочущие глотки.
— "Алые Паруса".
— Играешь с ними?
— Нет, аппарат ворочаю, отец пристроил…
Тут бы расстаться:
— Ну, давай, — отплыть, отчалить, окунуться снова в
души таинственной глубины, чтоб среди водорослей и рыб
понять течений, сумрака и света деликатную природу и
смыслом преисполнившись, явиться, вынырнуть спокойным,
цельным, неприступным.
Я утром проснулся
И понял, что умер,
Что нет меня больше
И мне хорошо.
Не вышло… А, может быть, кто знает, как раз и
получилось, и Проведение тут вмешалось, чтоб он не
потерялся на дороге, ведущий в никуда, не обнаружил пустоту
и впереди, и сзади, а навсегда остался здесь с надеждой
чудной, верой в существование мечты.
Так или иначе, четыре с небольшим часа было
отпущено ему.
— Никак, увидел земляка? — племяннику Владимир
подмигнул, лишая на ходу гигиенического целофана
"Столичных" пачку.
— Дядя Володя, это… ну, помните… я пленку вам
крутил… вы еще говорили, кое-что взять можно было бы…
попробовать. Ну, помните. Она Мосфильм?
— А, ну, ну, ну… я партизан, я шпион…
Итак, первая бутылка напитка слабогазированного
была опростана прямо на месте, благо у ног услужливо и
терпеливо конца беседы дожидался ящик из голубого