может. Срастись, как все сегодня, словно по заказу, у Толи
Громова. В отсутствии Потомка и Госстраха из принеси-подай
произведенного вдруг махом (с пренебреженьем полным к
канители сложной слияния и рассыпанья звезд на множащихся
линиях просветов) в распорядители, парадоустроители,
дворецкие с правами комиссаров ВЧК. По залу центнер
розовый перемещая, он успевал и тут слюной побрызгать, и
там белков эмалью поиграть, здесь чью-то маму приласкать,
там папиросы изжевать мундштук картонный. В общем,
моментом пользовался, был жаден, груб, и сзади заходил, и
спереди, спешил, словно предчувствовал, недолго будет
барабанить тапер по клавишам, а повторенья можно и не
дождаться вовсе.
И в самом деле, интуиция широкогузого двуногого,
присущая животным способность брюхом ощущать,
воспринимать и делать выводы, не подвела Толяна Громова.
Удача сунет ему кукиш в пятак уже сегодня. Изгадит, смажет
концовку праздника внеплановый ущерб имуществу
казенному. Госстрах вернется, притопает к разбору самому
полетов и учинит ему допрос, как главному виновнику, козлу,
не в свои сани севшему:
— Я тебя выведу, мешок, на воду чистую, ты мне все
скажешь, — будет дышать в моргающие плошки Ваня парами
неразбавленного, пугая так:
— Ты, сука, знаешь, для примера, где я был сейчас?
Тебе сказать, блин, кто мне руку пожимал?
Потомок, Игорь Ким, не пара, нет, расхристанному
Заксу, под вечер завтра явится беззвучно, тихо, мирно войдет,
кивнет тому, другому, как человек за сайкой выбегавший в
ботиночках на босу ногу, своим ключом дверь ванькину
тристадвадцатую откроет, с кровати сдернет по-хозяйски
бухого, красноглазого Госстраха, даст устояться, укрепиться
чурбану, ну, а затем ногой залепит в пах бедняге, а кулаком
холодным отверзнет хляби носовые.
Такие вот причуды вещества астрального.
Просыпалось, Бог знает от чего, на голову ничтожнейшего
толстяка, раз — эполетов распушились бороды, оп
аксельбантов заплелись усы, чу — золотом оброс околыш.
Красота. А у старлея невезучего т. Макунько последние
пятиконечные чуть было с плеч не сдуло, малюсенькие,
махонькие, и те едва не сжались до черных меточек сиротских
от инструмента грубого сапожного.
Увы, попутал бес сотрудников отдела номер…ять из
Управленья областного. Один, Виктор-железный-Макунько,
ладони возложив на копчик, прямой и строгий, прохаживался,
наблюдая, как жаркими словами чистосердечного признания
бумажку делает бесценной, склонившийся над приставным
столом Ванюша Закс. А два других А…ский и Бл…ов,
буквально двери в двери, наискосок по коридору, нельзя, нет,