Но, впрочем, дурак дураком, и все же, даже в
невероятное уверовав, черт знает что вообразив, он не утратил
ощущения физической несовместимости своей семьи,
холодных ребер нерушимой решетки кристаллической и этой
девочки, Валеры, частички яркой и счастливой, как шарик
детский в самом центре пособия наглядного — строение
молекулы. Какой лапши он тетке навертел, фуфла какого ей
подкинул, не сплоховал, ну, а за веру, за тот холодный и сухой
осенний вечер, когда внезапно показалось — пронесет, все
обойдется, два чуждых мира могут сосуществовать, не
контактируя друг с другом, да кто ж его посмеет осудить?
Никто.
Ругнуть имеет право, может быть, лишь Кобзев,
капитан-гвардеец, хозяин той, ничем не примечательной,
нелепой охрой крашеной двери, в замок которой всего лишь
десять дней спустя, вставляя по обыкновению ключ, наш
Алексей едва не угодил предметом колющим, железкой, куда?
да прямо тетке в глаз, в зрачок, холодный и змеиный, на миг
лишь самообладанье потерявшей Надежды Александровны.
Определенно, Кобзев, злыдень, (второй, не пара, на
время лишь, в стране далекой, плодами, шмотками обильной
нервы успокоить) муж Лешиной сестры двоюродной Марины,
на нечто схожее и рассчитывал, такую ситуацию как раз в
воображении, должно быть, и рисовал, когда лечил похмелье
предотъездного мальчишника, на нестандартной высоте, на
уровне багровой переносицы своей, врезая в дверь блестящее
изделие п/я 1642.
Но, нет, увы, подвел его товарищ:
— Ах, Леша, это ты, как напугал меня, — пролепетала
тетка, успев каким-то чудом только увернуться, от
столкновенья неприятнейшего уберечь в миг округлившееся
буркало.
Какая встреча, вот так да, какой представился
прекрасный случай с прекрасной непосредственностью
выпалить:
— А ты что тут делаешь, крыса старая, пока хозяев нету
дома?
Меж тем, не вовремя явившийся студент молчал.
Лишь желвачок перекатился раз, другой под кожей розовой и
детской. Но улизнуть тихонько не успевшей тетке досадная
наредкость смена освещения мешала видеть мелкие детали.
— А… а я вот за Маринкиным дипломом заскочила, — с
испугом справилась, однако, очень быстро Надежда
Александровна и показала сумочку, как видно, содержавшую
разводами червончиков, узорами полсотенных билетов в
солидную бумагу превращенный документ, — Решила вот
девчонка немного подработать в гарнизонной школе.
— Угу, — он опустил глаза, посторонился и выпустил ее
на волю.